Ленинское знамя. 1984 г. (г. Липецк)

И Ц А д о ж д ь чМы с тобой внутри беседки В дождевой прозрачной сетке — Что нам ветер , что нам лужи — Побежим скорей наружу В.о дворе широком нашем Мы одни по лужам пляшем, Я и ты, и дождь, и гром— Хорошо нам вчетвером! Т. ДМИТРИЕВ К Р О К О Д И Л Не боюсь я крокодила. Тру мочалкой, Мылю мылом. Он молчит, не нападает, Лишь бока мне подставляет. В дружбе он живет со мной, Потому что надувной. М. МИХ АЛЕВА Н Е С Ъ Е Д О Б Н Ы Й В красной шапке мухомор вырос под дубами и ведет он разговор с рыжими грибами: золотистые лисички, говорю вам от души-, вовсе вы не хороши. Все высмеивал опят, что у них веснушки, Обижал он всех подряд, росших на опушке. Насмехался над волнушкой, обзывал ее дурнушкой и смотрел он свысока даже на боровика'. Недовольны все грибы, но не отвечают. И сочувственно дубы ветками качают. / Р. ДЕРГУНОВА С О Л Н Е Ч Н Ы Й з Х й ч и к Почему не скучно Маше, Домоседкой быть не лень?— С Машей солнышко играет В догонялки целый день Желтым шариком «прой­ дется» По одежде, по лицу, От ладошек увернется И запляшет по крыльцу. Маша очень расторопна, Только солнышко — вдвойне. Надоест по полу бегать. Станет прыгать по стене. Х Р О Н И К А Состоялось заседание секретариата правления Союза писателей СССР, на котором обсуждены итоги Дней со­ ветской литературы в Липецкой области, посвященных 70. летию со дня рождения поэта-фроитовика П. Шубина. Бы. ло отмечено, что Дни литературы стали событием боль­ шой идейной и эмоциональной паполненностн. высокого патриотического звучания. Союз писателей СССР рассмат­ ривает их как важную партийно-пропагандистскую акцию в год 50-летия Союза советских писателей и в ходе подго. товки к празднованию 40-летия Победы в Великой Отече­ ственной войне. В принятом постановлении выражена благодарность липецким областным и городским партийным и совет­ ским организациям, Елецкому горкому и Измалковскому райкому КПСС, Новолипецкому металлургическому ком­ бинату, областной писательской организации за большую работу по увековечению памяти Павла Шубина, * * В Москве завершило работу VIII Всесоюзное совещание молодых писателей, организованное Союзом писателей СССР и ЦК ВЛКСМ. В совещании приняли участие молодые липецкие лите­ раторы — инженер НЛМК Елена Нечаева, секретарь парткома совхоза «Огаревский» Виктор Буряков, препода­ ватель техникума, кандидат филологических наук Влади, мир Славецкий, журналист Александр Адпостенков. Их произведения получили положительную оценку на творче­ ских семинарах. Ивам ХАРИН ПОСЛЕВОЕННОЕ Дни апрельские Улыбается сочно снег растопили. и длинно. Пахнут почки, почуяв А кому и чему не тепло. понять: Но а мне сапоги не мне сквозь стены глухие купили. не видно, Я на волю гляжу сквозь остается лишь только стекло. гадать. Там, где тень То ли лаются старые раскосматила крыша, сводни? примостившийся То ль покрылась лужайка на костылях травой? смотрит вдаль То ли нто возвращается наш сосед— с бойни — дядя Миша страшной. в драных брюках долгой: и стертых лаптях. второй — мировой? Вышла речка бурлящая ил и торф дарит в поле, будущей ниве, в тихий лес, в заливные а лугам и лесам — луга, чернозем. И, ликуя на зыбком С чистой думой гляжу просторе, я на воды: затопила свои берега. после зимних тяжелых Тащит пену, солому потерь и бревна, ни к чему с пробуждением ноздреватые льдины природы поток предаваться печали и, сужаясь. теперь. с восторженным ревом И легко мне под скрипучий ныряет на пасмурном взгорье мосток. Слава богу: река оттого, что природа сама еще в силе — регулирует радость в бескорыстнохм \ и горе стремленья своем — моего молодого ума. Ирина БАЖЕНОВА Приходит миг, и жаждет От слова — к слову, отдарить и из сердца — в сердце Цветок — пчелу, а Прядется жизни трепетная пашня — земледельца. нить. Река не возвращается И если не дает покоя к истокам, совесть — У времени необратимый От них, быть может, ход, получаю весть, А память снова, И жизни ими начатую вопреки урокам, повесть Меня в давно прошедшее Читаю и не в силах ведет. перечесть. И живших до меня я И как они, я крещена вижу лица, Россией. И разговор они ведут Во мне скрещенье горьких со мной их судеб, Любимых строк И понимать учусь слова раскрытою страницей Или дождем бессонным 1ЫС» за стеной. Весомые и нужные, как хлеб. г 1 ■ Август — яблоком И в участье без в ладонь, расчета?.. Нежности озноб по коже, А с деревьев над прудом А рябиновый огонь Облетает позолота. Ожиданием тревожит. Обнажая толк и суть, Что в душе своей несу, Прочность или хрупкость И без слов открою ль стати. . двери. Все отдать, чтобы Если кто-то, как в лесу, вернуть? Заблудился и н'е верит Раздарить, чтоб не утратить! В добрый взгляд и в Август — яблоком добрый дом, в ладонь... ДЛЯСАМЫХМАЛЕНЬКИХ А. ФИСЕНКО — До чего ж вы —-- невелички, Фото­ репортаж из музея- заповедника Александра Сергеевича Пушкина «ПРИЮТ спокойствия, ТРУДОВ и вдохновенья...» «Повсюду здесь живет светлая тень поэта. Па­ мять о его пребывании здесь в строках и строфах поэтических творений, навеянных ему этими мес­ тами», — пишет директор Пушкинского музея- заповедника Герой Социалистического Труда Се­ мен Степанович Гейченко. Михайловское — родовое имение Ганнибалов- Пушкиных, которое в 1742 году императрица Ели­ завета Петровна пожаловала Абраму Петровичу Ганнибалу. После смерти «арапа Петра Велико­ го» оно перешло к сыну — Осипу Абрамовичу Ганнибалу — деду А. С. Пушкина. При нем бы­ ла благоустроена усадьба, построен дом и раз­ бит парк. Каждый приезд поэта в Михайловское оставлял глубокий след в его творчестве. В «усдиненьи величавом» им написано более ста художествен­ ных произведений, составляющих гордость рус­ ской поэзии. При Советской власти, в 1922 году, уголок псковской земли, связанный с именем А. С. Пуш­ кина, был объявлен Государственным заповедни­ ком. На снимках: директор Пушкинского музея-за­ поведника в Михайловском Герой Социалистиче­ ского Труда Семен Степанович Гейченко; Дом-му­ зей А. С. Пушкина в Михайловском; письменный стол А. С. Пушкина в Доме-музее, Фото Г. Калачьяна. (Фотохроника ТАСС). Владислав ЗОРИН В Д О В А М Все меньше их в моем родном селе Военных вдов, двужильных баб, всесильных. Что навсегда прикованы к земле, На ком держалась мощь и честь России. Но только май ударит соловьем, Они идут в платочках на могилы, И травку расправляют над холмом, И о себе рассказывают милым. А их мужья не здесь погребены — У Волги, на Днепре, у Вислы, Шпрее... Вдов услыхать убитые должны: Одна Земля, Одно и солнце греет. И древним осенив себя крестом, Походкой возвращаются неспешной В свой давний дом, В свой опустевший дом, Все той же тропкой Молодой и вешней! Все той же тропкой, Как и до войны, Не заросли ни стежки, ни дорожки, Но с той далекой Полувековой весны Здесь милого не проходили ножки. И некому черемуху ломать, И некому обрадовать сиренью... Одно осталось вдовам — вспоминать Иль мучаться от тяжких сновидений. Победное веселье за столом, Поют про маре, что раскинулось широко, А на углу, наполненный вином, Стоит стаканчик с хлебом одиноко. ...Вот разлетятся внуки по земле, Забот прибавится. И слез — не меньше. Все меньше их в моем родном селе Военных вдов, Великих женщин! И над водой, замедлившей круженье, застынет тень вечерняя моя, и я увижу мира отраженье, как будто продолженье бытия. Там так же над ветлою одинокой промчатся грозовые облака, Людмила ПАРЩИКОВА и до звезды неяркой и высокой моя почта "дотронется рука. Но то ли я сама отдерну руку то ли от ветра вспенится вода... А в сердце отзовутся долгим стуком удвоенные радость и беда... Проснувшись в шесть, окошко отворю, увижу птиц и воздуха круженье... Безбожница, я жизнь боготворю хотя бы за возможность пробужденья. За то, что боль от сердца отошла, и молодость, как ливень отшумела, и так, как надо приняла душа все, что досталось разуму и телу... Снова обещает перемены небо, утонувшее в пруду. Я тебя забуду непременно и в душе порядок наведу. И какое сердце не оттает, если даль проветренное чиста, * если с юга потянулись стаи в северные милые места? Даже если радости — не густо, мне ль не сладить с горечью своей ради этой перелетной грусти над немым спокойствием , полей... Д ЕСЯТЬ суток под­ ряд, не утихая ни днем ни ночью, шла ожесточенная битва в При- балатоньи. Южная весна рано согнала здесь неглубо­ кий снег, и теперь широкая низина, бесцветно пожухлая, запорошенная гарью сож­ женных машин и танков, из­ рытая черной оспой войны, безжизненно лежала между грядой высот и темным уре­ зом воды огромного озера. Бесприютно и холодно по­ свистывал ветер над нею, заворачивая на убитых не­ мецких солдатах' полы ши­ нелей, трепля им волосы да развеивая остатки дыма над местами танковых сражений. Тут на много верст вокруг все успокоилось, а к северу, за междуозерьем, уже при­ готовились к новой схватке другие наши войска, чтобы перехватить немецкие час­ ти, отходящие из балатон­ ского мешка за горы Баконь. Перед этим лили дожди, а в ночь на 16 марта в междуозерье выпал тяже­ лый туман, и войска, приго­ товившиеся к наступлению утром, вынуждены были пе­ ренести артподготовку на более позднее время. Командир стрелкового взвода, он же парторг ро­ ты, лейтенант Селиванов только что прямо в траншее провел партийное собрание. В кандидаты партии были приняты семь человек, в том числе и его однокашник по школе, друг детства, стар­ ший сержант Леонид Шуга- лов. Собрание было корот­ ким, сжатым, как граната в руке перед броском. Здесь не заставляли рассказы­ вать пространных биогра­ фий, достаточно было не­ скольких слов: «Сын рабо­ чего. Раскулаченных род­ ственников нет. В бой хочу идти коммунистом». Осталь­ ное знали товарищи. Потом все семеро обня­ лись, и Михаил Рудаков, красивый высокий парень из Костромы вытянул руку ла­ донью вверх. — Ну, — сказал он, ска­ ля в задорной улыбке зубы, — за то, чтобы и в члены партии всем вместе. Шугалов, тоже смеясь от избытка чувств, шлепйул по подставленной ладони сво­ ей, за ней опустились еще пять рук. И никто не знал в тот счастливый для них момент, что уже повис над ними знак неотвратимой беды, каким щедро метит людей только одна война. Двое погибли в первый же день наступления, трое по­ том, пока шли к австро-вен­ герской границе. Словно ка­ кой-то рок преследовал их одного за другим, валил намертво, наповал. — Миша, — уже в Авст­ рии как-то сказал Рудакову Шугалов, — мы с тобой ока­ зались везучими. Береги се­ бя. Войне скоро коней. Рудаков скосил крепкую шею, обнажая над стоячим воротничком гимнастерки незащищенно - трогательный ободок не тронутой солнцем кожи, глянул на товарища. Зеленая былка пырея, кото­ рую он покусывал от нечего делать, перескочила в дру­ гой угол рта, и Этот угол насмешливо передернулся. — А знаешь, — ответил он с ужаснувшей Шугалова откровенностью, — я на всякий случай готов. — Ну, брат, с таким на­ строением... — Да ведь пятеро, Леня! Одного за другим. На нас с тобой уже и солдаты, смот­ рят со страхом. Рядом ни­ кто не ложится. преодолела одним броском и без всяких потерь. Еще бы усилие и все было бы кончено с этими немцами. Но кто же знал, что так непредвиденно справа ока­ жется пулеметчик? Шугалов все это видел и уже не сом­ невался, что командир роты, который все равно оставал-* ся для него другом детства, преданным, милым Гришкой, с которым они до сих пор влюблены в одну девчонку на родине, поступит разум- нб — прикажет оттянуть людей, но ошибся. Селива­ нов обернулся, и его водя­ нисто-голубые, не знающие страха глаза, сузившие^ «Врал Мишка, что готов умереть. Он только прятал свой страх...». — Товарищ лейтенант! — крикнул он, уже не вла­ дея собой. — Погодите! Я знаю, как подавить пулемет­ чика. Разрешите выполнить приказ? Рядом лежала цепочка солдат, и все это слышали. Селиванов, казалось, на се­ кунду опешил от этой просьбы, но законы войны были превыше всего. Те­ перь, если бы он йастоял на своем, а Рудаков, выпол­ няя приказ, погиб, его, Се­ ливанова, навсегда переста­ ли бы уважать. спасительной полосе тени на минуту расслабиться, ог­ лядеться и перебороть в се­ бе жуть, с которой он ри­ нулся сломя 1'олову. Он был уверен, что обманет смерть. Уже внизу пули ударили у самых ног, подняв перед ним низкий барьер зелено­ го крошева. Он перескочил через него и, сжимая в ле­ вой руке автомат, а в пра­ вой — немецкую гранату, с длинной деревянной руч­ кой, будто только что выто­ ченной и по-свежему пахну­ щей сосновой смолой, спру­ жинив тело, щукой метнул­ ся в сиреневую гень кювета. Виталий ЧЕРНОВ с Д Ь Б Рассказ Он выплюнул былку, по­ вертел головой и глухо за­ смеялся. И от этого смеха, в котором не было ни бра­ вады, ни горькой обречен­ ности, а была лишь ирония над собой, Шугалову стало не по себе. Впереди меж увалами гор красиво лежало село, и ки­ пенное белый костел на отши­ бе непорочно и свято стоял меж высоких буков, побле­ скивающих на солнце моло­ дыми маслянистыми листья­ ми. Женщина или девушка, тоже в белом, босая, с ого­ ленными по плечи руками, бегала по лужайке перед этим костелом и все пыта­ лась прогнать с нее озорно скачущего красного, как медь, телка. Шугалову в этот момент так захотелось жить, как, может быть, никогда. За Альпами, у Санкт- Пельтена, путь роте прегра­ дил немецкий пулеметчик, засевший в развалинах ху­ тора, а нужно было во что бы то ни стало перерезать рокадное шоссе и выйти на левый фланг вражеской обо­ роны. Селиванов, который командовал теперь ротой вместо выбывшего по ране­ нию старшего лейтенанта, напряженно смотрел на шос­ се, через которое, казалось, даже муравью нельзя было проскочить незамеченным. Лобастый, с крепкими ску­ лами, в минуты . волнения всегда покрытыми красными пятнами, он лихорадочно ис­ кал выхода. Долго мешкать было нельзя, чтобы даже попросить комбата ударить по развалинам минометным огнем. Немцы слева уже собирались предпринять контратаку, и следовало ее предотвратить. Единствен­ ное, что мог он сделать, не рискуя людьми, это немед­ ленно отвести роту на ис­ ходные позиции. Но ему бы­ ло жаль той полосы перед самым шоссе, которую рота встретились с взглядом Ру­ дакова. — Рудаков! Обезвредить пулеметчика! Он едва ли представлял, как может солдат, не под­ вергнув себя смертельному риску, выполнить этот при­ каз, но он его отдал, как будто был уверен, что тот сам решит, как его выпол­ нить. Шугалов видел, как за­ мешкался Рудаков, как сует­ но и беспомощно заметались его руки, отыскивая за рем­ нем немецкую гранату. На одну лишь секунду они глянули зрачки в зрачки, и Шугалов, поражаясь своему предвиденью, вдруг ясно ощутил, что живым Рудако­ ва видит в последний раз: зрачки у того были боль­ шими и острыми, как при смертельной боли. Селиванов и раньше, в детстве, отличался от всех мальчишек твердостью ха­ рактера, уверенностью в своей правоте, будто умел видеть то, что недоступно было другим, и когда тре­ бовательно предлагал что- нибудь сделать так, как он это находит нужным, ему никто не перечил. Здесь же, в армии, особенно на фронте, его воля стала законом для всех подчиненных. Но уди­ вительно, при всей его, ка­ залось бы, неприкрытой строгости к людям, его не только уважали, но й люби­ ли: Шугалов не помнил ни одного случая, чтобы кто-то из солдат был несправедли­ во обижен лейтенантом. Сейчас Шугалов просто ото­ ропел и чуть не крикнул: «Гриша! Погоди! Кого посы­ лаешь?». Но выкрикнуть эти слова не мог, не имел права, и тогда в ту же ми­ нуту в его голове родилась отчаянно бесшабашная мысль: ценой собственного риска спасти Рудакова. И еще он успел подумать: — Ты... знаешь? — спро­ сил е мстительной в глазах искоркой и, словно бы ниче­ го не случилось, спокойно добавил. — Тогда выпол­ няй. Он и тут остался самим собой, и всем стало ясно,что при любых ситуациях нико­ му не позволит ткнуть себя мордой в грязь. Шугалов подумал, было, что Рудаков станет протес­ товать, но тот, напротив, да­ же охотно отдал гранату с длинной деревянной ручкой, и в глаза уже не смотрел. Шугалов сунул гранату за пояс и, гася звонким мо­ лодым голосом шум стрель­ бы, закричал лежащему на одной с ним линии ручному пулеметчику: — Браги-ин! Бей по раз­ валинам! Прикрывай! На самом деле, он ничего не знал, и в его голове не было никакого плана, чтобы незамеченным проскочить шоссе и вынырнуть у разва­ лин хутора. Просто надеял­ ся: повезет. Слева продолжали накап­ ливаться немцы, готовясь броситься в атаку на сосед­ нюю ‘роту, окопавшуюся по­ зади роты Селиванова, и ШугЭлов подумал о нем, на этот раз круто меняя перво­ начальное мнение: «А ведь Гришка, пожалуй, прйв, что не оттянул .роту. Если я по­ давлю пулеметчика, она этих немцев сомнет в два счета. Ну, головастый Гриш­ ка!». Дождавшись знакомой очереди РИД, рывком кинул­ ся вниз с пологого склона к шоссе. Пули с присвистом резанули воздух над голо­ вой, и уже трудно было по­ нять, чьи они: то ли Браги­ на, то ли немецкого пулемет­ чика, хорошо и крепко за­ севшего где-то в развалинах. Срезая наискось склон, поч­ ти ослепнув от солнца и яркой зелени, он бежал к кювету, чтобы Только там, в Там накоротке перевел дух. Потом метров сто, низко со­ гнувшись, пробежал понизу вправо и только тогда од­ ним махом перескочил шос­ се. Сперва, было, подумал, что Теперь немецкий пуле­ метчик его потерял, но как только он выполз на ровное место, в лицо брызнули комья земли. Немец вроде бы нарочно преграждал ему путь, желая позабавиться. «Ага, значит, поиграть» хо­ чешь? Ну что ж, давай по­ играем. Я люблю поиграть». Лежа плашмя в кювете, он стянул через голову скатки шинели, сорвал тесемки, связывающие ее концы., и, весь наполняясь глубинным обмирающим трепетом, вы­ бросил растрепанную скат­ ку наружу. Очередь в нее ударила сразу, и скомкан­ ная шинель, как живое те­ ло, насквозь пропоротое пу­ лями, тут же обмякла. Еще метров пятьдесят он полз, не поднимая головы, а когда осторожно высунул­ ся, серый угол разворочен­ ного снарядом хуторского дома уже наглухо перекры­ вал от него пулеметчика. Были видны лишь вспышки из-за стены. «Ну вот, те­ перь ты мой, соколеночек! Теперь ты от меня не уй­ дешь», — бормотал Шуга­ лов, короткими перебежками обходя развалины хутора, густо обсаженного молоды­ ми вязами. Слева, издали, как и хотел он, длинными очередями несмолкаемо бил пулемет Брагина, звонким речитативом разговаривали автоматы. Шугалов обошел пулемет­ чика с тыла и, опершись плечом о ствол дерева, с минуту, наверное, смотрел тому в спину. Он был от не­ го шагах в шестидесяти — не дальше. Плотный, коре­ настый, как дубовый суту­ нок, немец стоял на коле­ нях, закрыв широкой спи­ ной и низко посаженной на голову каской тяжелый пу­ лемет «дрейзер», с упоени­ ем строчил по залегшей ро­ те, никому не давая под­ няться. Удерживая озноб, прихо­ дя в себя, чувствуя теперь полную власть над жизнью и смертью немецкого пуле­ метчика и все продолжая стерегуще смотреть ему в спину, Шугалов неторопли­ во свинтил с гранатной руч­ ки колпачок и поймал паль­ цами фарфоровую балабол­ ку на двух крепких шелко­ вых нитках. Ему приходи­ лось пользоваться такими гранатами. Бросать их надо было не через плечо, а сни­ зу вверх, и тогда они лете­ ли далеко и ровно, гораздо дальше лимонок, головкой вперед. Отойдя от дерева,, он дернул за балаболку и с си­ лой метнул гранату. Она по­ шла красиво и четко, слег­ ка покачивая длинной точе­ ной ручкой, а он стоял * со звоном в ушах и смотрел, не испытывая торжества над смертью, у которой вырвал из рук товарища; Граната упала чуть в сто­ роне от немца и сразу рва­ нула. Потом он услышал ликующее «ура» и увидел роту, поднявшуюся в атаку. Ноги все еще были ватными и не слушались. Почему-то остро ломило колени. Он повел плечами и только те­ перь почувствовал, как их накалило солнце. В голове тоже все продолжало шу­ меть и плавиться от нестер­ пимого жара. Хотелось упасть под жидкую тень листвы и, заломив над голо­ вой руки, втиснуться в тра­ ву, в самую землю. Немец уже лежал, опро­ кинувшись навзничь, и все было кончено, а он еще ле мог шагнуть, подойти и вместо спины и каски, что казалось совсем безликим, увидеть теперь вблизи лицо поверженного им пулемет­ чика. Но он заставил себя и пошел. Пулеметчик, не­ естественно подвернув но­ ги, как будто все еще опи­ рался на сильные мускули­ стые руки, обнаженные по локоть, готовый подняться, но горькая судорога на гу­ бах уже каменно затвердела, и лицо, обожженное взрывом, медленно наливалось синюш­ ным цветом. «Да-а, матерый дьявол, — подумал Шуга­ лов. — А я его одолел и спас Рудакова. Значит, мы оба обманулись в своих предчувствиях, и не было над нами никакого рока. На войне все зависит от случая». Он поднял руку, чтобы уте­ реть пот и только теперь увидел зажатую в кулаке бе­ лую фарфоровую балабол­ ку — часть того, что все еще связывало его с чужой смертью. Он задумчиво по­ катал ее на ладони и бросил на грудь убитому, с иронией ухмыльнулся: «А вот это уже судьба! Кто-то в Герма­ нии делал грана1# , чтобы убить русского, а убил сво­ его же, немца...». «