Ленинец. 1990 г. (г. Липецк)

Мы записываем пластинку в большой аудитории, В противо­ положность кино здесь време­ ни даром не теряют. В три за­ хода дело сделано.. Записыва­ ют целиком, без монтажа. Это очень тяжело, и ты срываешь­ ся, когда я ошибаюсь. Но мне и правда трудно: во-первых, петь по-русски, во-вторых, без остановок, и к тому же я очень волнуюсь, когда пою твои пес­ ни у тебя на глазах. Мы понимаем, что если пла­ стинка выйдет, это будет сво­ его рода официальное призна­ ние твоего статуса автора-ком- позитора. И потом — мы до­ вольно скромно живем на твою актерскую зарплату, так что лишние деньги не помешают. Но самое главное — это что мы впервые работаем вместе. И все наши мечты могут осу­ ществиться, если пластинка выйдет; гастроли, концерты, спектакли, фильмы. Да все, что угодно!.. Охрипшая, измотанная, на последнем нервном пределе, я все-таки записываю- все песни в положенное время. Я этим здорово горжусь, особенно пос­ ле того, как музыканты стали аплодировать мне, стуча смыч­ ками по скрипкам, как это при­ нято . на концертах классиче­ ской музыки. Ты доволен и записываешь свою сторону с ходу и в отличном настроении. Наша пластинка наконец гото­ ва. Звукооператоры тут же микшируют звук, нас фотогра­ фируют на конверт. И все-та­ ки, несмотря на предпринятые меры, пленка тайком переписы­ вается и моментально расходит­ ся по рукам. И поэтому за­ долго до предполагаемого вы­ хода пластинки мы уже знаем, что песни страшно понравились публике. , Время идет, мы волнуемся и, устав от уклончивых ответов руководителей «Мелодии», до­ биваемся приема у министра культуры Деминева. Он прини­ мает нас с улыбкой на устах, делает нам знак садиться и, сцепив свои пухленькие ручки, спрашивает, зачем мы пришли. Мы объясняем. Он берет те­ лефонную трубку и, глядя нам прямо в глаза, говорит тоном, не допускающим возражений; «Соедините меня с директором «Мелодии». И через минуту: «Послушай, почему до сих пор не вышла пластинка Влади и Вьиоцкого? Немедленно вы­ пустить!». Уезжаем мы довольные, но через два месяца пластинка все еще не выходила. Нам снова удается добиться приема. Мы наивно’ полагаем, что приказ не дошел по назначению. Впро­ чем, приказы никогда ни до. кого не доходили. Мы встреча­ лись с Демичевым много раз, и всегда разыгрьшалась одна и та же комедия. Повелительный тон по телефону, безоговороч­ ные приказы, шутливые сето­ вания на трудное положение министра, которого’ никто не слушается, и все в том же ду­ хе... Однажды утром ты говоришь мне с напускной небрежно­ стью; — Знаешь, Андрей хотел бы поговорить с Тобой нет-а-тет. Я немного удивлена, тем более, что мы виделись с Тар­ ковским несколько дней назад. Он — твой друг юности и один из поклонников, я знаю его уже много лег. Этот невысокий человек, живой и подвижный, — замечательный гость за сто­ лом, Кавказец по отцу, он об­ ладает удивительным даром рассказчика и поражает всех своим умением пить не пьянея. К концу вечера он обычно ве­ селеет и почему-то каждый раз принимается распевать одну и ту же песню.. По твоему тону я понимаю, что речь идет о чем-то очень важном. Ты говоришь; — Андрей готовит фильм, он хотел поговорить с тобой и, ( Продолжение. Начало в №№38—50 за 1989 г. вероятно, пригласить тебя на пробы. . ' И тут на меня находит. Я не нуждаюсь в пробах, меня никогда не пробовали ни на одну роль, за исключением пер­ вого раза, когда я снималась в тринадцать лет у Орсона Уэллса. Но ты так долго уго­ вариваешь меня не отказаться, что я соглашаюсь. Андрей объясняет мне, что фильм «Зеркало» — автобиог­ рафия. И он хочет попробовать Х(еня в нем на роль своей ма­ тери. Усы у него всклокочены больше, чем обычно, и он, заи­ каясь, пересказывает мне весь сюжет. Через несколько дней мы с небольшой съемочной группой выезжаем в деревню. Это' да- ще не пробы. Мы просто сни­ маем несколько кусков. Анд­ рей подробно объясняет, мне, сцену: на пороге избы женщина долго ждет любимого, человека. Становится прохладно, она зябко кутается в шаль, послед­ ний раз в отчаянии смотрит на дорогу и, сгорбившись отгоря, у,ходит в дом. Андрей де.тает мне компли­ менты, я довольна собой. Я возвращаюсь " и рассказываю тебе, как прошел день. Мы на­ чинаем мечтать. Если я сни­ мусь в этом фильме, сразу ре­ шится множество проблем — у меня будет официальная ра­ бота в Советском Союзе, я смогу дальше жить рядом с тобой, и потом сниматься у Тарковского — это такое сча­ стье! Проходит несколько дней. Мы звоним Андрею, но все ^ремя попадаем на ето жену, и та, с присущей ей любезностью, швы­ ряет трубку Я чувствую, что звонить бесполезно — ответ бу­ дет отрицательным. Но тебе не х<иетея верить в это, и, когда через несколько дней секретарша, Тарковского сбоб- щает нам, что роли уже распре­ делены и что меня благодарят за пробы,- ты впадаешь в жут­ кую ярость. Ты так зол на се­ бя за то, что посоветовал мне попроббваться, да к тому же ответ, которого мы с таким нетерпением ждали, нам пере­ дали через третье лицо и слишком поздно... Тут уже мне приходится защищать Андрея. Наверное, у него слишком мно­ го работы, много забот, да и вообще у людей этой профес- снв часто не хватает мужества прямо сообщать п.юхие новос­ ти, Ты ничего не хочешь слы­ шать. Ты ожидал от него дру­ гого отношения. И на два дол­ гих года вы перестаете видеть­ ся. Наши общие друзья- будут пытаться помирить вас, но тщетно. Однажды, прилетев,; в, Париж, мы сталкиваемся в аэропорту с Андреем — он как р1кз уле- , тает в Москву. Эта неожидан- ' ная встреча на нейтральной ^территории ;пшяшяе!'- вам на­ конец помириться. Андрей так просто и понятно объяснил при­ чину своего отказа, что нам становится искренне жаль, что он не сделал этого сразу Пос­ мотрев про.бы, он понял, что зрители будут отвлекаться от фильма, увидев на экране Колдунью, и взял на эту роль другую актрису. Мы приезжаем в Москву, и снова Андрей сидит вечерами у нас за столам и, как обыч­ но, распевает свою любимую песню про Садовое колвдо. Однажды он попросил меня помочь ему уговорить Марчел­ ло Мастроянни согласиться на роль в фильме, сценарий кото­ рого он только что закончил. Но уговаривать Марчелло мне не приходится ^ он с радо­ стью соглашается сниматкя у Андрея. Целый вечер я пере­ вожу, а они увлеченно обсуж­ дают сценарий. Увы! Фильм так и не будет снят. Еще один великолепный' сценарий будет, выброшен в корзину по соображениям цен­ зуры. Двадцать третьего декабря восемьдесят пятого года; наш автоматчик передает короткое драматическое сообщение, Тар­ ковский тяжело болен, по мне­ нию шведских врачей, ему осталось жить не больше трех недель. Я тут же начинаю хло­ потать о том, чтобы ему раз­ решили увидеть сына. Второго января восемьдесят шестого года он приезжает ,во Фран­ цию. Ему помогают со всех сторон — соотечестаенники, врачи, министр культуры, по­ сол' СССР и даже президент республики. Наконец его сыну разрешают приехать к нему. Они не виделись четыре года. Когда Тарковский выхо­ дит из больницы, я принимаю в моем большом доме всю их семью. Андрей собирается за­ канчивать монтаж фильма «Жертвоприношение» и уже говорит о будущем фильме, ко­ торый хочет назвать «Святые — самые несчастные из лю­ дей». По совету идиотки-подруги он уезжает из Парижа и едет лечиться в Германию в клини­ ку «знахарей». Андрей умирает двадцать девятого декабря восемьдесят шестого года. На похороны пришло очень много народу. Собрались все друзья. Мстислав Ростропович, сидя на ступеньках русского со^ра . на улице Дарю, вкла­ дывает в игру всю душу, вы­ ражая в надрывном плаче ви­ олончели нашу тоску. У метро «Аэропорт» ест^. улица, где живут писатели, сценаристы, поэты. Я побывала здесь в самых разных кварти­ рах. восхищалась библиотека: ми, коллшг^иями современной живописи и старинных икон. В течение шестьдесят девятого года в отчаянном поиске уголка, где мы могли бы спо­ койно встречаться, мы слу­ чайно попадаем к маленькому старичку, -который ходит, на­ клонившись вперед, как печаль­ ный гном, но глаза у него жи­ вые, он постоянно смеется, и вообще он просто очаровате­ лен, так что даже пользуется успехом у женщин. Он очень официальный сценарист и ра­ ботает на «Мосфильме». Ему хорошо платят, и он получает впо.чне приличную пенсию. Ма­ ленький чиновник культуры, один из тысячи. Всех очаровы­ вает его необыкновенная жи­ вость ума, которой он поль­ зуется только в разговорах с друзьями. Он уступает нам главную /Комнату своей двухкомнатной квартиры на четвертом этаже одного из писателы;кик домов, в самом начале знаменитой улицы. Это, конечно, не хоро­ мы, но нам здесь очень нра­ вится. Старик ретируется в свой ка1бинет, на который име­ ет право как «работник умст­ венного труда». Мы - начинаем потихоньку осваиваться в этом доме. Ког­ да бы мы ни проснулись, у старика всегда готов для нас чай с только что поджарен­ ным хлебом. Мне хочется от­ благодарить его за гостеприим­ ство. Потратив несколько сот Франкс» в «Березке», я стря­ паю ужин — не то француз­ ский, не то итальянский — с большим количеством советско­ го шампанского «Брют», кото­ рое продается только на ва­ люту. Я знала эту его сла­ бость, и, надо сказать, я и са­ ма люблю это вино, которое производят в Абрау-Дюрсо в Крыму из шампанских сажен­ цев в лучших французских тра­ дициях прошлого века. Как и всякий удачный вечер, наш ‘заканчивается чтением стихов. Ты приумолк. В своей огром­ ной голове этот человечек раз­ ложил по векам или по темам всю мировую поэзию. Он чи­ тает нам Омара Хайяма и Шекспира, Бодлера и Гете. Потом вы, перебивая друг друга, читаете Пушкина, про­ изведения которого ты знаешь почти все наизусть, — и все- таки он побеждает в этой ду­ эли. Но когда он начинает вдруг читать твои собствен­ ные стюси, ты уже не знаешь, что <жазать. Уже поздно, ста­ рик откланивается и исчезает, задорно свепкнув глазами. В день нашей свадьбы мы ролучаем бо.дыпой пакет, тол­ стый и тяжелый. Его поино- сит девушка с глазами цвета морской волны и великолепны­ ми тонкими белыми руками; «Это от Василия, сам он не мог приехать, вот. держите». В картонной колобке, завеону- той в несколько газет, лежит самая красивая, икона дома. Как только мы возвращаемся из Грузии, мы звоним ему. Никто не отвечает. Немного спустя нам говорят, что ста­ рик — эрудит и поэт — умер. Его икона всегда оставалась в нашей спальне, несмотря на многочисленные переезды, а те перь висит напротив' моей кровати. Возле нее —< другая икона: святой Георгий на бе­ лом коне, мне ее принес в ию­ ле вось.мидесятого один из тво­ их школьных друзей. Он держал е е , на вытянутых ру­ ках и трясся от рыданий. Он не сказал ни единого слова, он лишь едва поднял на. меня глаза и сквозь слезы попытал­ ся изобразить нечто В|роде улыбки, когда я приняла икону у него из рук. Я получила разрешение увезти эти иконы с собой в Париж по решению экспертов Третьяковской галереи и с со­ гласия специальной таможен­ ной комисснн. Они не имеют большой ценности, они не очень древние. Но для меня эти иконы — самые прекрас­ ные. Семьдесят пятый год. Мы в дороге к Южной Америке. Первая посадка в Мадриде. Франко еШе у власти. Аэро­ порт похож На вое остальные, и если бы не какая-то полом­ ка в моторе самолета, это бы­ ла бы обычная посадка. Мы. едем в Мексику в компании Клодины — знакомой актри­ сы. Шесть часов мы ждем й аэропорту, пока починят са­ молет, и вое это время Кло- дина уговаривает нас лететь- другим райсрм. Она так нерв­ ничает, что .мы соглашаемся. Пассажиры садятся в самолет, и мы остаемся одни. Наши ' места забронированы на завт­ ра. В аэропорту не осталось ни полиции, ни таможенников ~ уже очень поздно. Карабв- нер, который провожает нас к выходу, в город, бросает рас­ сеянный взгляд на все три паспорта и говорит: «До завт­ ра. Буэнос ночес». Мы удачно проскочили, учи­ тывая то, что у тебя нет визы в Испанию. Мы здесь как бы контрабандой. Этакие сбежав­ шие школьники. Все „тебе нра­ вится; старый город, где мы ужинаем, гуляющие люди, вы­ шедшие подышать после жар­ кого дня, ресторан «Фламен­ ко», где мы сидим до самого утра и слушаем песни. Гортан­ ные звуки. испанских песен очень похожи на цыганский романс.' Я с трудом увожу тебя оттуда, чтобы успеть по­ спать хотя бы несколько ча­ сов, прежде чем' осмотреть, завтра Прадо. В музее я веду тебя в зал Веласкеса, мы любуемся кар­ тинами, мы можем оставать­ ся здесь сколько угодно — по­ сетителей почти нет. Тебя вос­ хищают Иероним Босх и Гойя,, особенно — трагическая сила его полотен черного периода. Какая удача, что у тебя не спросили визу!.. Мы возвращаемся в аэро­ порт и, немного нервничая, сразу направляемся с паспор­ тами в руках к полицйскому посту. Наша подруга, хорошо говорящая по-испански, про­ ходит первая. У полицейского глаза лезут на лоб; ни в од- / ном из паспортов нет нужной ‘ печати. Для нас, француже- ; нок, это не имеет большого значения, но твой паспорт — весь красный, с серпом и мо­ лотом — просто жжет ему ру­ ки. По его обезумевшему виду мы понимаем, что сейчас нач­ нется скандал и. говоря все хором, пытаемся объяснить, что нам срочно нужно в Мексику. Мы так стараемся, что оша­ левший карабинер, оглядев­ шись вокруг, вталкивает нас в зону вылета я вполне ло­ гично шепотом делает вывод; «Нет визы На въез^^ — нет и визы на выезд». На острове Косумель наша' белая комната выходит окна­ ми на море, и мы можем лю­ боваться отсюда скалами и пы­ лающими закатами. Ты пи­ шешь целыми днями, и я, воз­ вращаясь с работы, нахожу тебя склонившимся за столом, на котором -рассыпаны листки бумаги.