Ленинец. 1970 г. (г. Липецк)

На с о в е т к л у б а Тому, кто решил испытать себя на ниве литера­ турного творчества, очень нужна кввпифициро- ванная помощь, консультация, ра зб ор своих тво­ рений, наконец, просто уроки по литературному мастерству. И тогда начинающие обращаются в пйсательскую организацию. - Но пишущий хочет, и это законное его жела ­ ние, увидеть свои творения опубликованными, от­ дать их на суд читателей, подарить свой труд лю­ дям. И тогда он шлет письма в редакцию . Желая помочь м олодым в том й другом, ли­ пецкая писательская 01ргэнизация и редакция на­ шей газеты объединили свои .усилия - в рамках уже существующего литературного клуба «Раду­ га». Работу клуба решено построить так: в по­ следний вторник каждого месяца проводить за­ седания, где будут литературоведческие об зоры и лекции, коллективные обсуж­ дения рукописи одного или двух начинаю­ щих .авторов. Такое обсуждение позволит очень' объективно оценить достоинства произведения и дать автору конкретные практические советы. Те рукописи, которые получат общ ее привнание на заседании клуба, увидят свет в выпуске «Раду­ ги». И вот в ечером 27. октября в н^шей редакции зазвучали новые стихи Александры Тамбовской и Галины Григоренко. Постоянному читателю «Ле­ нинца» эти имена хорошо известны. Александра Тамбовская, сотрудница многоти­ ражной газеты «Кировец» Липецкого тракторного завода, предложила на обсуждение объемистую подборку. С7 ИХИ ее вызвали живой интерес у радужен . Все, кто принял участие в обсужде-, НИИ рукописи, определенно отметили чистую тех­ нику стихосложения, собственный поэтический по­ черк автора, музыкальность и красочность стиг ха, безусловную одаренность поэтессы. Однако, и это было главным, очень с ерьезно и очень ис­ кренне члены клуба «Радуга» говорили ,о харак­ терных недостатках стихо^в Тамбовской. Поверх- полненная какой-то отважной сентиментальности туманная символика... Красивости не дают авто­ ру покоя. Радужане видят главную ' причийу просчетов Тамбовской ' в оторванности, отгороженности ее лирического героя от сегодняшнего дня нашей , жизни. И вот дружеский совет: «Как можно ско­ р е е освободиться от камерности, раздвинув сте­ ны искусственно созданной ей комнаты до р а з ­ меров внешнего мира...». 6 стихах врача из'Чаплыгина Галины Григорен­ ко подкупает простота, зрелы е взгляды, точность Нвблюдений, завершенность мыслей. Поэт преж де всего должен быть человеком, личностью. У ттего должно быть чисто человече­ ское право писать стихи. У Галимь! Григоренко это право есть. — Когда откроешь газету и увидишь там име ­ на Григоренко, Тамбовской, Паршиковой, — виа- авл участник заседания Евгений Фисенко, — ощущаешь приятное ,чувство от встречи с хоро­ шим знакомым . Галина Григоренко крепко стоит на земле. Она не делает надуманных экскурсов ни в географии, ни в истории. У нее есть о чем рассказать людям. Эту же мысль подтвердил Константин Соколов: «Строчка стиха «Когда слова идут из глуби серд ­ ца» — это о самой Галине Григоренко». Но в р а зб оре товарищи по перу указали поэ­ тессе на лишнее многословие, растянутость ее стихов, ненужную риторичность. Общ ее пожелание вьюэзил Вячеслав Фролов: «Писать стихи короче . Собрать себя в каждом стихотворении. Все лучи и лучики сфокусировать и выжечь на сердц е чи­ тателя то, что несет поэт». ...Итак, 27 октября было сделано начало боль­ шой и важной работы. Будем надеяться, что она окажется полезной и плодотворной. ]Г р я га р еш к о л . Т я ж б о м е ш е л м Мне говорят: о Родине стихи? Поверьте, это тема для маститых. Вам не удастся сделать здесь открытий стихам быть до банальности - плохим. Ах, эта тема! Здесь такие Такие глыбы надо одолеть, Найти такую полновесность Неопытному — это не суметь... - Пусть не суметь Но почему бояться? Пусть не суметь. Но почему не сметь Высокой темы трепетно каса'^ься, Свою ей песню зоревую / спеть? Прислушаюсь: поют в дубраве птицы. Их гимн разноголосицей звенит, И иеумелицы, и мастерицы Уносятся восторгами в зенит. И кто их упрекнет, тех неумелых, Что в общем-то они не соловьи? , Они поют И ржи литую спелость, И солнечную звонницу струи. Когда слова идут из глуби сердца, Они так убеждающе правы, Они сумеют влиться, вжиться, впеться В многоголосый хор большой любви, Конец в нем просто невозмож ен . Шагаем твердо , мЭло ахаем, И пр-инимеем все, как должное. Весь мир как будто нам обязан, И все,, что сделал, — лучше 6 мог, Мы в глупых мудрствованиях рифмы! Порой не в силах едвинуть Но стоп! Мы вышли на вершину. Нам тридцать— тот больной рубец . Когда мир встанет так картинно. Что тут про зреет и слепец. И глупой спеси не транжиря, И заглушив' е е в себе. Поймешь — не ты подарок миру, А он — бесценный д ар тебе. И станешь тише и степенней, Долг как завет вобрав в себя, И юность по твоим ступеням Частично повторит тебя. Я ВИЖУ ГОРОД Посвящается Липециу Не состязаюсь с врем енем - оленем, А в очень дальний вглядываюсь год. Я вижу город маленьким селеньем В туманной мгле у пагубных болот. Подрагивали дымные 'лампады , Потом звенел и колосился день. Потом летели кочевые банды В безмолвие вечерних деревень. Рассвет поднялся хлеборобом рыжим, И рбжь светилась в ласковой горсти. А черный всадник все посевы выжег. Чтоб яркийчлучик взять и унестн, Да будет песня варварская епета! Где чвбрецом ээргивались Я вижу городу солнечного , ■ ■1^' . цвета самый нестареющей молвьц' Не носит город траурной ' ^ повязки. Восходы город держит на плечах, И каждый день по-русски, по-славянски Тут пляшет пламя в доменных печах, И знаю, что с тревогою щемящей У моря и в таежной стороне. Увижу город красный и звенящий, И больше всех запомнившийся Мы все идем, из повторенья. Мы все идем из новизны. По кем-то пройденным ступеням На свой простор выходим мы. 'С п ерва не чувствуем опоры Когда-тб создававших Нас. Пока шатаем юно в гору Весь мир — для нас. И белый свет для нас расоахнут. За что я Родину люблю?. За те калины над рекою, ,^Что цветом душу беспокоят, — За песню первую мою. За что я Родину люблю? За кипень белую черемух, За встречу у родного дома, Где маме плакать не велю, Не только плачу вместе с нею. _Я стала старше и. умнее, А дочка прыгает, как мяч, И просит; «Мамочка, не плачь», А в доме все, как с давних лет, И на стене отца портрет. Он здесь висит с сорок второго — Он заменил, как мог, живого. Он ничего не взял с собою, Но сяас у бездны на краю В цвету калины над рекою, Ту песню первую мою. в умывают рассветы. Меня согревают приветы, Меня 'обновляют зимы. Мне солнцем моим — любимый. Мне песней моей дороги. Чтобы дали рукою потрогать, Мне компасом в жизни — ПИСЬМО УЧИТЕЛЮ .Мечтой — написать бы Мне счастьем — здоровье близких. Тревогой .моей — обелиски И в селах, и в чистом поле. Тревогой моею и болью. Надеждой — добры е люди. Пусть больше их в мире будет. Чтоб войны — навек погасли. Чтоб а льм восходом- — счаст'ье. А память — как небо. В ней все безмятежно и гладко. И только над сердцем встает непонятная дрожь, ы — мой канйтаи! Я енакойно склошось над тетрадкой, ■Когда ты корабль в беагокойиое.море ведешь. Ты — мой капитан! Не потухнет душевное / золото, С.хоронятся рифы, отступят огромные льды, л ■— мой капитан! И навстречу плывут горизонты!. И зв.езды морские прозрачно глядят из воды. Так было, но только... Однажды, как плачущий мальчик. Последний звонок прокричал над тобой и затих, И вдруг поняла я, как страшно летит одуванчик Седеющим пух.ом не лицам питомцев твоих. Прости, капитан; ; я сейчас не могу возвратиться, Пожать тебе руку, ..вернуть твоим, пальцам тепло, Я в классы вхожу, Меня жгут любопытные лица, И дрожью мой голос на пробном уроке'свело. ...А т,ы вспоминаеаиь, как мо-р^ штормует стобалльпо. И чайками письма легли ' на твой столик не зря. . Нет, я не б- -тсь, что звучать,,,-' они . 1 ут банально. ДерЖ'ИСь, капитан, Я в твои уплываю моря. Л. Парщикова Уедем, пока не поздно,. Пока первый снег не тронут, Пока'в теплоту ладонец Холодные падают звезды. Покуда ночи тревожны. Пока не пришло затишье. Пока все простое сложно. Уедем скорее, слышишь? Туда, где в сосновых крЬнах Идет, не смолкая, ветер... Не бойся ночей бессонных И строгих мудрых рассветов. Не бойся, что ты, как мальчик, "Открытием будешь бредить. Наш путь еще только начат. Послушай," давай уедем. Уедем, пока остуда Не тронула глаз морозом. Пока первый снег, как чудо... Уедем, пока не поздно. И все эехочется эа6> 1ть, Уйти от времени погони... Но з апоздалые грибы В твои попросятся ладони, И осень высветлит лицо Чем-то почти неощутимым. И над костром всппывет кольцо Пахучего седого дыма. Знакомый голос позади Тебя по-преждему встревожит... И почему-то невозможнь1м Тебе покажется уйти. Гудят устало поезда, Дымится пыльная д оро га , И ты от отчего порога Шагнешь, н еведом о куда. Что" -Делать? Весны все трудней, А зимы злей и беспощадней, И даж е свежесть снегопадов Не возвратит ушедших дней. Тебя предаст твоя ж е тень, Любовь неверная обманет, Твой лучший друг старее станет От невосполнеиных потерь. Стоит июнь, и лето лишь в начале, И оттого ли ночи так светлы, Что старые дубы луну качают. Вдохнув листвой медовую теплынь? И оттого ли не смолкают птицы. Что старый сои, как будто наяву? И словно в детстве сладко-сладко спится. Когда уткнешься в горькую траву. Стоит июнь. Й все еще в начале. Й времени полет неощутим. Еще ие скоро к берегу причалит Одна из непокорных бригантин. А берег ждет. И август' неизбежен. Не будет дочь, задумчива, как мать, И снова быть июню, и, как прежде, Дубам луну над тишиной качать. Е. ФИСЕНКО Иобо серое — низкое-ниакое. Облака, как сгустившийся дым. Все далекое взору д близкое Стало призрачным, тускло- „ седым. Утром 'йзмдрозь мелкая сеется,' На тропинке — роса не роса.;. Под окном обнаженное дерев'Ц# Расвускает свои паруса.^ Вся природа в предчувствии странном, ' Словно ждет ^ге зимы, а беды..,;- Осень—дворник с,.особым 'у стараньем Заметает по рощам следы. . Заметает, как будто бы хочет Сбить со следа плутовку- зиму... Только зря он, видно, -хлопочет,- ■Только это, видать, ИИ к чему Померкли яркие долины Сад опустел,, печальио тих. И время тянется таи длинно В осенних сумерках густых. Куда пойти в такую пору. Неся нелегкий груз забот, Чтоб сбросить с плеч его, как гору. Смахнув с лица .холодный пот? Едва ли кто в саду продрогшем Отыщет радость и уют. С.корее погрустить о прошлом Придет на несколько минут. Но, как мгновенно озарится Лицо улыбкою в,ответ, Когда оттенькает синица. Тебе морзянкою привет. . т ,1ГОРЬ отошел от окна, сел в I кресло. Взял журнал, перели­ стал его. Сиона встал, включил «агнитофои, подошел к окну. — Дождик, дождик, переставь.., — «иазал шепотом, — пересгань, слышишь, и то -не дадут «добро» на вылет... * , Улыбнулся; — Рет, теперь уж дадут. Обязательно. И;., прощай, городок, прощайте, горожа- »е! Вот вы, граждании, прощайте. И вы, тетенька, прощайте. Кончится дождик. Вы уйдете из своего укрыгня и эаопешн- !Г€ домой. Там вас ждут уют, тепло, коо-^ яератнвная квартира. И все будет у вас мило и уютно. А я буду там, в тайге. Буду жить в палатке и работать. В прихожей хлопнула дверь. Отец в, комнату вошел не сразу. Игорь задер­ нул штору окна и сел в кресло. — Выключи гы этот «колокольчик», включи нормальный свет,—раздраженно сказал отец. Взял с кресла бокастый рюкзак и, положив его в угол около шкафа, сел рядом с Игорем. — Значит, решил... — Решил, бать. И ,уговаривать ие ето- нт, в'оздно уже. — Я ведь не угч»ва 1 риеать тебя хочу... Хочу понять, почему ты так поступил. - Когда тебя еще на свете не было, мы с матерью мечтали о гом, что ты выра­ стешь, окончишь институт, будешь рабо­ тать... — Ага, работать... Уважать начальст­ во, получать премии, копить на мебель, хватать от жизни все, что можно, и так далее. — Стоп, стой. Ты меня ие так повял. Все, что я хочу ог теб» сейчас, это од­ но; поступи в институт, а там будет видно. Без образования человек сегодня ■ ролно ничего не значит. Даже рабочий..., —- Значит, Б институт, говоришь, ба-" тя? В институт молочной и мясной про­ мышленности, как Миша Черный, да? Там конкурс меньше. — Иди в геологоразведочный.,. Что ты будешь значить в своей партии без образования! — Папа, я хочу знать, что я ыюбш.» значу в этом мире. / Отец ушел. Игорю стало легче на душе. Если еще ассколько часош он и сам в глубине ду­ ши, сам от себя скрывая, колебался, то теперь, после этого короткого разгово­ ра, он вдруг понял, что сделал праеиль- но. Он понял, что идет с партией, что­ бы проверить себя в трудностях. Да, да, правильно, проверить себя в трудгюсгях. ...Верголет сделал один круг, по-гом второй и скрылся за верхушками сосен. Сейчас, когда все умолкли, провожая ’ взглядами .машину, Игорь вдруг услы­ шал гишииу, нарушаемую только дале­ ким стрекотанием вертолета и шепотом могучих сосен. — Тихо здесь, — сказал ои. — В гайге всегда тихо, — словно не ему осветил высокий бородач Алексей. — Теперь этой тишины наслушаешься. Он похло.пал Игоря по плечу: — Ничего, старик, благодари бога, что не одному •кебе тут жить, — Алексей улыбнулся. — Бывает, что люди в тай­ ге живут годами в одиночку... Выйдешь во!». И эхо тебе в ответ: «Рово... рово». Вроде и поговорил. ' — Вам гфиходилось так жить? — спросил Игорь все еще тихим голосом. Их разговор прервал Аркадий Петро­ вич — начальник партии. Он, наверное, выглядел бы старше, если бы не лыси­ на, коч'орая его, как ни страшю, мо.чо- дила. сразу поредел. Запахло плесенью и сы­ ростью. —- Вот ОНО; чертово болото, ближе, даже, чем я ожидал, — сказал началь­ ник партии, раскрывая планшет. — А может, это не основное болотце, а? Да­ вай чуть пройдем. Я пойду впереди, а ты след в след за мной. Смотри, шеста не выпускай из рук. РАССКАЗ Л ■ — Ну, братцы, начнем! Все рааби- вают лагерь, а кто-то один со мной — надо присмотреть место получше. — Можно мне пойти, Аркадий Петро­ вич? — опросил Игорь. ленький маршрут. Палаток ты все рав­ но ставить не можешь. Кашу варить то­ же, я думаю. Все засмеялись. охота, да ыс с кем. Крикнешь; «Здоро- Они вырубили шесты — по карте не­ вдалеке должно быть болото — и по­ шли. В тайге было темно, сыро. Мокрая трава хлестала по сапогам, капли не­ давно прошедшего дождя срывались с веток, падали на лицо, за воротник. Болото шоказа^юеь неожиданно. Лее Под ногами хлопала коричневая жи- ■жа Земля, словно резина, была тягу­ чей, шаткой. «Вот она, настоящая романтика», —• думал Игорь. «Я по гонкому льду иду, я зову свою беду», — вертелись в голо­ ве строки из песни, — Стоп. Дальше идти'нет смысла се­ годня- Поворачиваем оглобли! Аркадий Петрович остансшился,,, опер­ шись на шест, закурил. Игорь сделал шаг в сторону, чтобы пропустить его вперед и вдруг — прова­ лился. Это было так неожиданно, что сш выпустил из рук шест. — А, черт! Шест держи! — нрик.:ул Аркадий Петрович. Вонючая жижа пузырилась почти у еамого лица. Аркадий Петрович поло­ жил перед ним шест, Игорь навалился на него и замер — при каждом движе­ нии его тянула неведомая сила туда, в ату пузырящуюся массу. Аркадий Петров^ 1 Ч' протянул ему свой шест. Встал поудобнее. — Держись одной рукой за свой шест, другой — за мой держись, потом схва­ тишься вот за этот куст. Начальник партии потянул на себя шест, и вдруг земля под его ногами ра- еорвалась. Он быстро выхватил ракег- мицу и выстрелил. Красная ракета взметнулась к серому Щбу и описала медленную дугу. — Теперь сиди, не возись, — хрип­ лым голосом оказал начальник партии, — если ребята увидели ракету, то при- бегг~х — I если не увидели? — хотел спро­ сить Игорь, во не спросил, . чувствуя, что трусит.'Он ни'когда в жизйи так не Трусил... — А если не увидели, то... не увиде­ ли, •— закончил начальник жестко, не дожидаясь вопроса. .. Они умолкли. Игоря стало тошнить. —- Как медленно идет время, — вы- ДВ 1 ВИЛ из себя,- Арнадий Петрович не ответил. Ветер яале.'ТСл, и кусты, встрепенулись, зашеле­ стели. И снова все тихо. И опять заговорил Игорь: — Аркадий Петрович, о чем вы сей­ час думаете? — Семью вспомнил, им там тепле, дома... ~ А у, меня ничего нег.. Понимаете? ПРЕДЛАГАЕТСЯ К ОБСУЖДЕНИЮ Я вот сейчас мысленно пробежался так... по-, >кизни своей. Восемнадцать лет... Много это, а вспомнить нечего... Я ни­ чего не сделал. Мать, отец, школа... Все, — Понимаю. Сам когда-то был в по­ добной,ситуации. — Вы уже раз ушли от...? — Мы еще не погибли, Игорь. А тог­ да тоже думал — погибну. В сорок ше­ стом году я с партией работал на Ал­ тае. В Черновой Алтайской тайге. От железной дороги туда надо было доби­ раться. километров триста. Сто с лиш­ ним — пешком. И вот один раз я шел из города Грядовска к себе на место­ рождение. Мне нужно было к Первому мая доставить зарплату своим рабочим. Весна; все’ разлилось. Там речушка ти­ хая, через нее слега переброшена. Раз пять я переходил по ней... А тут как иан зло — покачну;к:я, рюкзак с деньгами выскользнул из рук и — в воду. И я свалился. Ногу подвихнул, Тоже дума 4 | ие дойду, погибну в тайге... Дополз. Игорь рванулся. У него затекли руки, вот он ие чувствовал. — Сиди тихо, романтик- — Мы погибнем, погибнем, госпо|ДИ... '— Тихо! Слышишь? — Кажется, собака... — Ду-най! — закричал начальник пар­ тии. — Эге-ге! •— донесся хриплый бас в ответ. ' — Слышишь, Валерка орет. Ищут нас. — Д-у-иа-й! — закричал Игорь. —. Валерка! ...Два месяца Игорю показались дву­ мя длинными годами. Он работал так же, как и другие ребята. Об этом слу­ чае сразу же забыли и его, Игоря, уди­ вило это. Работы было по горло и все, приходя в лагерь, заваливались спать. А Игорь уставал больше других. Не, столько от работы, сколько от боязни: ♦А вдруг завтра или вот сейчас случит­ ся что-то непо 1 правимое и я погибну. И все... Тайга, болота, долго ли?». Эта мысль не давала ему покоя с утра до ибчй. - И гак изо дня в день. А дни эти тя­ нулись медленно... . ...К вертолету пришли все, кго был освобожден от работы. Внешне все бы-' ло спокойно, словно ничего не произо­ шло. . — Выгрузил,ись, — оказал пилот. — Почту давайте, И если еще что есть, мигом доставлю. — Возьми почту и возьми вот его, — Алексей указал на Игоря, подавая пило­ ту пачку писем. ~ Ну, садись! — Отцы, — тихо сказал Игорь. -- Вы не обижайтесь на меня, я ведь... — Ладно, Игорек, брось, — Валерка обнял его за плечи. — Не дано, видно. Уйти лучше сейчас, чем потом. Вертолет сделал сначала один круг, лотом второй и скрылся за верхушками А. МОР. «Перелицовка» — так назвал серию дружески^ •пиграмм на «жителей Липецкого Парнаса» Леос ■ид Семенович Башкуров. ПУСКАЙ УХОДЯТ Друзья уходят понемногу, Кто трусит рядом быть со мной. Кому-то вдруг не по дороге, А кто решил, что я — смурной, И малохолен, и не сдержан, Где прям, где стыдно обнажен.., Владислав ЗОРИН. Ну, п пускай они уходят! Я ие корю их, не ропщу. Путей, где люди дружно бродят, Я »е хочу' и не ишу. Пусть- знают все, что ясдерж ан . Что стыдно обнажен, смурной. Я вслед им крикну громовержне. Срифмую стих, я озорной. В душе моей — ни тени страха (Пу'сть будет так все, как и есть!). Прикрывшись ДЫ.МНОЮ рубахой. Стихи и лапти буду плести. ПО ПОДСКАЗКЕ МАТЫРЫ Лирический монопог поэта Сергея ПАНЮШКИН4 0 о мотивам его нового сборника «У всей России на виду»| Я пытал Матыру-речку по весне: ■ — Речка-речка, расскажи, поведай мне г— Правда это или просто только б ред , Будто стану я известен, •как поэт? Отвечала речка, зь1бью воркоча: — Предстоит тебе работа горяча. В руки ты возьмеш ь / серебряную сеть. Будешь ты, Сергей, для всей России петь! Обретешь , подобно Гордую, особенную стать, В незакатный день солнцестояния Будешь ты с друзьями обу рдеть.,,*) Снова я к М атыре-речке ! подошел, Доложил: чего искал я, то нашел. Из Москвы на солнечный •ЯВОЙ тихий плес Новый сборник стихотворный я принес. С тобою снова расстаюсь надолго По зову поэтическрго долга : Я на Парнас уверенно иду У всей России на виду! *) Обурдйяие — обряд, при котором едят ШВй* ро е мясо с горячей подсоленной кровью поелф убоя оленя. , в ^