Ленинское знамя. 1984 г. (г. Липецк)

Т В О РЧЕС К ИЙ ПОРТРЕТ в новом виде слушателю. К числу таких переложений у Румянцева относятся пьесы Баха и «Детский альбом» Чайковского. Исполненные на гитаре творения Баха становятся ближе и доступ­ нее, согретые мягкостью и о теплом гитарного тембра. Румянцев совершенствует профессиональное мастерст­ во, сейчас он учится в Мос­ ковском институте культу­ ры. Концертный репертуар гитариста разнообразен и ин­ тересен. В нем отражены ос­ новные школы гитарного ис­ кусства: классическая и фла­ менко. Классическая музыка представлена переложениями пьес Фрескобальди, Баха, Чайковского; классикой для гитары Г. Санца, В. Визе, русского гитариста М. Вы­ соцкого. Стиль фламенко, базирующийся на испанских народных песнях и танцах, несет в себе музыка Альбе- ниса, Гфанадоса. М. Торро- бы. Есть в репертуаре артис­ та и пьесы известного лати­ но-американского композито­ ра Вила Лобоса, и сочине­ ния Иванова-Крамского. С первых же тактов зал замирает, очарованный зву- К ТО ИЗ НАС не лю­ бит гитару? Пожалуй, каждый пережил юно­ шеское влечение к гитаре, желание извлечь хотя бы не­ сколько простых аккордов, пробежать пальцами по стру­ нам. И это вполне по­ нятно: ведь гитара один из самых доступных музыкаль­ ных инструментов. А с чем можно сравнить ее неповто­ римый теплый тембр, мяг­ кость и красоту звучания... Этот музыкальный инстру­ мент одинаково хорош в ак­ компанементе и к незатей­ ливым бытовым песням, и к изысканным романсам, и в огневым песням и пляскам. Наиболее полно ее воз­ можности раскрываются в блеске и роскоши концерт­ ного звучания с эстрады. В двадцатые годы выдающиеся гитаристы Ф. Таррега и !А. Сеговия утвердили значе­ ние татары как сольного ин­ струмента. В нашей повседневности, перенасыщенной звучанием различного рода записей, ра­ дио- и телеконцертов*, все более и более ценим мы ра­ дость общения с «живой» музыкой, с «живым» испол­ нением. Нередко горячие по­ клонники музыки отправля­ ются даже в неблизкие пу­ тешествия на встречу с по­ любившимся исполнителем. Тем приятней открывать та­ лантливых музыкантов сре­ ди своих земляков, живущих н работающих по соседству с нами. Таким открытием ста­ ли для многих липчан кон­ церты солиста липецкой Фи­ лармонии, гитариста Влади­ мира Румянцева. Именно в концертном исполнении мне довелось впервые услышать игру В. Румянцева. Тогда же возникла мысль поделиться своими впечатлениями с дру­ гими, обязательно рассказать об этом интересном и одарен­ ном музыканте. Так счастливо сложилась судьба музыканта, что с дет­ ских лет атмосфера в доме ,была проникнута музыкой и поэзией. Сначала самоучкой постигал он азы гитарного исполнительства. Понрави- П Р И З В А Н И Е АМЕРИКАНСКАЯ СОВЕТОЛОГИЯ: АНАТОМИЯ ЛЖИ лось, и настолько, что начал подумывать о более деталь­ ном знакомстве с возможнос­ тями любимого инструмента. Да и себя проверить: на что способен? Ему везло на хороших на­ ставников. Сначала Влади­ мир серьезно занимался в московском клубе «Алмаз». Первым педагогом юного му­ зыканта была профессиональ­ ная гитаристка, ученица ос­ нователя советской гитарной школы П. С. АгасЪошина — Евгения Александровна Ма­ кеева. Так что Румянцев считает, и не безоснователь­ но, что он «внучатый воспи­ танник» Агафошина. Почувствовав большие по­ тенциальные возможности ученика, Евгения Александ­ ровна настоятельно рекомен­ довала ему продолжить му­ зыкальное образование. Вто­ рым этапом в жизни В. Ру­ мянцева, уже профессиональ­ ного овладения инструмен­ том, стали годы учебы в музыкальном училище при консерватории. И здесь Вла­ димиру необычайно повезло: его заметил и взял в свой класс корифей советской гитарной школы Александр Михайлович •Иванов-Крамс­ кой. Удача? Несомненно! Но и большие способности, но и большой труд! Ведь посту­ пил Румянцев туда, не имея специального музыкального образования. Большую роль в формиро­ вании личности молодого му­ зыканта сыграл видный со­ ветский педагог К. А. Фрау- чи. После окончания учили­ ща в 1973 году В. Румян­ цев стал артистом Липецкой областной филармонии. Вот уже несколько лет он рабо­ тает в родном городе. В. Румянцев много н ус­ пешно гастролирует, причем выступает в разнообразных амплуа: дает сольные кон­ церты, аккомпанирует вока­ листам, участвует в трио на­ родных инструментов. Такая многоплановость красноречи­ во говорит об универсальнос­ ти музыканта/ Кроме того, Владимир Валерьевич ведет класс гитары в Липецком музыкальном училище. Однажды нам довелось на- • блюдать, как в фойе учили­ ща ребята обратились с воп­ росами к Владимиру Ва­ лерьевичу, и он, взяв в руки гитару, наглядно «ответил» на интересующие их темы. А вопросов у ребят всегда мно'- го, так что такие импровизи­ рованные «беседы - концер­ ты» стали уже традиционны­ ми. Студенты делятся с учи­ телем и впечатлениями от прослушанных записей, кон­ цертов, оценивают мастерст­ во исполнителей. И педагог с вниманием выслушивает ребят, в чем-то соглашается с ними, а если нет, обстоя­ тельно разъясняет сильные и слабые стороны оценки. В. Румянцев помогает им мыслить, искать, анализиро­ вать, прививает музыкаль­ ный вкус. Творческий потенциал В. Румянцева подтверждает и еще одна сторона его дея­ тельности. Он увлеченно за­ нимается переложением клас­ сической музыки для гита­ ры. Явление это среди ис­ полнителей довольно редкое. Такая работа накладывает на музыканта большую от­ ветственность: надо не толь­ ко сделать пьесу удобной для гитариста, но прежде всего сохранить особенности эпохи, стиля композитора и характера каждой пьесы. И здесь музыкант выступает невольным соавтором вели­ ких. Какое нужно мастерст­ во и талант, чуткость и тон­ кость в обращении с матери­ алом, чтобы донести музыку нами, льющимися со сцены. Широким и мощным пото­ ком струится музыка испан­ цев; строго и возвышенно звучат пьесы старинных ма­ стеров, мягким мелодическим распевом наполнена музыка русских композиторов/ Ру­ мянцеву одинаково хорошо удается кантилена и вирту­ озная пассажная техника, полифоническое взаимодейст­ вие голосов и аккордовая фактура. И все это подчине­ но одному: раскрытию об­ разного строя каждой пьесы. Исполнитель живописует звуками эпохи и судьбы/,яв­ ления и характеры'. Игра его исполнена вдохновения и тонкого музыкального чутья. Не может оставить равно­ душными его самозабвенная преданность своему делу и любовь к прекрасному миру музыки. Мы часто говорим: работа человека, ставшая его при­ званием. И действительно. Если человек увлечен своим делом, увлеченность эта под­ крепляется высочайшим ма­ стерством, преданностью это­ му делу — то это и есть его настоящее предназначение в жизни. А в жизни Владими­ ра Румянцева таким пред­ назначением стала радость общения с людьми посредст­ вом татары и гитарной му­ зыки. Но человеческому са­ мосовершенствованию ' поис­ тине нет пределов. И если достигнув определенных вы­ сот, исполнитель не останав­ ливается, а стремится к но­ вым вершинам, такая требо­ вательность к себе, такая неуспокоенность в мастере и человеке покоряет без остат­ ка. И. МАРТЫНОВА, „ . _ музыковед. НА СНИМКЕ: артист Ли­ пецкой областной филармо­ нии, гитарист В. Румянцев. Фото А. Мартынова. К И ТО Г АМ ТЕА Т РАЛ Ь НО ГО СЕЗО НА ИСКРЯЩИЙСЯ СМЕХ МОЛЬЕРА Закончился очередной театральный сезон в липецком областном драматическом театре имени Л. Н. Толстого. Но, как повелось по доброй традиции, творческий коллек­ тив продолжает свою работу на гастролях по области. В этом году их маршруты проходят по Измалковскому, Становлянскому, Краснянскому, Добровскому, Усманско- му и Воловскому районам. В эти дни сельские зрители посмотрят спектакли «Пос­ ледний срок» и «Школа жен». Состоятся многочисленные встречи с режиссерами, актерами театра. В числе спектаклей, которые зрители увидели в минув­ шем театральном сезоне и с которым знакомятся труже­ ники села, спектакль молодого режиссера Н. Чебыкина по пьесе Мольера «Школа жен». Сегодня мы рассказываем о нем. Можно с удовлетворением отметить, что после длитель­ ного отсутствия Мольера в репертуаре липецкого дра­ матического театра имени Л. Толстого зритель, нако­ нец, приобщен к одной из глубоких и остроумных пьес этого признанного отца, ко­ медии — «Школе жен». «Школа жен» в Липецке поставлена Н. Чебыкиным, режиссером начинающим, но сумевшим, тем не менее, уловить атмосферу пьесы, ощутить многомерности ха­ рактеров, переходы от тон­ чайшей иронии до язвитель­ ного сарказма. Определи­ лось и режиссерское истол­ кование, со своими акцента­ ми, хотя в некоторых момен­ тах и спорными. Режиссер­ ский замысел и его актер­ ское воплощение подчинены общей идее спектакля — утверждению человеческого достоинства, осуждению до­ мостроевской морали. Каждый из героев отстаи­ вает свое достоинство,» вер­ нее, свое представление о нем. Каждый незыблемо со­ средоточен только на своих принципах и стремлениях и не может понять окружаю­ щих. Так завязывается ос­ новной конфликт спектакля, что подчеркнуто и декораци­ ей (художник М. Рыбасова), выполненной в виде стены, своеобразного символа ра­ зобщенности героев. Замысел режиссера до­ статочно точно раскрывает ансамбль актеров. В роли главного, героя — В. Свеш­ ников. Арнольф в егч испол­ нении гротескно напыщен, предельно самоуверен. Это истинно мольеровский пер­ сонаж. Актер передает смеш­ ную гордость тщеславного героя своим недавно приоб­ ретенным дворянством. Предшественник совре­ менных буржуа, Арнольф считает, что на деньги мож­ но купить не только мате­ риальные блага, но и челове­ ческую душу, любовь. В прошлом убежденный холо­ стяк, он надумал жениться. И, чтобы жена ни в чем не уронила его достоинство, он решил сам воспитать ее. При этом ум, образованность и самостоятельность ему ка­ жутся опасными. Свою из­ бранницу он хотел бы ви­ деть наивной и смиренной. Роль Агнессы вдумчиво, с точным пониманием драма­ тургического материала ис­ полняет актриса Л. Куковен- ко. Ее героиня обаятельна, иронична и умна. Постепен­ но мы понимаем: она умеет постоять за себя, не сми­ рится с участью, уготован­ ной для нее Арнольфом, «Чем сильнее притесне­ ние, тем больше сопротив­ ление», — так Н. Чебыкин определил конфликтную си­ туацию спектакля, выражен­ ную в борьбе Агнессы за свое достоинство и счастье. Агнесса главная, хотя и до определенного времени тай­ ная противница Арнольфа. Сильной и смелой ее сдела­ ла любовь. Одной из ключевых сцен, и это верно понятно режис­ сером и актерами, является сцена обучения Агнессы правилам супружества. Ар­ нольф менторским тоном, не терпящим возражений, заяв­ ляет, что вся тяжесть суп­ ружеского долга лежит толь­ ко на женщине, мужчине же суждено властвовать и рас­ поряжаться. О# не ждет ответа, считая его излиш­ ним. И Агнесса не пророни­ ла ни слова, но актриса Л. Куковенко безмолвно и тонко играет несогласие: оно во взгляде, во всем об­ лике. В спектакле выразитель­ но показана и борьба моло­ дых людей Агнессы и Ораса за свою любовь. В исполне­ нии В. Деля Орас пылкий и восторженный юноша, выр­ вавшийся из родительского дома навстречу испытаниям и счастью. Сцены Арнольфа с Орасом полны веселого юмора, драматизма и моло­ дого задора. Примером глубокого ак­ терского освоения природы комического является в спек­ такле и остроумная и психо­ логически наполненная сце­ на с письмом. Исполнитель­ ским мастерством здесь уда­ лось блеснуть каждому из участников. Особенно хоро­ шо гамму сложных чувств Арнольфа передает В. Свеш­ ников. А между тем конфликт постепенно получает свое естественное разрешение. Арнольф все чаще впадает в уныние, задумывается, по­ степенно от самоуверенности не остается и следа. Холод­ ная расчетливость в отноше­ нии Агнессы сменяемся лю­ бовью. он переживает душев­ ную драму. В последние годы. надо отметить, все чаще наблю­ дается своевольное обраще­ ние с классикой. Этого вея­ ния не удалось, к сожале­ нию, избежать и Н. Чебыки- ну, привнесшему откровенно чувственные мотивь! в трак­ товку мольеровских героев. На наш взгляд, это противо­ речит самому духу театра Мольера, связанного с клас­ сицизмом, с его ориентаци­ ей на культ разума, всегда торжествовавшего над стра­ стью и чувствами. В начале спектакля есть сцена: Орас на рассвете, ог­ лядываясь по сторонам, пе­ релезает через ограду сада. Намекается, что герой про­ вел ночь с Агнессой. Это явно противоречит тексту комедии. В финале спектак­ ля как символ неверности героиня выносит на подня­ тых руках... рога. И эта сце­ на, думается, неправомерна. Стоит обратиться снова к самой комедии. Вот героиня бежит из дома с Орасом. Юноша говорит ей, что этот шаг мог бы оказаться для девушки рискованным, ес­ ли бы не его большое и чис­ тое чувство. Эти слова в спектакле опущены. Работу над постановкой молодой режиссер продол­ жает, он добивается все большей легкости движения исполнителей, как того тре­ бует мольеровская комедия. Хочется пожелать, чтобы в дальнейшем совершенство­ вании спектакля большую выразительность приобрели комические сцены и диало­ ги во втором действии. Вре­ менами в устах актеров не­ легкий стихотворный текст пока звучит скороговоркой. ' Отмеченные шероховато­ сти легко устранимы. Есть все основания надеяться, что интересный спектакль о человеческом достоинстве будет более совершенным. А. ЗАСИМОВА, доцент кафедры литерату­ ры Липецкого пединститу­ та. Книга, о которой пойдет речь, принадлежит перу та­ лантливого прозаика и лите­ ратуроведа Альберта Андре­ евича Беляева. Сравнительно недавно она вышла третьим изданием, и уже сам по себе этот факт говорит о многом: и о жизнеспособности разви­ ваемой автором концепции, и о демократичности присущей ему манеры письма, и, ко­ нечно же, о возрастающем читательском интересе к той обширной, клокочущей ду­ ховной сфере, которую обыч­ но именуют «битвой идей» или «идеологической борь­ бой». Что в одном лице — в границах одной, бесспорно яркой индивидуальности — «сошлись» и творчески по­ роднились писатель и иссле­ дователь, — это обстоятель­ ство весьма благотворно по­ влияло и на общий стилевой колорит книги, и на своеоб­ разие позиции, занятой авто­ ром по отношению к мате­ риалу. И это понятно: когда о художественных текс­ тах так или иначе судит ху­ дожник, нам почти неизмен­ но слышится голос «оттуда»,' «с места события»; человек, творчески приобщенный к искусству, способен и уви­ деть, и пережить его «изнут­ ри». Сразу же энергично под­ черкнем: автор — не нако­ питель фактов — летописец идеологической борьбы, а темпераментный и умный ее •участник. Объективность, не-> сомненно, отличающая его полемическую интонацию, сквозит не «над схваткой», а именно в ней самой — все­ цело порождается < глубокой личной вовлеченностью в ее грозовую атмосферу. В свя­ зи с «крестовым походом», объявленным в 1905-м году меньшевистской прессой про­ тив социалистической идео­ логии, В. И. Ленин в пись­ ме к А. В. Луначарскому указывал: «...нужна живая, резкая, тонкая и подробная характеристика (литератур­ но-критическая) этих черно­ сотенников... Надо бы со­ брать ряд таких статей и брошюр, осветить грубую ложь, поймать ее так, чтобы вывернуться было невозмож­ но, пригвоздить и заклеймить именно как «черносотенную литературу» (В. И. Ленин, ПСС, т. 47, с. 58). Для А. Беляева эта ленинская тактическая установка- ариаднина нить, живая методология, позволяющая теоретически овладеть ог­ ромным «советологиче­ ским» материалом, не заблу­ диться в ворохе разномасш­ табных фантов, развернуть перед читателем захватываю­ щую панораму противостоя­ ния полярных идеологиче­ ских реальностей, наконец, остро ощутить и осо­ знать себя полпредом вели­ кой советской культуры в не­ легком порой поединке с на­ шими злобствующими недру­ гами. • В монографическом иссле­ довании А. Беляева амери­ канская советология рассмат­ ривается не как набор эпи­ зодических концепций, на­ блюдений и характеристик, — автор не упрощает стоя­ щей перед ним задачи. Речь идет о хорошо отлаженном пропагандистском механиз­ ме — о системе извращений подлинной картины истории советской литературы, фун­ даментальных идейно-эс­ тетических ценностей. И впол­ не понятно, что системе ар­ гументов автор решительно противопоставляет систему контраргументов, — условие, «предложенное» неприяте­ лем, оборачивается против него самого. От истоков вплоть до нынешнего ее со­ стояния, в многочисленных тематических аспектах и «срезах», вертикалях и го­ ризонталях просмотрена и просвечена в книге амери­ канская советология. Мы словно попадаем в чад­ ную кухню идеологиче­ ской лжи, порожденной са­ танинской ненавистью к на­ шему народу, нашему образу жизни, нашей культуре. Чего же они хотят? На что замахиваются? Прежде всего они тщатся «обосновать» те­ зис о неорганичности и слу­ чайности для традицион­ ного российского духовного «уклада» Октябрьской рево­ люции, этого мощнейшего «локомотива истории». Ре­ волюция — алтарей — ла» русский венный гений, русскую мысль, нити, соединявшие поругание «вытопта- художест- распяла оборвала ее с вы­ сокоцивилизованным За­ падом и уже тем самым будто бы ’обескровила ее. Один из отцов-фундато- ров американской советоло­ гии Глеб Струве полжизни положил на разъяснение про­ стодушной публике «подлин­ ного смысла» взаимосвязей А А. Беляев. Идеологическая борьба и литература. Критиче­ ский анализ американской со­ ветологии. Москва. «Советский писатель». интеллигенции и новой власти: оказывается, «ог­ ромное большинство приз­ нанных писателей, вместе с основной частью русской ин­ теллигенции, заняли бес­ компромиссную враждебную позицию к режиму». А. Бе­ ляев напоминает: да, далеко не все художники адекватно поняли и искренне приняли победу революционного про­ летариата. И как это ни па­ радоксально, зачастую имен­ но те, кто в сочинениях сво­ их эмоционально ратовали за освобождение народа, пуще геенны огненной страши­ лись реального народовлас­ тия. С беспощадной, не­ ласковой трезвостью за­ фиксировал эту ситуа­ цию Александр Блок: «...«интеллигенты», люди, проповедовавшие револю­ цию, «пророки революции» оказались ее предателями. Трусы, натравливатели, при­ хлебатели буржуазной своло­ чи... Это простой усталостью не объяснить. На деле вся их революция была кукишем в кармане царскому прави­ тельству» (А. Блок, С. с. в 6 т. Т. 6, с. 325). Анало­ гичной точки зрения придер­ живались Горький, Серафи­ мович и другие авторитет­ ные строители в ту пору молодой советской художест­ венной культуры. Отождеств­ лять позицию определенной части русской интеллиген­ ции с позицией, занятой «ос­ новной массой» ее, значит преднамеренно фальсифи­ цировать историю, пу­ тать черное с белым. Но как раз такова ме­ тодология антисоветизма. За­ являют, например, будто лишь «несколько писате­ лей... присоединились к ново­ му режиму с самого нача­ ла». Но это — заведомая ложь. Наряду с М. Горьким, А. Серафимовичем, Д. Бед­ ным, В. Маяковским по эту сторону революционных бар­ рикад оказались и Блок, и Брюсов. Не покинули Роди­ ны в тяжкие для нее дни С. Сергеев-Ценский, Ф. Глад­ ков, В. Вересаев, К. Тренев, С. Есенин, В. Шишков, М. Пришвин, А. Чапыгин, А. Грин, А. Неверов и дру­ гие. Не эмигрировала Анна Ахматова — при всей необы­ чайной сложности тогдашнего ее мироощущения. Для советолога Октябрь — «поломка», «вывих», «аномалия», нарушение «ес­ тественной» циркуляции ду­ ховных токов. И потому Маяковский дореволюцион­ ный — фигура крупная и даже эпохальная, а послере­ волюционный — всего толь­ ко «политический журна­ лист». По этой же нехитрой причине «Во весь голос» — творческое «пораже­ ние», «Хорошо!» — отчет о взятии Зимнего двор­ ца, •— и это о поэме, согре­ той нежнейшей авторской интонацией! Маяковский, сформировавшийся в лоне русского футуризма, — это наших заокеанских оппонен­ тов вполне устраивает; Мая­ ковский, строящий свою творческую индивидуаль­ ность в живом, опаляющем контексте революционных будней, — это нагоняет на них уныние. И, разумеется, истоки советской литературы они отыскивают не на маги­ стральных путях развития художеств’енного сознания, не в эстетическом опыте пи­ сателей, связавших свою судьбу с пролетарским дви­ жением в России, а как раз наоборот, в наследии пусть и талантливых, однако ду­ ховно удаленных от этого движения авторов (Ремизов, Белый и др.). I И тут уже неотвратимо возникает воп­ рос: кому верить? чьи свиде­ тельства истинны — профес­ сиональных антисоветчиков или, скажем, выдающегося русского писателя Леонида Леонова: «Все мы, нынеш­ няя литературная генера­ ция, в’ыпорхнули на свет из широкого горьковского рука­ ва...» (Л. Леонов, Литерату­ ра и время. М., 1967, с. 157)? Кто же способен достоверней и документаль­ ной зафиксировать меру ду­ ховной зависимости от Горь­ кого таких, например, писа­ телей, как Федин, Блок, Форш, Фадеев, Каве­ рин, Бабель — са­ ми эти писатели, испытавшие на себе высокое воздействие горьковского человековедчес- кого дара и неоднократно заявлявшие об этом пуб­ лично, или узколобые, догматики, неутомимо — вот уж сколько десятилетий кря- ду! — раскладывающие не­ скончаемый антисоветский пасьянс из тенденциозно «со­ стыкованных» цитат, произ­ вольных умозаключений, непроверенных слухов и не­ весть откуда залетевших пи­ кантных «деталей». Шаг за шагом прослежи­ вает А. Беляев «ходы», «из­ вивы» и увертки советологи­ ческой мысли и демонстри­ рует полную ее научную не­ состоятельность — анемич­ ность и абсурдность лежащей в ее основе методологии. Судите. Борьба между*раз­ личными литературными группировками, вспыхнувшая у нас в 20-е годы, оказывает­ ся, была всего только пое­ динком самолюбий, а не иде­ ологическим отражением классовых противоречий. — повздорили, мол, что-то та­ кое не поделили темпера­ ментные лидеры, вот и вы­ шла заваруха, и закипели страсти. Российская Ассо­ циация Пролетарских Писа­ телей (РАПП) — хороша ока или плоха? Ответ легко предсказуем: поскольку «про­ водит линию партии», — плоха; когда же партия под­ вергает ее принципиальной критике, — хороша. Такая вот любезна их сердцу «объ­ ективность». Или вот еще — тоже к вопросу о методоло­ гии. В речи на Первом Все­ союзном съезде советских писателей Юрий Олеша об­ ронил. казалось бы, пастуше­ ски невинную фразу: «Когда изображаешь отрицательного героя, сам становишься отри­ цательным» («Первый Все­ союзный съезд советских писателей. Стенографиче­ ский отчет», с. 234). Ничего экстраординарного с, теорети­ ческой точки зрения в этом признании, право же, нет. Каждому старшекласснику достаточно хорошо известно, что создать литературный образ, не «прожив» его в се­ бе, невозможно. Для совето­ лога Глеба Струве ясная эта ситуация приобретает пу­ гающие очертания, и он спешит уведомить человече­ ство, что речь Олеши еле- - дует воспринимать как «лич­ ную исповедь советского пи­ сателя, который всячески старался приспособиться к новому миру... осознавая в то же время’ свою привязан­ ность к миру старому». Ни много ни мало: автор отож­ дествлен с одним из своих героев, именно — Николаем Кавалеровым (роман «За­ висть»), Очень тонко, обстоя­ тельно и остроумно анализи­ рует А. Беляев всю эту вы­ мученную «концепцию», и выясняется, что за вычетом злого умысла ни грана истины в ней нет. Мето­ дологический уровень аме­ риканской советологии крайне низок; ее эмпири­ ческая основа прямо-таки убога, — у читателя, да­ же элементарно наслы­ шанного о литературных на­ ших делах и заботах ничего, кроме презрительной улыб­ ки, она вызвать не может. Мы понимаем, конечно, что и для Г. Струве, и для Д. Мирского, или А. Ярмо­ линского, или там М. Истме­ на, то есть для лиц, зани­ мающих по отношению к на­ шей культуре позицию явно враждебную, ленинское фило­ софско-эстетическое и лите­ ратурно-критическое насле­ дие — не пасхальный гости­ нец, и радости от общения с ним, естественно, они не ис­ пытают. И мы не удиви­ лись бы, если б лицам этим вздумалось как-то Ленина «перетолковать», перинтерп- ретировать, что ли, ца свой лад, — в стане наших вра­ гов подобные процедуры весьма популярны. Но тут — совсем другое: нас уверя­ ют, будто художественному творчеству Ленин вообще надлежащего внимания не уделял, что суждения его о литературе эпизодичны и фрагментарны (вот беда: профессиональный револю­ ционер, политический вождь, а курса лекций по эсте­ тике не подготовил!), что же касается знаменитых его статей о Толстом, то, увы, никакого касательства к нау­ ке они не имеют. Аргумен­ ты? Только не это. И мы уже ничему больше не удивляемся; как бы отды­ шавшись, начинаем пони­ мать, что дело-то имеем с противником хотя и ковар­ ным, однако по интеллекту­ альному своему статусу при­ митивным. Если ленинские статьи о Толстом, составив­ шие в истории эстетической мысли целую эпоху, как бы заново открывшие необозри­ мый художественный кон­ тинент, — не наука, то что же тогда — наука? Уловить органическую причастность образной толстовской «мате­ рии» к русскому ос­ вободительному движе­ нию, объяснить ее диа­ лектическую суть, неизбеж­ ность раздирающих ее проти­ воречий, резко обозначить границы творческой ориги­ нальности величайшего ге­ ния, внешние и внутрен­ ние, психологические ис­ токи почти телесной досто­ верности его письма, — эту гигантскую духовную работу проделал именно Ленин. Как можно с этим не считаться? Как можно не видеть этого? Примитивность, профани­ рующий характер общего подхода американских сове­ тологов к нашей литературе — вот подлинная причина, почему в своих критических эскападах эти поборники «объективности» то и дело сбиваются на бульварщину, дешевое, зазывное пришепе­ тывание, прибегают к оче­ видной подтасовке фактов. И памятуя о ленинском совете (письмо к А. Луначарскому) — «осветить грубую ложь, поймать ее так, чтобы вывер­ нуться было невозможно» — А. Беляев методично, не­ спешно. со знанием дела и подлинной литературоведче­ ской серьезностью развенчи­ вает бездну домыслов, ин­ синуаций, «мифов» и пошлых «допущений», объединенных общим идеологическим зна­ менателем — антисоветиз­ мом. Вот они сенсационно трубят на всю Америку, пос­ ле Первого съезда писате­ лей шолоховский «Тихий Дон» уже никак не мог бы появиться! Заглянем в спра­ вочное издание: четвертая книга «Тихого Дона» была завершена именно после Первого писательского съез­ да, опубликована — в 1940 году. Или. Вот они бьют в набат: в Советском Союзе «Братья Карамазовы» были изданы только однажды. Сде­ лаем паузу. Справимся по энциклопедии: в Советском Союзе великий роман Дос­ тоевского выходил семь раз тиражом 1 миллион 400 ты­ сяч экземпляров: кроме то­ го, трижды издавался он в составе Собрания сочинений Достоевского тиражом 357 тысяч экземпляров. Или. Они муссируют полити­ ческую легенду, ‘ соглас­ но которой в годы пер­ вой пятилетки советский пи­ сатель мог творчески само­ утвердиться только при од­ ном непременном условии: ежели муза его витала меж­ ду «процессом коллективиза­ ции» и «панорамой индустри­ ализации». Сочинили даже «историю», из которой явст­ вует, будто «одно издатель­ ство» (вот бы узнать, какое!) отвергло некий роман «толь­ ко потому, что действие в нем происходило три года на­ зад». И опять говорят фак­ ты. Да, первая пятилетка вызвала к жизни целое соз­ вездие произведений акту­ альных и злободневных — «Гидроцентраль» М. Ши- гинян, «.Соть» и «Скутарев- ский» Л. Леонова, «Бруски» Ф. Панферова, «Поднятая целина» М. Шолохова. «Вре­ мя, вперед!» В. Катаева, «Энергия» Ф. Гладкова, «Ка- ра-Бугаз» К. Паустовского. И все же, вопреки советоло­ гической версии, в эту же пору не только не были от­ вергнуты «одним издательст­ вом», но именно увидели свет произведения, сюжетное время которых неизмеримо превышает «трехгодичный лимит» — «Петр Первый» А. Толстого. «Жизнь Клима Самгина» М. Горького, «Ти­ хий Дон» М. Шолохова, «Цу­ сима» А. Новикова-Прибоя, «Угрюм-река» В. Шишкова, «Капитальный ремонт» Л. Со­ болева, «Школа» А. Гайда­ ра, «Якобинский заквас» О. Форш и многие, многие другие. Зафиксированы и вовсе курьезные «вари­ анты» /советологических «штудий». Скажем, в 1938 и 1939 г.г. у нас издаются в виде иллюстрированных бро­ шюрок две басни Крылова— «Стрекоза и Муравей» и «Слои и Моська». Бас­ ни как басни, высокая наша классика... Между тем «специалист» из соответ­ ствующего «центра» прочи­ тывает в этой довольно-таки ординарной ситуации некш| потаенный, сверхлитератур­ ный контекст: первая бас­ ня, возвещает он, «предуп­ реждала советских граждан о необходимости готовиться к превратностям войны», вто­ рая — «давала понять... что положение не безнадежно и причин для отчаяния нет». Ну, не смехотворно ли? Совсем как у Чехова: если этот больной — блон­ дин, то соседу его долж­ ны быть назначены мор­ ские ванны. А вот кое-что и попикантнее. В книге, по- свяшенной творчеству Бори­ са Пастернака, грузинский советский поэт Галактион Та- бидзе претерпевает фантас­ тическую метаморфозу — превращается в... каптйну Тициана «Галактион». Попут­ но «кооректируется» и Ми­ хаил Врубель: знаменитый живописец «преобразован» в «русского писателя»... «Кто ясно мыслит, тот до­ ступно • излагает». Книга А. Беляева — иллюст­ рация к этому афориз­ му. Она проста по манере изложения, и она чрезвычай­ но серьезна но теоретиче­ ской своей сути. Тот, кого волнует современная «битва идей», а значит, и проблемы восприятия советской лите­ ратуры за рубежом, прочтет эту книгу' с большим интерег сом. С. ВАНМАН, профессор, доктор филологических наук.