Ленинец. 1970 г. (г. Липецк)

Л е б е д м ш и ЙШЧЙМЩ1 Ты Я ю родок оставила вчера, Я с городком на много лет рассталась. А у него есть Тяпкина гора, Как чья-то молодость, как чья-то старость. Ты помнишь, незаметный городок. День черный, злой, день громом пораженный? Когда монгол смеялся и в висок Бил женщину у кровли подожженной. Боль утихла, притуплялся бред. А утром, когда рухнули стропила. Поднялся луч по Тяпкиной горе, и палача навеки ослепило. Шли годы. Травы гибли на дворе. Сады душила засуха слепая. Луч уходил по Тяпкиной горе. Пришедшим ливням место уступая. Дожди с собою лето унесли. Мост покачнулся и в тумане 'замер... А после две девчонки из далй Пришли к тебе, мой город, на экзамен. Ты задыхался е желтом сентябре. Ты от девчонок не скрывал устало - ■ Одна пошла по Тяпкиной горе. Другая отв<^нуяаеь и осталась. Но я, но я, вершин почуяв власть, В тот месяц, когда листья никли вяло. На Тялкину сначала поднялась, Потом другие горы открывала. Пусть, городок, ты был селом вчера, Пусть не просил метафор у поэта. Но у тебя есть Тяпкина гора. Быть может, и люблю 'тебя — за это. А. Боротынцев. в тихий пруд опускается месяц. Выгнул спину над ним небосвод. И с рябины рубинами свесясь, Капли-ягоды просятся в рот. И дома нахлобучили шапки, И мигают зрачками окон. В эти милые сельские хатки Я давно упоенно влюблен. Оттого расправлю я ......... плечи И, шагая по волнам-овсам, С каждой травкою радуюсь встреч Становлюсь каждой травкою мне'дорого, здание, ^ до кончиков клавиш. Над старым правилом, над скучным планом -~ Помнишь, здание, о самом ■главном? Выл свет—-в две рамы, был хлеб — на граммы, А в Коридоре играла гаммы... На фотографиях не гаснут лучики. Преподаватели — самые, лучшие Они в сорок первом ушли — пропали, -Свинцом пропахли. Не успели проститься с тобою. здание, И некогда было копаться в обидах. Приходили письма их с опозданием. Говорили письма губами убитых: —■Ну как там училище? Дрожат ли стекла? Вот отвоюем — заменим рамы. ,..А в коридоре молчали гаммы... Корявые нотки на строчках узеньких. Мой самый первый экзамен по музыке. Учитель нахмурился, стул гюдстапил И тройку толстую в дневпик поставил. Ты, здание, нас в музыкааты не прочило. Ты нас учило: Не жить на «посредственно*, Не грустить на «посредственно», Не шутить па «прилично», А чтоб все —' «на отлично». Чтоб все — «на отлично»! И я говорю вдохновенно просто: Спасибо крепкое, мой наставник! За то, что троечку тогда поставил. За то, что звучали неуклюжие рамы. За то, что все во мне начали гаммы. Деревень, связанных с име­ нем Бунина, а Елецком крае не одна и не две. В Бутырквх пи­ сатель провел свои детские го­ ды; Бунино-Каменка — род о ­ вое поместье деда и отца, в юности писатель жил в О зе р ­ ках. С Озерками связаны пер­ вые литературные опыты, в Огневке написаны первые рас­ сказы, здесь писатель работал над переводом «Песни оГайа- вате». Есть и еще одно село, куда, уже будучи видным писа­ телем, почетным академиком, почти каждое лето приезжал \ Бунин. Это Глотово (Васильев­ ское). В Елецком краеведческом измять.^кан оа- музее удалось у на , эыскать и как добираться до этих сел: ведь ни одно из них на карте не обозначено. Да и находятся они далеко «т шос­ сейных или железнодорожных путей, в глубине обширных елецких полей. Только к часу дня удалось, миновав Становое, достичь по­ ворота на Злобино. Там, за Злобиным, мне говорили, и сто. ИТ село Озерки, а рядом с Озерками — Бутырки и Буни­ но-Каменка. Налево засквозил березняк — стройный, плот­ ный, ре,дкое для зтих мест яв­ ление. Кругом—сплошные пше­ ничные, овсяные поля. Дорога круто пошла вниз, спускаясь к узенькой речушке, пересекая ее. Когда-то дорога шла, ви­ димо, через мостик. По нему ходили, ездили на лошадях. Но речушка пересохла, старая до­ рога заглохла, уступив место новой, круто обогнувшей ее справа, более широкой, по ко­ торой теперь ездят машины. Типичная для елецких краев местность: овраги-суходолы. Встречаются они и а названи­ ях местных деревень. Не зря это название, типичное для ме­ стности, которую оно отража­ ет, Иван Алексеевич ваял для своей повести «Суходол». Деревенские ребятишки по­ казали мне на свежепобеленг ный дом с телеантенной: «Вот здесь живет старик, который знает про Бунина». Стар­ ший из ребят вызвался схо­ дить за хозяином дома. Ожи­ дал увидеть древнего старца, а вышел худощавый пожилой человек. Познакомились. Ивану Николаевичу Красову шестьде­ сят девять лет, он старожил села. — От деда и ,отца слышало Бунине. Вон там, показыва­ ет Иван Николаевич, — влево от моего дома стояла усадьба Буниных. Здесь жили и дед , и отец писателя. Имение пере­ шло к дяде Ивана Алексееви­ ча, а потом было продано, пришло в негодность и разру­ шилось. Небогатый, невзрач­ ный домишко. Значит, здесь был корень Буниных. А сам Иван Алексеевич жил в О зе р ­ ках, в другом доме, тот был получше, стоял на берегу пру­ да. Мы еще сходим в Озерки, посмотрим. Это рядом. Идем с И. Н. Красовым ми­ мо полей сахарной свеклы, спускаемся в лощину, потом по плотине, мимо пруда выле­ заем на отлогий его берег. — Вот здесь, где мы сейчас стоим, был дом Буниных. Отец их был нрава крутого, шумно­ го. Случалось, и матери Буни­ на, Людмиле Александровне, и самому Ивану Алексеевичу от него доставалось. В ту пору дом деда моего стоял отсюда метрах в 50, так Иван Алек­ сеевич, когда отец разбушует­ ся, прятался у моего, деда. Пруд, на берегу которого мы стоим, новый. Старого, бу­ нинского пруда уже нет: засо­ рился, затянулся ряской ,; его спустили, а прорыли новый, — Чер>ез пруд напротив'Бу­ киных стояла усадьба Рышко- вых. Правее, где сейчас стоит несколько домиков, была так называемая Чубаровка, дерев ­ ня бабушки Букина, Чубаро­ вой. Ей принадлежали и Озер- В «Жизни Арсеньева» О зер­ ки изображены под названием Батуриио. По словам Бунина, это зажиточное село, с садами и помещичьими прудами. О жизни в Озерках Иван Алексеевич рассказывал потом жене, В. Н. Муравцевой-Буни- ной, что дружил с крестьян­ скими ребятами, бывал с ними в ночном, рассказывал им сказки. По вечерам — «поси­ делки» в крестьянских избах. Причем, Бунин — их непре­ менный участник, рассказчик занимательных и шутливых ис­ торий. Ходил и на крестьян­ скую «улицу», где «страдали», плясали, и, по свидетельству В. Н. Муравцевой-Буниной, Иван Алексеевич сам иногда придумывал «страдательные» или плясовые частушки. К этому времени Бунин, уче­ ник 4-го класса Елецкой гим­ назии, был исключен за то, что не явился в срок после рождественского отпуска, а также з а невнесение платы за обучение. Бунин и не жалел об исклю­ чении: казенное преподавание в гимназии вряд ли способст­ вовало развитию одаренного юноши. Но здесь, в Озерках, Бунин много и плодотворно читает под руководством брата Юлия, отсидевшего за народнические идеи в тюрьме и высланного в Озерки под надзор полиции. Шестнадцатилетним юношей Иван Алексеевич начинает пи­ сать роман — первый литера­ турный опыт оказался неудач­ ным. Но уже через год, в майской книжке альманаха «Ре­ дина», появляется первое сти­ хотворение Бунина — «Нищий». Он вспоминает: «Тотчас отпра­ вился пешком в Озерки, рвал по лесам росистые ландыши и поминутно перечитывал свои стихи. Это утро никогда не за­ будешь». «Пешком в Озерки» Бунин ходил, по всей вероятности, из Глотова, где гостил у своей тетки — Пушешниковой. Иван Николаевич показал' рукой в поле: «Видите, кустики? Вот там были Бутырки, «небольшое село, тоже Букиных. Правда, там сейчас ничего, кроме ку­ стов, нет. Стояло два—три до­ ма, но в стороне от села, не­ удобно. Жители переселились сюда. Так что бунинских Бу- тырок теперь не существует». Озерки —г имение, перешед­ шее к брату Евгению. Позже Бунин перестал здесь бывать. Но спустя годы, десятилетия, оказавшись вдалеке от родной земли, воспоминания обо всем, что связано с Озерка­ ми, оживут и воплотятся в ку­ ски точной, и яркой бунинской прозы. «Где я родился, рос, что видел? — читаем в «Жиз­ ни Арсеньева», написанной че­ рез сорок лет. — Ни гор, ни рек, ни озер, ни лесов—толь­ ко кустарники в лощинах, кое- где перелески и лишь изредка подобие леса, какой-нибудь Заказ, Дубровка, а то все по. ля, поля, беспредельный оке­ ан хлебов. Это только под­ степье, где поля волнисты, где все буераки да косогоры, не­ глубокие луга, чаще всего ка­ менистые, где деревушки с лапотными обитателями_мх ка­ жутся забытыми богом». Это первое впечатление для цепкой бунинской памяти ока. жется одним из главных в жизни, потому что с ним свя­ зано ощущение Родикьг. В одном из стихотворений он пишет: И забуду я все, вспомню только вот эти Полевые 'пути меж . колосьев й трав. Слова оказались пророче­ скими. Села, где он жил, на­ блюдал жизнь крестьян, сы­ грали важную роль в его твор- И. ФЕДОРИН, ВЕЧЕРНЕЕ СОЛНЦЕ, Фотоэтюд в. Холодова. И, Лысцов, Земля людей — красавица во цвете: То щедро перевивана коса Струеной лентой чистого рассвета, То в горе призаплвканы глаза. , Мне сердце студит гнев, как и Бояну, Как балагура, радость веселит. То кажется: от устали не встану. То вновь меня стезя моя манит. Вот почему без устали, как сокол, То устремлюсь в заманчивую высь, То припадая ласточкой-сноровкой К земле людей, что в схватке обнялись. Знамение мне было от отца. Из-за холма он вышел, сел со мною; — Когда бы знал об участи певца Твоей, мой сын, не мыкался б страною. В скитаиьях, на какие вас обрек, При матери ты речь ее земную Таил в душе, —-и затянулся срок, Когда ты песню вывел наливную. Люба твоя мне песня. И прошу: Как трогает всех море, в переливы Вложив свою всю душу, душу всю И ты вложи в свои несуетливо. В походе к братству душу не раздай, Не расточи отцовские богатства, Завещанные дедом . Володей, Оберегая их и в царстве братства... Туман обселся, вызволив росу: По солнцу ясному в любой росине. Иди, отец. Я кошу донесу. И песнь сложу, достойную России. С. Мекшен. Как спешно все; день нагоняет день и наступает возрасту на пятки, во возраст, как двусмысленная тень, с тобой еще. играет без оглядки. . Ты хочешь напрямик он в, стороне. Ты сдержан — он предельно откровенен.' Прикинешься наивным — он к стене припрет тебя признаньем. Будь уверен. В тебе еще брожение двора, в глдзах рябит от цвета полукружий. Твоя серьезность — детская игра, в которой ты пока не обнаружен. Но возраст твой глядит исподтишь.' иа милые забавы; И безбожно тебя отводит в сторону, на шаг: «Второй сумеешь, дальше — все несложно», На жизнь твою он смотрит свысока, смеется'над просчетами, удачу считает изворотом пустяка, а стало быть, грошовою подачкой. Он мудр, твой возраст. Он тебя взрослей. Но огорченно вдруг заметит все же, что, кажется, проходят сроки все, 8 ты его никак догнать не можешь. День воспален неясностью конца. Цепь недомолвок вяжет вечер тяжкий. Но светлость высочайшего лица Сведет на нет все траурные краски. И берег, на который не взойти, к себе поманит осторожным око:.:. И выплывет из дальнего далека начало моего к тебе пути. Я, как на ощупь, чуждо так коснусь твоих волос, горчащих сединою, и обжигаясь собственной виною, стесняя плач печали, рассмеюсь... И отрекусь от старой новизны, сулящей нам первоначала праздность, Я даже уравняю нашу разность, в которой мы разлукой сведены. Но в светлый миг поверив не зазря, я простираю для прощанья руку и говорю, опередив разлуку: «Нам только бы дождаться сентября». Соседи собрались в кино, и своего Алешку при­ вели ко мне. Вечером я намечал закончить пояс­ нительную записку к дипломному проекту, и Алешка м:нс был со>всем некстати, но чем не по­ жертвуешь ради добрососедских отношений... — Пожалуйста, пожалуйста, — гостеприимно пробормотал я, — пусть Алеша у меня поиграет. Соседи сделали вид, что не заметили фальшь в моем голосе. Они ринулись культурно отдыхать, а я... посадил Алешку на диван, вручил ему каран­ даш и лист бумаги: — На, Алеша, рисуй, а я писать буду. — А зачем ты пишешь? Тебе за это денежки платят? — Платят, Алеша. Стипендию платят. — Тогди пиши. А папке получку платят, не стипендию. Что мне рисовать? — Не знаю. Рисуй, чего хочешь: кораблик, са­ молетик, домик... — Не хочу домик, я тебя нарисую. — Давай! В комнате на время создалась творческая об­ становка, я написал несколько фраз, на мой взгляд, удачных и стал настроен более опти­ мистично. — Вот! — дернул меня за рукав Алешка, про­ тянул листок и хитро прищурился. На листке неверными линиями было изображе­ но что-то лишь отдаленно напоминающее лицо, пожалуй, не человеческое, а марсианское. — М-да! ~ сказал я, рассматривая свой портрет. —- А ты, оказывается, абстракционист. Алешка залился счастливым смехом. — Ну, теперь ты себя нарисуй, — протянул я новый лист бумаги. Не хочу себя! — не удалась моя попытка спровоцировать его на автопортрет. — Я лучше баловаться буду. — Баловаться, Алеша, нельзя,—я же рабо- - Давай! — бб!радовался я и -придвинул руко- Одпако работа моя не продвинулась. Меня, как это ни странно, увлекла Алешкина сказка. Рассказывал он вдохновенно. Глазенки у него азартно горели. Иногда он прыскал от сдержива­ емого смеха прежде, чем сказать фразу. Было интересно следить, как буйная детская фантазия разукрашивает старые сказки новыми я:ркими красками. не нужное. Вот.,. Проводила: баба курочку Рябу на улицу гулять. Сказала строго-ирестрого: «На улице ведите себя хорошо, не балуйтесь, на дорогу, не выбегайте, а то машина задавит, на солнышке не торчите,, а тр головку напечет». По-? шли (I ;П 0 улице, кур5. ''а Ряба свою знакомую Марат Захаров. встретила и позаговорилась с ней, а цыплятки и совсем ушли. Смотрят, пет их мамки. Страшно стеврятпик... стало-престрашно: а вдруг налетит — А ты иа работе работай. Папка дома никог­ да не работает, ои говорит; ему и на заводе Де­ дов по это... по горлышко, домой ои отдыхать приходит и тоже говорит: «Не мешай, не балуй- АЛЕШКИАН СКАЗКА — Кувыркаться хотел. — Давай, — разрешил я н посмотрел с сожа­ лением на диванную обивку: «чем бы дитя т тешилось». К оожалепшо, кувыркание скоро перестало за­ нимать моего подопечного. Видимо, акробатикой неинтересно заниматься без зрителей. — Расскажи мне сказку. — Алеша, я пи одной сказки не знаю. — Эх ты! Тогда я тебе расскажу. Слушай. — Вот. Жила-была баба, старая-старая, лет сорок. Она одна жила, без дедушки, зато у нее была курочка Ряба. У курочки тоже петушка не было, зато было семеро цыплят. Такие малень­ кие желтенькие: пи-пи-пи! Как у нашей, ба­ бушки в деревне. , —^Почему Iваша бабушка не с ваш живет? — Она эгоист, у нее хозяйство, а оно никому — Кто, кто? — Стерлятник. Как в кино, фашистский... Я не стал поправлять^ Алешку — рано ему все слова знать, — Цыплятки испугались и в трубу спрятались. — В какую трубу? На крыше? . Алешка' посмотрел на меня снисходительно: —^Ты что? Там во лпоре валялась труба, ржа­ вая такая. Цыплятки спрятались, а кууочка Ря­ ба .их ищет: «Ох, ох-ох! Где мои цыплятки, где мои шатуиишкн^» Цыплятки вылезли из трубы повыпачканные, грязные-прегрязиые, совсем чер­ ненькие. Курочка Ряба их не узнала: «Это не мои цыплятки! Ох-ох-ох. Где мои цыплятки, где мои шалунишки?». Прибежала курочка Ряба к бабе,-плачет. А тут ка-ак дождик пойдет! Все цыплятки умылись и снова ради желтенькими. Баба обрадовалась, курочка Ряба обрадовалась, а петух даже крикурекиул. — Какой петух? Ты же говорил у курочки -Рябы петуха не было. — А это яе ее, это соседский петух крикурек- нул,— нашелся сказочник. — Надо полагать, на этом сказке конец, а кто слушал, тот молодец? — Нет, там дальше еще есть. — Ты, Алеша, спи. Завтра мне сказку доска­ жешь. — Я мамку ждать буду... а то забудет меня взять. Бабка Яга... — Спи, Алеша. Твоя мамка придет, а ей ска­ жу. Спи. , — Ладно... Окажи... Только ты со мной поси­ ди... а то я все один и один... Алешка взял мою руку, положил на подушку и доверчиво прижался к нейщекой. В РЕДАКЦИОННОЙ почте, полной новостей, событий и фактов, всег­ да выделяешь зти письма. «Голо­ са» их авторов похожи , негромкие, без излишних красивостей слога, но ис­ кренне взв.олноввнные. Эти письма о людях — друзьях, товарищах, соседях, о тех, кого хорошо знает пишущий. С героем своим он живет к работает ря­ дом. Он знает его давно, видит его не только в дни радости, но порога и в минуты испытаний, когда человек про­ веряется на «прочность» дружбы, воли, , настойчивости, умения. И приходит день, когда о таком человеке непре­ менно хочется рассказать другим. Вот они, эти письма. И сегодня схожи даже и их адреса — далекое село, ма­ ленькая деревня, небольшой поселок. Герои писем — сельчане. Да это и не удивительно. Стремительно, широко ша­ гает в новый день сегодня село, и вме­ сте с нил« растет его молодой хозяин— механизатор, сельский интеллигент, по­ левод. Кем бы он ни был по профес­ сии, это человек, влюбленный в землю, умеющий многое. По-разному находят свое призвание. Героини писем нашего селькора Ни­ колая Бадикова—доярки колхоза «Рос­ сия» Добровского района. Имя Маши Сарычевой известно в селе. Несколько лет назад она, как говорят, по семей­ ной традиции, пришла на ферму, заме­ нив мать. В дружном коллективе пер­ вые шаги новичка всегда на виду. И советом, и примером помогла девушке Паша 'Вагина. И пришел первый успех. В канун Ленинского юбилея, когда на колхозном собрании чествовали луч­ ших, доярка Маша Сарычева за высо­ кие показатели была награждена юби­ лейной ленинской медалью. 3600 кило­ граммов молока от коровы — цифра Машиного обязательства в этом году. И она его сдержит. 15—16 килограммов молока — среднесуточный надой в ее группе коров. Маша успевает многое. Маша-—приз- ОВЗОР ПИСЕМ ца. Уже три года на ферм е . Три года, « Будто вчера — летний вечер, выпуск­ ной бал в сельской школе. Подруги Ли­ да Титова, Нина Селезнева, раскраснев­ шиеся от танцев, наперебой делятся планами — одна едет учиться в тех­ никум, другая еще не решила, кем будет, но зато твердо решила — уедет в город, а там будет видно. Только го­ род может осуществить ее смутные ж е ­ лания. А Лиза молчала. Конечно, она, наверное, могла бы обьяснить подругам, почему решила остаться в своем селе, дома . Были бы это не красивые, а са­ мые обычные слова. Потому что роди­ лась здесь, в селе выросла, потому что живут здесь ее родители, потомствен­ ные хлеборобы, потому что никогда не заменит ей наполненный перезвончаты- ми трамваями город тишины, рассветов, леса, речки, родных мест... Но подруги ни о чем не'спрашивали. Решила ос­ таться I— дело хозяйское. Каждому — свое. Несколько лет прошло. Подружка Ли­ да Титова окончила техникум и каждое лето гостит в селе. И все чаще заводит разговор о том, что было бы неплохо, если бы нашлось ей в селе д ело по специальности: Вспоминает тот выпуск­ ной вечер. Нет, не жалеет Лиза, что осталась в селе. Каждому свое место, а ее здесь. Теперь е е судьба крепко связана с жизнью односельчан. Она здесь ува­ жаемый человек — депутат Ново-Дере­ венского сельского Совета. Она — луч­ шая телятница совхоза «Красный ко­ лос». А недавно в ее жизни произошло значительное событие *— он? стала кан­ дидатом в члены Коммунистической партии. И все это — в девятнадцать зван в армию, < неся службу, он цивлькостей, справляясь с се,мой ной техникой. 1юсле службы мог уехать в город, иа, завод. Но вернулся домой и снова сел за руль своего трак­ торе. Стал кукурузоводом. 16(5 гектаров зеленого.поля —■ его хозяйство. Глав­ ный агроном колхоза Иван Алексеевич Несмеянов, самый придирчивый и гре- бовательный человек, признаёт, бывая на его участке, — хороший хозяин з ем ­ ли Леонид. Более 200 центнеров зеле ­ ной маесь! с гектара собирает он участка. Побольше бы таких механиза­ торов в колхоз! Читаешь письма, рассказывающие первых шагах молодых, и невольно с поставляешь их е другими. Они о вс: ранах труда, о старших товарищах. Об учителях. Не по профессии. По судьбе своей, по биографии, неразрывно свя­ занной с судьбой страны. «Красные следопыты» Зареченской восьмилетней школы Тербунского р айо ­ на, собирая • летопись своего села, встретили имя комсомолки Марии, Пе­ черских. В первые послевоенные г оно прозвучало иа всю страну. Звенье­ вая Маша Печерских вместе с подруга- ми Б годы войны и послевоенные годы добивалась небывалого для того време­ ни урожая зерновых с гектара - - 32 центнера. Это при среднем урожае' т' ЧЕЛОВЕКУ нанный книгочей. И она же — пе­ вунья в хоре сельского клуба. Когда человек находит свое место, у него все ладится. Так же, как Маша, любит свое дело и труд животновода й Тоня Окунева. Не ради любопытства зачастила восьми­ классница иа ферму. Сейчас она помо­ гает своей тете, а завтра, окончив шко­ лу, возможно, сама станет дояркой. Во всяком случав из села Тонй уезжать не собирается. Случайно легли на редакционный стол письма наших читателей и авторов Д. Прохорова и Н. Попова. Но вовсе не случайно схожи судьбы тех, о ком они пишут. Просто потому, что они мо­ лоды, что искренне любят свое дело. Лизе Селезневой — девятнадцать. Ни­ чем не приметна она среди сверстниц. И работа у нее самая обычная -— телятни- ЧЕСТЬ Просто и верно — место человека там, где он по-настоящему счастлив. Леонид Иванов, как и Лиза, после шко­ лы остался в своем селе, в колхозе «Великий Октябрь» Усманского района. Стая трактористом, а потом был при­ лет — 5—6 центнеров, при недрстагке, а то и отсутствии техники. Стране нужен хлеб, и девушки отдавали труду поле­ вода весь свой энтузиазм, настойчи­ вость, знания. В 1948 году звено Маши было среди лучших в стране, а ей было присвоено звание Героя Социалистиче­ ского Труда. А где сейчас Маша, что стало с ней и ее подругами? Шаг за шагом шли ре бята по следам односельчан. И это путь приводил их к новь:м встречам т новым интересным судьбам. Нашлась и главная героиня, Мария Тихоновна Пе­ черских. Она прислала своим землякам теплое письмо. Живет в городе Маке­ евке на Донбассе, Известный 6ри.га- дир-строитель, депутат городского Совета. Уважаемыми народом и стра­ ной людьми стали многие из подруг и товарищей по комсомолу. Вера Детяткина награждена орденом Трудового Красного Знамени, Иван Арсентьевич Гладких — ленинский ор­ деноносец. Из тех, кого называют старателями земли, механизатор Николай Иванович Попов. Десять лет работает он тракто­ ристом в колхозе имени Ленина Усман­ ского района. «И ни разу не пожалел, что связал свою судьбу с землей, с селом, е машинами. Нет уголка на по­ лях, где бы не пахал, не сеял, не косил он. Он знает все, что только можно знать о земле» — с уважением пи: о нем односельчанин Алексей Суров. И товарищ хороший, и механизатор умелый, он добросовестно несет свой почетный долг депутата сельского. Со­ вета. «Как не похож сегодняшний па­ харь на крестьянина минувших лет! К такому, как наш Николай Иванович, первому обращаются за советом и сельский инженер, и агроном, и руко­ водитель хозяйства. Он из тех меха­ низаторов, у кого всегда, если борозда , то глубокая, если всходы, то завидные, в урожай—отменный!». Радостно, когда читаешь такие п: ма,..полные гепль^х слов, посвященных людям труда, йашедшим свое ‘место и призвание о жизни. Не иссякает лоток в нашей редакционной почте. О многом заставляют они задуматься. Письма, а которых человеку воздается честь. Л. ДУВИНА. ■I