Ленинец. 1990 г. (г. Липецк)

ЛЕНИНЕЦ № 27, 1990 г. ГЛАВЫ И З КНИГИ Марина ВЛАДИ в ночной тишине я закры­ ваю глаза и словно прокру­ чиваю фильм об этих про­ клятых месяцах. Наши тя­ желые телефонные разгово­ ры, твои многодневные от­ сутствия и потом двадцать третьего июня — смерть О ДИЛЬ, мой крик о помощи, твое желание приехать меня утешить, преступный отказ в визе — и ты .падаешь в пропасть. Потом — месяц .холодной ярости, необъясни­ мой паники и вечером двад­ цать третьего июля — наш последний разгсжор; — Я завязал. У меня би­ лет и виза на двадцать пя­ тое. Скажи, ты еще при­ мешь меня? — Приезжай, ты же зна­ ешь, я всегда тебя жду. Спасибо, любимая. Как часто я слышала эти слова раньше... Как долго ты не повторял их мне... Я верю. Я чувствую твою иск­ ренность. Два дня я радуюсь, готовлю целую программу, как встретить тебя, успо­ коить. отвлечь. Я прибираю в доме, закупаю продукты, приношу цветы,. прихораши­ ваюсь. В четыре часа утра двад­ цать пятою июля я просы­ паюсь в поту, зажигаю свет, сажусь на кровати. На по- . лушке красный след, я раз- .лави.па огромного комара. Я не отрываясь смотрю на по .ТУшку — меня словно за колдовало это яркое пятно. П роходт довольно много времени и, когда звонит те лефон, я знаю, что усльпл^ не твой голос, «Володя умер». Бот и все, два корот ких слова, сказанных незна комым голосом. Тебя прида вил лед, тебе не удалось раз бить его. В комнате с вакры тьтаи окнами лежит твое те ло. Ты одет в черный свитер и черные брюки. Волосы за чесаны назад, лоб открыт лицо застыло в напряжен ном, почти сердитом выра жении. Длинные белые руки вяло сложены на груди. Лишь в них видится покой одна с тобой, я говорю с то бой, я прикасаюсь к твоему лицу, рукам, я долго плачу. «Больше никогда» — эти два слова душат меня. Гнев сжимает мне сердце. Как могли счезиуть столько та­ ланта. щедрости, силы? По­ чему это тело, такое послуш­ ное, отвечаюшее каждой мьппцей на любое из твоих желаний, лежит неподвижно? Где этот голос: неистовость которого потрясала толпу? Как и ты. я не верю в жизнь на том свете. Как и ты, я знаю, что все заканчивается, с последней судорогой, что мы больше никогда не уви­ димся. Я ненавижу эту уве­ ренность. Я провожу ночь, сидя у тебя в изголовье, погрузив- (Окончаине. Начало в № 38 за 1989 год). шись в воспоминания. Буду­ щее для тебя кончилось. Свое будущее я плохо пред­ ставляю. Все, что я делала эти несколько часов, я дела­ ла вместе с тобой. Один на один. И теперь приходят друзья, чтобы положить те­ бя в гроб. .Накатывает горе — волна за волной. Плач, крики, тишина и сорванные от волнения голоса, повторя­ ющие твое имя, Пришли все. Некоторые приехали с дру­ гого конца страны, дрз'гие не уходили с вечера. Дом на­ полняется и, как в большие праздники, балконы, кори­ дор, лестничная площадка полны людей. Только все это — в необычной, давящей ти­ шине. Приносят гроб, оби­ тый белым. Тебя осторожно поднимают, укладьшают, а поправляю подушку у тебя под головой. Твой врач Иго­ рек' спрашивает меня, может ли он положить тебе в руку ладанку. Я отказываюсь, зная, что ты не веришь в Бо­ га. Видя его отчаяние, я бе­ ру ее у него из рук и пря­ чу тебе под свитер. Гроб ста­ вят в большом холле дома, чтобы все с тобой могли про­ ститься. пять часов .утра начи­ нается церемония прощания. Среди наших соседей много артистов и людей, связан­ ных с театром. Они идут по­ клониться тебе, И еще никому неизвесгаые люди, пришедшие с улицы, кото­ рые уже все знали. Москва пуста. Олимпийские игры в самом разгаре. Ни пресса, ни радио ничего не сообщи­ ли. Только четыре строчки в «Вечерке» отметили т!вой уход. Мы уезжаем' из дома на «Скорой ‘ по­ мощи» с црачами реанима­ ции, которые так часто вы- тягивали тебя. Мы приез­ жаем в театр, где должна со- стояться официальная цере­ мония. Любимов отрежисси­ ровал твой последний выход: сцена затянута^ черным бар­ хатом, прожекторы направле­ ны на помост, одна из тво­ их последних фотографий — черно-белая, где. скрестив руки на груди, ты серьезно смотришь в объектив. — ви­ сит, огромная, над сценой. Траурная музыка наполняет зал. Мы садимся. Я беру за руку твою бывшую Жену, и мы обе садимся рядом с ва­ шими сьшовьями. Прошлое не имеет сейчас никакого зна­ чения. Я чувствую, что в эту минуту мы должны быть вместе. Надлежащим образом про­ инструктированная милиция установила барьеры, улицы заполняются людьми. Перед театром образуется очередь. Мы слышим приказы, пере­ даваемые по рации. Вокруг театра полно милиции. Я поднимаюсь в кабинет Люби­ мова. Он бледен, но полон решимости. Он не отдаст э*^' последнюю церемонию на от­ куп чиновникам. Он хочет, чтобы говорили только друзья. В конце концов офи­ циальные лица сдаются. Ни­ какой неискрешюстн не бу­ дет в этой последней встре­ че. Я возвращаюсь в зал. двери открьшают — и потек­ ла толпа. Москвичи пришли проститься со своим глаша­ таем. Тысячи лиц отпечата­ лись у меня в памяти, каж­ дый несет цветы ~ сцена вскоре вся усыпана ими, и сладковатый запах ударяет в голову. Люди видят нас. опу­ скают глаза, прижимают ру­ ку к сердцу, многие плачут. Мы сльпним с улицы возму- шейные возгласы и крики, перекрьшающие реквием; мне говорят, что квартал оцеп­ лен, что милиции приказано не пускать людей, что «им» надо побыстрее закончить с похоронами. Мне это безраз­ лично. Я смотрю на твое лицо, я немного загримиро­ вала тебя, потому что сего­ дня утром на рассвете лицо показалось мне совсем бе­ лым. Я заполняю свою душу этими доногими чертами, я запоминаю их навсегда. Ус­ талость, горе. ЗВУКИ шагов вызьгеают нечто вроде галлю- пинапии. У меня впечатле­ ние. что ты дышишь, что у тебя тевелятся губы и при­ открываются глаза. Петя бе­ рет меня .за плечи. Я прихо­ жу в себя. Надо держаться. Врач — один из друзей — протягивает мне стакан с кап- лями нашатыря. Я смотрю вокруг, впечатление, что я снимаюсь в фильме и сцена закончится сейчас коротким режиссерским «стоп»! Толпа продолжает склоняться пе­ ред гробом в течение долгих часов. Потом отдают распо­ ряжение вьшести гроб. Ше­ стеро друзей несут гроб к выходу. Меня окруягают близкие. На улице бьет в глаза яр­ кий свет. Волнуется .людское море, растянувшееся на ки­ лометры. И над толпой под­ нимается твой голос—сотни людей взяли с собой магнито­ фоны и включили свои лю­ бимые песни. Мы садимся в автобус, гроб стоит в прохо­ де. .мы все сидим,. как школьники, уезжающие на каникулы. Любимов машет большим белым платком лю­ дям, собравшимся на кры­ шах, на каменных оградах, некоторые залезли на фона­ ри. Автобус трогается. И часть огромной толпы бежит за автобусом до самого клад­ бища. Мы приезжаем н'а кладбище, на песчаную площадку, где последний раз можно тебя поцеловать. Удары молотка звучат в ти­ шине. Гроб опускают в мо­ гилу, я бросаю туда белую розу и отворачиваюсь. Те­ перь надо будет жить без те­ бя. Двадцать шестого июля я вхожу в твой кабинет. Един­ ственное место, оставшееся нетронутым, — это^ рабочий стол. Все остальное переры­ то. переставлено, переложе­ но. Не осмелились только прикоснуться к рукописям. И когда я машинально укла­ дываю в чемодан сотни ли­ сточков и передаю й-о одно­ му из друзей, чт(^ы он спрятал, я еще не знаю, что просто спасаю твои стихи. В последнюю минуту ро­ дители, очевидно, не ' реша­ лись подвергнуть цензуре и уничтожить то, что ты , на­ писал своей рукой. И этот мой поступок, понятый поз­ же как воровство, позволил мне передать в ЦГАЛИ все. что ты создал бессонными ночами за годы тяжкой ра­ боты. Я привезла этот маленький чемодан однажды утром в обьшное серое здание, где и располагается архив. Там меня ждала группа-женщин, которые, как только я во­ шла, по очереди обняли ме­ ня. У них в руках были бу­ кеты цветов, лица раскрас­ нелись от жару и волнения, некоторые плакали. Директ­ риса, спотыкаясь на словах, поблагодарила меня за этот поступок, который все они поняли как самый чистый знак любви к тебе и к Рос­ сии. Как едниствениая на­ следница твоего творчества, я могла увезти все это за границу. Но я знаю, что н№ кто не -будет так вниматель­ но. и преданно хранить твои рукописи, как эти женщины. Я без колебаний оставила их у тебя на Родине. Я увере­ на, что ты хотел бы. чтобы это было именно так. После похорон я возвра­ щаюсь в Париж. Ища, на чем бы записать номер теле­ фона, я нахожу твое послед­ нее письмо. Дата не простав­ лена, но я знаю, что оно на­ писано до одиннадцатого ию- ня восьмидесятого года: «Маршочиа, любимая моя. я тону в неизвестности. У меня впечатление, что я смогу найти выход, несмотря на то, что я сейчас нахожусь в каком-то слабом и неустой­ чивом периоде. Может быть, мне нужна будет обстановка, в которой я чувствовал бы себя необ- ходимьт. полезным и не больным. Главное — я'хоч.ч, ^ чтобы ты оставила мне на- -«А дежду, чтобы ты не принима­ ла это за разрьш, ты —^ единственная, благодаря ко­ му я смогу снова встать на ноги. Еще раз — я люблю тебя и не хочу, чтобы тебе было плохо. Потом все встанет на свое место, мы поговорим и бу­ дем жить счастливо. Ты. В. Высоцкий». Подпись «Ты». которую мы использовали в нашей переписке, появилась после того, как мы с тобой услы­ шали однажды одну краси­ вую индийскую притчу. В день свадьбы невеста заперлась по обычаю в но­ вом доме. Спустилась ночь, жених стущит в дверь, она спрашивает: «Кто там?» Он отвечает: «Это я». Она не открывает. И тан проходит много дней, и она не хочет открыть. Наконец он снова . приходит однажды вечером. Она спрашивает: «Кто там?». Он отвечает; «Это ты». Она открывает ему дверь и свое сердце. Как 41 во всех больших , городах в Москве больше не хоронят на центральных . кладбищах. Только в исклю­ чительных случаях. А вооб- ще-то надо ехать за город очень далеко. Там и хотели власти похоронить моего му­ жа. Мы не согласны. Мои друшья и я считаем, что его могила должна находиться в самом сердце города, где он родился. Мы направляемся целой делегацией к дирек­ тору Ваганьковского кладби­ ща. Оно находится в не­ скольких шагах от нашего дома. Настоявций сад окру­ жает красивую старую цер­ ковь. Приезжает Иосиф Коб­ зон. Как только директор впускает его к себе в каби­ нет, он говорит; «Нужно ме­ сто для Высоцкого» — и протягивает ему пачку сто­ рублевок, целое состояйие. Срывающимся от рыданий голосом директор кладфпда говорит: — Как вы могли поду­ мать, что я возьму деньги? Ведь я любил его!.. Он уже приготовил луч­ шее место, как раз в сере­ дине площадки, у входа, что­ бы сюда могли приходить люди поклониться. Этот добрый человек да­ же не мог себе представить, насколько удачно он выбрал место. Вот уже много лет беспрерывный поток людей идет к могиле. Молодые кла­ дут сюда букеты, как на могилу Неизвестного солда­ та, другие приносят по обы­ чаю немного коньяка, ябло­ ки, пироги, некоторые остав­ ляют здесь свою гитаруу Стихи сотнями приколоты к букетам,' которьк кшвдый день собираются в горы цве­ тов. Директор потерял свое ме-_ сто. Может быть, власти н е ’ простили ему устроенного скандала?... Могила поэта Владимира Высоцкого в са­ мом центре Москвы стала местом паломничества мил­ лионов советских людей. Метеорит, ушавший в са­ мом центре Сибири, должен был символизировать на мо­ гиле жизнь Владимира Вы­ соцкого. К несчастью, так не слу­ чилось, но я узнала в во­ семьдесят пятом году, что астрономы Крымской обсер­ ватории назвали вновь от- крытую п.чанету? между ор­ битами Марса и Юпитера ВЛАД6ЫС0ЦКИИ. I Она значится под номером 2374 в Международном ка­ талоге планет. _ Часто я смотрю на звезды %. и улыбаюсь от мысли, что среди этого множества пла­ нет в огромней Галактике блуждает маленькая светя­ щаяся точка, и это вечное живое небесное тело свя.эано с именем моего .мужа.