Ленинец. 1970 г. (г. Липецк)

Л ж о д л ж я л л Ш а р ж ц ш ж е о ш л мои дом Ты доброте своей не изменял И все, в чем неправа была, простил мне. Еще вчера ты согревал меня, Мой старый дом, мой друг гостеприимный. И мой уход, как должное, приняв. Ты на меня ие затаишь обиды. Тебе совсем не нужно объяснять. Как я тоскую по своей рябине. Тебе, как другу, ведомо о том. Как мне до боли дороги и милы Вот эти вербы за твоим окном. Которые я в детстве посадила. У твоего надежного огня Я забывала все свои печали. И не моя, наверное, вина. Что нам разлуку птицы накричали. У^не и сейчас судьба твоя близка, Любое слово о тебе значимо. » тоей душе щемящая тоска И посейчас живет неизлечима. Мой добрый дом, любовь моя и ' ^ грусть. Теперь мне стало многое понятно; Ответь мне только; если я вернусь, Поймешь ли ты? И примешь ли обратно?.,. Уже вторая взрослая весна В глаза мне смотрит пристальней и строже. Плывет большая круглая луна Над мартовским извечным бездорожьем. И тает за окном осевший снег, И лунный зайчик движется по стенам. И зреет в полнолунной тишине Предчувствие огромной переме 1 гы. Время судит прямо, даже грубо, В памяти былое вороша. Лето мерно движется на убыль. Постепенно ускоряя шаг. - Словно я;изнь, уход его приемлю, И не будет грустно мне, когда Осень с хрустом выронит на землю Заморозков первых холода. В доброту поверить очень просто... В дальнем небе стонут журавли. И падают доверчивые звезды В ладони грубоватые твои. ■ А листья, как встревоженные , птицы, — Мне по душе их пестрая метель. Смотри, как стая преданно ложится К ногам твоим, поверив доброте. И ты их не обидишь, не затопчешь. Ты их в букеты сложишь, как цветы. Чтоб у любимой расцветали очи О г нежности твоей и доброты. Жаль , доброта не кая^дому дается... Вдоль мокрых улиц — листьев канитель... Д а, в доброту поверить очень просто. Как страшно обмануться в доброте. Погас' закат, и улицы безлюдны, И на деревьях светится листва. А мне сегодня необычно трудно Найти необходимые слова. Они уходят в голубую полночь. Они по сонным улицам скользят. Слова, слова, придите мне на помощь. Мне, как без воздуха, без вас нельзя. Слова, слова, не будьте так жестоки. Слетитесь стайкой к моему окну. Сложитесь в незатейливые строки И звонкой песней влейтесь в тишину. Слова приходят и проходят мимо И уплывают к дальним берегам Слова, что говорят своим любимым. Слова, что говорят своим врагам. Они приходят в дом поодиночке. Им тоже грустно в сумрачной тиши. А на бумаге—ни единой строчки, А сердце просит, требует — пиши! Слова уходят в догоревший вечер, Но (в этом я, как никогда, права) Они придут позднее: человечные, правдивые и мудрые слова! Г. Г р и го р е и к о И м е н а Мне нравится звучность старинных Их плавность, степенность, былинность. Послушайте: Прохор, Игнатий, Платон, Ульяна, Мирон, Акулина. . А сколько ласкательных милых имен Шептала Россия: «Егорушка, Расти, ненаглядный,' уМен да силен, Баюн' мой, мой первейький скворушка». Да не поэтому ли тянет порой : Нас словно на отдых в деревню, На росные травы, на воздух хмельной,' На россыпь имен этих древних. . И что-то сердечное чудится в том. Как отчества звучны, напевны: «Платоновна, что Ж ты, обходишь мой домГ», — «Да я, чай, к тебе,'Пантелевна», От этих созвучий мир проще, родней, Прочней, основательней, что-ли... И с Родиной связь ощутимо тесней, И ширится сердце, как поле. И вдруг очевиднее связи времен, И к прошлому глубже вниманье. Не зря же все чаще средь детских имен Прекрасные эти прозванья. , ' А красное русское солнышко Льет щедрую лаву лучей. На новь 1 х Илюшек, Аленушек — Волжан, псковитян, москвичей. Е. Ф и с е и к 0 ^ Хл е б Хлеб независимо от цвета, Пшеничный он или ржаной. Извечной темой для поэтов Был у эпохи не одной. И нынче так я понимаю, Что хлеб — основа всех основ! «■ Достоин высшего вниманья, И нашей прозы и стихов! 3 и м а Зима — йе только снег да иней, Да с небом слитый, горизонт. Или морозный вечер синий С сугробом снега у ворот. Зима во многом ощутима..; Вот сад... Куда ни посмотри: На ветках, сизых как от дыма, Горят пунцово снегири. ■ Вот речка... К речке спуск покаты. На нем и шум, и суета... ,И сена стог за ближней хатой Так мятой пахнет неспроста! Мы тоньше все воспринимаем, И слух, и зренье так остры, Зимой сильней мы грезим маем И лета нам милёй дары. Зима ярка, многообразна, Она и в звуках, и в цветах, Неповторима и прекрасна В привычных сызмальства местах. ;У р а з у м е л Я. Степанов ^ ‘ ■Директор вызвал * * » в школу Кузьмича: у зверинца со скамьи, — Сын курит ваш, Только что не раз я замечал. окрашенной, Вы потолкуйте с ним... Встал лениво нельзя- же так... гражданин И разъясните сыну. В габардин ' что табак... наряженный. ' •— Спасибо. За совет Потянулся и зевнул'... благодарю! — Оказал Кузьмич. — Тут к нему малыш Я прямоту люблю. шагнул: Ведь сколько раз — Пап, т - сказал,-— щенку я говорил, а тигр, похоже, Чтоб в вашей школе на скамью садился больше не курил. тоже? ВЕЧЕР Февралем заколдойан сад. Ветк 1 {, словно рога оленей. От мороза ступеньки -Трещат, и трещат в очаге поленья. На санях, вороных конях, Синий-синий и зимний-зимний, колокольцами звезд звеня, едет вечер, одетый в иней. Что везет он, как почтальон? Ту любовь, что прошла под вьюгой? Или детства счастливый сон? Или добрую весть от друга? И ко мне, через гул пурги, через годы ра'злук навеки тянет женщина , две руки, словно две березовых •ветки. ОКТЯБРЬ Медный петровский Вздыбился в хмурой сипи. В Смольном горит огонь, Виден он всей России. Северные ветра Н , К а то в На ушицах кружат и злятся, Греются у костра Блокшские , Iдаенадцать. Выстрелы..., Шум газет. Шорох листвы и теней. Временных,больше нет, Власть Октября и - ^ Ленин! От строк Ильичевых мудрых. От света в его окне, Страна ,начинает утро В простреленной тишине. ЛЕТО Пахнут летом и юмолою пни. Со звеады спустясь !зеленой ранью, . утро ..гасит, на столбах огни и бока ^антоновок румянит, Как от ливня, ' в росных блесках луг. Чуть скрипит'паром у переврза, и но травам зябнувшим пастух щелкает: кнутом : 13ВОНКОГОЛОСЫМ. Степь шдыхает первые лучи, Сло 1 вно. праздник, ветрерив ■косов'ицу, А ни ток, где:веялка стучит молодой июль везет пшеницу. Переянл И- Ем ел ь я н о в Вояк уволок Овцу из стада. За:шпи гналась собак армада. Н а ан поганю обхитрить; сумел затаясь в логу, добычу съел. Затем к опушке леса повернул, И затянул: «Спасите! Грабят! Караул!» — «Ты что, с ума, приятель, спятил?» - Его окликнул с ветки Дятел. «Ополоумел! — возмутился Еж. ~ Овцу сожрал и «караул» орешь!» «Цыц, вы! — на них прикршшул Серый.гт- Ишь раскудахтались без меры!. И! пастухи вчера шумели, - Когда, овцу из стада съели». Козел и капуста На огороде у Козла росла капуста. Козел на грядках и дневал, и ночевал. С утра до ночи,'позабыв про усталь, Шой огород рыхлил и поливал. Берег Козел капусту пуще глаза. Чуть что бежал с ружьем, ■ как на пожар. Когда ж капуста выз|рела, о« сразу Весь урожай отправил на базар. Деньгу загреб — на зависть всем козлам. Стал знаменитым в некотором роде, А что же ел наш огородник сам? Капусту. На колхозном огороде. ^ НИЖНЕГО ТАГИЛА. (Фотохроника ТАСС). П О поводу одного П И С Ь М А о 1 ЯНВАРЯ в нашей ^ газете была опуб­ ликована статья- обзор «Читатель прислал рассказ...». В ней разбира. лись произведения шести начинающих двторов. Вскоре после опубликова. ния статьи в редакцию при­ шло письмо от группы уча­ щихся Липецкого машино. строительного техникума. В письме они ставят под сомнение целесообразность и полезность публикации в газете подобного обзора. Помимо того, эти учащие­ ся техникума в излишней полемической запальчиво­ сти высказывают ряд поло­ жений, с которыми я, как автор статьи-обзора и лите, ратор, совершенно не могу согласиться. Прежде всего авторы спрашивают: «Какую цель преследовала редакция га­ зеты «Ленинец», обращаясь к своим читателям с прось­ бой прислать свои стихи, рассказы и пр.? Выявить ли «с ходу» таланты-самородки из глубин и как-то напра­ вить их рвение по специ­ альному руслу или найти место в газете для моло­ дой мысли, идеи, пусть не совсем совершенно ратурно выраженной?». Что ж, действительно, -у редакции газеты была на­ дежда попытаться обнару­ жить одаренных людей. Имела ли редакция реаль­ ную почву для подобных ожиданий? Безусловно. Ведь читатели га з е ты— люди комсомольского возраста. Возраста, который пред­ полагает и остроту мысли, и свежесть восприятия, ’и наличие всевозможных И лучшие из присланных рассказов — школьника Са. ши Хожаинова и .19-летнего студента-заочника Саши Ти­ това говорят о том, что ожидания редакции были не беспочвенны. Почему же, в таком слу­ чае, газета не напечатала эти произведения? Да только потому, ЧТО расска­ зы Хожаинова и Титова еще требуют некоторой доработки, и редакция ве­ рит, что авторы в силах от. шлифовать и завершить Далее авторы письма, не очень утруждая, себя в выборе выражений, б е з ­ апелляционно заявл я ю т: «Ваша критика с каланчи журналиста или ответствен, кого секретаря писатель­ ской организации может выглядеть так, как «бой пики с прутиком». Эта заметка, видимо, имела целью пока­ зать умение отлучать от творчества молодые даро . вания. Не приходила ли Вам мысль, что Вы должны на время спуститься со своего высокого литературного пьедестала до уровня на­ чинающих писать, и как-то помочь,,.». Представьте себе, что и автор обзора , и редакция газеты ставили своей глав­ ной целью помочь начина­ ющим авторам, и не «как. то», а по-деловому, всерь­ е з. Да, разговор о писа­ тельском мастерстве ведет, ся в обзорной статье по большому счету, с высоты требований, которые предъ­ являются литературе. А дуть и лалев, и долог.„ строгого и взыскательного разговора о призвании пи. тератора. А путь в литературу тру. ден. Если ты написал I формацию или заметку своих товарищах или I ких-то значительных собы. тиях, то работники редак­ ции с охотой и поправят ее, если в этом будет н еоб ­ ходимость, и напечатают. В том ж е случае, когда с материал ты снабдил руб­ рикой «рассказ», то здесь уже совсем другой подход, все становится сложней ответственней. Ведь ты уже как бы претендуешь на ху. дожественное обобщение каких-то сторон жизни, яв­ лений, показываешь чело, веческие взаимоотношения и характеры. Ты выступаешь не только как художник, но гражда. Нельзя принять и такое предложение авторов пись­ ма: «Нам хочется читать в газете «Ленинец» пусть не совсем совершенные, как у А. С. Пушкина, произве­ дения, а так, как смотрим Нина Александрович ЖИТЕЛЬНИЦА УСМАЫИ НИНА АЛЕКСАНДРОВИЧ РОДИЛАСЬ В ВОЛГОГР.4ДЕ, ЖИЛА НА УКРАИНЕ. СРЕДНЮЮ ШКОЛУ ЗАКОНЧИЛА НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ. ПОСЛЕ ШКО­ ЛЫ РАБ0ТА;1А в о с п и т а т е л ь н и . ЦЕИ в д е т с к о м САДУ, БИБЛИОТЕ . КАРЕ.М. СЕКРЕТАРЕМ-МАШИНИСТ. КОИ. ЗАТЕМ- ЗАКОНЧИЛА ФИНАН. СОВЫИ ТЕХНИКУМ. ПРОБУЕТ СИЛЫ ИА ЛИТЕРАТУР­ НОМ ПОПРИЩЕ, в НАШЕЙ ГАЗЕТЕ ПЕЧАТАЕТСЯ ВПЕРВЫЕ. Б УДУЧИ студенткой технн. кума, я находилась в Бол- говском совхозе на практи- ке. Каждый раз, собираясь ехать в село из города, я просила поч­ тового курьера подвезти меня, и он всегда соглашался. Ехала я весной, помню, в стре­ мительную распутицу, такую рас- путацу, что несколько дней не мог пройти по размытым дорогам д а , же почтовый вездеход. И когда, наконец, в этот день он прибыл в село, я побежала скорей просить­ ся ехать до города. Курьер на этот раз не соглашался. У меня было трое попутчиков: молодая деревенская женщина и даое мужчин. — Что ж едете в такое время? — спросил курьер. Мы стали до­ казывать ему, что нам нужно. — Не могу, девочки, не могу, дорогу размыло, опасно ехать. Вот мужчин еще можно взять. Но мы с женщиной опять принялись умолять его, и он сказал тогда: — Ну что ж , смотрите, на этот раз; в случае чего, я снимаю с се­ бя ответственность. Не успели отъехать и ста мет­ ров от села, как началась эта проклятая дорожная тряска. Ма­ шина то подскакивала, как мяч, на ухабах, то вдруг обрушива­ лась с высоты грязных пригорков в глубокие колдобины, полные мутной весенней воды. Курьер сидел у борта на желез­ ном сундуке, не держась, и смот­ рел вперед. Мужчины, до того разговаривавшие между собой, смолкли. Видно, и их сломила тряска. Я уже не смотрела на ве­ сенние хрлмы, на поля, а уткнув­ шись в воротник пальто, старалась сжаться, стать как можно мень­ ше, чтобы меня не выталкивало из этого углубления сложенных посы­ лок. •Из этого тупого оцепенения ме­ ня вывел спокойно-ободряющий голос курьера: — Ну вот, и Петровское скоро! — Где там? — усомнилась мо­ лодая женщина и схватилась за борт двумя руками; ящик выле­ тел из-под нее и поехал по всему кузову к нотам курьера. — Матушки мои!—ахнула жен, шина, падая боком на борт Ма­ шины. Курьер встал, положил на место ящик и, балансируя в ку­ зове, как акробат-канатоходец, опять пошел к своему излюблен­ ному месту. От-ужасающей тряски на ма­ шине все лязгало, стучало и гре­ мело, и мне казалось, что в такт этой бешеной вакханалии стучит и лязгает у ' меня в груди. А курь- ер еще вез из села в город ка­ кую-то железную трубу метра че­ тыре длиной. Она была привязана у борта проволокой и свешивалась сзади. Всю дорогу она прыгала по кузову машины и яростно сту­ чала о борт. Я опасалась, что она вырвется из своих проволочных пут и начнет гвоздить всех нас без разбора. Но курьер встал, по­ дошел к трубе, прикидывая, как бы ее получше прикрепить. Мне казалось: она сейчас ударит курье­ ра изо всей силы. Но он придер­ жал двумя руками бешено скачу­ щую трубу и постучал шоферу. Машина остановилась. Курьер спрыгнул с машины в грязь и вместе с шофером заново прикрепил трубу. Я радовалась мгно-венной пере­ дышке в этом море усталости, бо­ ли н грохота. Вытянула ноги и глубоко вдохнула чистый воздух без запаха бензина. Он был свеж и пах снего.м, талой землей и по­ лем. — Хорошо-то как, хоть отойти немножко!—проговорила женщи­ на и тоже распрямилась. — И еще трубу какую-сь везеть! — в серд­ цах сказала она. — Хоть бы са­ мому живому доехатьг а он трубу! Я согласилась с ней и опять на­ го района уже десять лет. А лет двенадцать работал н: '’евере. В курьерскую должность'-. .'О произ­ вели еще со времен войны. Я ожидала узнать, к а » он вое­ вал, как возил почту под враже­ ским огнем,;сквозь свист , пуль и взрывы, но неожиданно услышала- такое: «Приезжаем на станцию. Как раз затишье наступило. Да­ вайте, говорю, 1 быстрей, пока не- ■ чала настраиваться на дорожный лад. Улыбающийся курьер с па­ пиросой перелез через борт. — На что тебе труба-то? — искренне взорвалась женщина. — При такой-то дороге! — А что? Хорошая труба, валя­ лась без дела... А дорога... Она сейчас каждый день такая. Нас опять швыряло, опять на­ ши спины бились о жесткие ящи­ ки, но я стала как-то терпимее к окружающему. Я прислушалась к разговору. Курьер расска зывал,. что возит почту по дорогам наше- мец дремлет. Только Вэллись мы ' за работу, как . вдруг загудело.. Бомбежка началась. Стены за­ тряслись. Лампа, как бешеная, ка- , чается. А начальник станции вле? под стол. А надо сказать, претол. стеннын был начальник! Как бо­ ров! - г курьер засмеялся. — Дро. жит он там под столом и с ноги на ногу переминается, а стол хо­ дуном ходит и кружится на месге. А как бомбежка кончилась, вылез начальник из-под стола ,-вот сме- ху-то было, и сам смеялся!». Меня всегда восхищает в людях тот неиссякаемый беспредельный г дгмизм, возникающий даже из й...^бго, когда нечему радоваться, не н-а что надеяться. Но в этом-то |;;-корни жизнемного усп.еха,. во Внутреннем оптимизме самого че- .ловека! Остальное все присовоку­ пится, все будет так, как он захо­ чет.. На то он И. 0ПТИМИЗМ, чтобы диктовать свою волю жизненным перипетиям! Курьер воевал, а в затишье мелсду боями возил почту по военным, дорогам. Рядом рва­ лись. снаряды, летели ' осколки, а ощ я уверена, был-внешне так же невозмутим, как сейчас... ...Ветер так и пронизывает, рук -не чувствуешь даже в двух . шерстяных варежках, а он сидит на своем сундучке в распахнутом полушубке без рукавиц да поку­ ривает. И, хитро, прищурившись, бросает нам: — Что, замерзли? — Нет-нет! — храбрим:ся- мы, но он, конечно, прекрасио. видит* ,всю нашу, липовую'храбрость. л -т- Ну, держитесь теперь! — пре- ;; .редил нас курьер, когда большое село осталось позади. .Буш. 5 Чощее ^море воды зашумело. 1 ЩД колесами. Машина . стала вяруг крениться набок. Я думала, что она сейчас выпрязштся, «о она все крепилась, и борт все па­ дал и падал вниз. Я замерла от ужаса. — На тот борт! Быстрей! — крикнул курьер, и мы все перева­ лились на другой борт. Курьер, лежа на полу кузова, сгребал по­ сылки и железные ящики, подтал­ кивая их вверх к нашим ногам. Среди этого хаоса, мига неизвест­ ности я успела подумать, что так, как мы сейчас, висят погибающйе на тонущем, корабле ., Но ' вот мы почувствовали, что борт опускается, и наша палуба снова- приходит в горизонтальное положение. Все молчали. Лицо. курьера было бледно. Он шарил рукой по карма.ну,' ища спички. — Ну, счастливо отделались! - В этот момент заглох мотор, и . машина стала. Со всех сторон нас окружало огро-мное. бесконечное „море талой воды. С запада на во­ сток оно тянулось до самого го­ ризонта и составляло с ним одну линию. Шофер дядя Ваня выгля­ нул из кабины: , — Все живы- там! ■— Живы! — ответили мы. — Ну, приехали! Мы натянуто засмеялись. Д ядя Ваня не мог далге выйти из каби­ ны: вода поднималась до самой ее иодпожки. — Как же мы теперь?! — во­ скликнула женщина. — Нотевать придется! — шути­ ли мужчины, но в их глазах скво­ зило беспокойство. Я посмотрела на курьера. Он разговаривал с шофером, перегнувшись через борт. Поговорив о чем-то вполголоса, он натянул свои- ботфорты, перелез че. рез. борт, ступил на подножку ка- . бины и осторожно опустил ногу в воду. Как пригодились ему сейчас его высокий рост и ботфорты! — За трактором пошед, — пояс­ нил дядя Вайя. Через полчаса приехал трактор. Тракторист и курьер прикрепили трос к машине, и опять началась качка. Но это была радостная качка! Нашего прежнего уныния как не бывало. Бедный трактор! Как он старался! Кажется, вот-вот вытащит, а смотришь —* нет, опять мы на месте. Наконец, сдвинулись и потащил он нас. Трос обрывал­ ся два раза. Всякий раз мы с за­ миранием сердца следили за каж­ дым движением тракториста и курьера, возившихся с тросом. Курьер изранил себе руки. Когда ему предложили перевязать, он только усмехнулся и ничего не сказал. — До встречи, Евгений! — про­ кричал тракторист, уже сидя в ка­ бине трактора. Я ездила еще с курьером на почтовой машине несколько раз и почти всегда*"по трудным дорогам. Знали все, кто получает поч. ту, все, кто в селе Болгово дер­ жит сейчас газету или письмо в руках, какова цена этой газеты, этого письма! Знали бы, кто при­ возит их! Я к своей досаде так и не узиа. ла фамилий ни шофера, ни курье­ ра . почтовой машины, но в моей -душе навсегда осталось чувство признательности и благодарности к ним и кВкое-то особенное чувст­ во к нему. Это было не чувство восхищения его романтической внешностью, его пистолетом' [Гса- могами-ботфортами. Нет, это было нечто большее; восхищение муже­ ством, человечностью, беспредель­ ной выдержкой. А скажите, с каких иных позиций можно вести этот разговор? Вот уж, действи­ тельно, было бы нечестно, неумно, . барски-пренебре. жительно похлопать начи­ нающего автора по плечу и сказать: «Ты еще молод, зелен, в сложностях и про. тиворечиях жизни тебе ра. зобраться не под силу, по­ этому так и быть — напе­ чатаем твой наивньй опус, авось со временем поум­ неешь, мастерства подна. хватаешься». Что, такой позиции р е ­ дакций хотели бы авторы письма по отношению к на­ чинающим литераторам? А может быть, .в самом деле, такой? Ведь в их письме да. лее выражается опасение, что высокие требования, предъявляемые к начинаю, щему автору, приведут к тому, «что душевное или люби,мое в зачатке писа­ тельское желание после заметки «Обзор почты «Радуги» умрет нерожден- Напрасные опасения. На практике происходит как раз обратное: публикация серых, незрелых по мысли и художественному уровню произведений приводит к плачевным результатам. По­ верьте, я не раз встречал людей с очень несчастли­ вой, а подчас трагической литературной судьбой. И в пбдЬбном положении они во многом ,оказались пото­ му, что рано и без видимых оснований (опубликовали когда-то два-три стихотво, рения или рассказ) возом­ нили себя талантливыми, одаренными, исключитель. ными. Далее, когда надо было проходить главную проверку на время, на тя. желый, изнурительный пи­ сательский труд, то эти ско­ роспелые «таланты» оказы. вались несостоятельными. Они озлоблялись, готовы были в каждом, справедли. врм критическом замеча­ нии видеть подсидку, ковар- ^ У того же, кто чувствует в себе . достаточно сил и неистребимой тяги к лите­ ратурному делу, у того ру- , ки не опустятся от этого мы в клубе самодеятельных артистов, певцов, танцо- Нет, решительно не со. гласен. Если по-настоящему заботиться о совершенст­ вовании и воспитании начи­ нающего литератора, то де . лать этого не следует. Больше того, мне думается, что уважающий себя автор-■ даже в стенную газету не захочет дать сырое произ­ ведение. И последнее — о писате. ле, как о личности, граж­ данине. Тут авторы пись­ ма не очень связно выска­ зывают свою мысль, но суть их возражений в следую, щем: откуда, мол, в нашем молодом возрасте взяться большим идеалам, цельно­ сти, богатому внутренне­ му содержанию? И разве, мол, «у таких великих писа. гелей, как Горький, Есе­ нин, Маяковский, Достоев­ ский, была морально чи­ стая жизнь, без сучка, без задоринки?». Однако ка; кие замечательные произ­ ведения писали они! Позвольте, разве в об зо ­ ре, опубликованном в га­ зете, речь шла о каком-то дистиллированном, нравст­ венно идеальном писателе? Ничего подобного. И ве кие писатели, на которых ссылаются авторы письма, были живые со своими слабостями и ошибками люди. Но кто станет отри­ цать цельность их, натур, страстную гражданскую г зицию, ясное понимание границ добра и зла. И к; дый из них — самобытная личность, гражданин, боец. И эти качества, поверьте приходят не с сединой. На этот счет народом рожде­ на пословица: «Ум бороды И потому я снова со всей отдетственностью повто. ряю: если автор — человек Мелкий, пустой и лишен больших идеалов, то ему не по силам будет со здать- настоящего, нужного лю- дям литературного произ­ ведения . В. ДОБРЯКОВ, ответственный секретарь Липецкой писательской организации.