Ленинское знамя. 1974 г. (г. Липецк)

7 апреля 1974 г„ 82 (13 858) Л Е Н И Н С К О Е З Н А М Я ,ТУДГ1ИНй л л - / ? Ц Ш 11 Ш Ю 1 ГАРМОНЬ Н«ш дом в селе любой покажет: Стоит в саду, резной карниз. И незнакомцу бабы скажут: Живет здесь знатный % гармонист. Отец с гармоижою, бывало» А мать вполголоса поет. И вся округа подпевала О том, как яблоня цветет. ..Война. И опустели хаты. Девичье пенье враг прервал, Ушел и мой отец в солдаты И ту гармонь с собою взял. С ним всю Европу исходила, Была нежна, была строга, И не огнем, а песней била Всем ненавистного врага. А в час короткого привала На подвиг каждого звала, В боях с солдатами бывала И побежденной не была. Домой отца мы долго ждали. Пришел печален, чуб седой, А фудь в заслуженных медалях Отец-солдат, отец-герой. Гармонь свою на стол поставил, Глядим: такой и не такой... С войны пришел ее хозяин С одной лишь правою • рукой. X ои с тех пор гармонь не трогал. Прошло уже немало лет, И на скамейке у порога Уже девчонок прежних нет. Но только не забыта стемска, Как прежде, звонок песен лад. В моих руках теперь гармсника, И веселит других девчат. Теперь она им говорила, Когда черемуха цвела, О том, как в рощу заманила, О том, как в поле увела. А. ВОЛОДИН. БЛАГОДАРЮ... А мне кого благодарить За нашу встречу? Небновые фонари? Стоз 8 езднь 1 й вечер? Ту девушку, что увела Тебя из дому? Ту музыку, что извела Чужой истомой? Ту сумочку, с которой я Не расставался, Пока плыла судьба моя В спиралях вальса? Иль виноваты в том лоза, Цветы на клумбах?.. Благодарю твои глаза. Улыбку, губы. Благодарю ночную тишь. Каштанов Свечи. ...А ты кого благодаришь За нашу встречу? ОСТАНОВИТЕСЬ! Как бритвой — с размаху Обрезаны нити. Никто им не крикнет; «Да что ж вы творитеЬ С налету, с размаху, Любовь — ' на плаху. Остановитесь I Повремените! Не торо'питесь, не ошибитесь. Трудно потом связать эти нити. Нити — как нервы. Нити — как жилы. Были живые. Нынче — не живы. Б. ЗОЮШКИН. к р а с н ы й СИЗАРЬ Тонял кота я веником, Телка кормил с руки. Тоже — современники, Тоже — земляки. А в прессово-кузнечном Сизарь всю зиму жил, И друн^ой человечьей Крылатый дорожил. И остряки острили; Сизарь над гО'Ловой Причастен к индустрии, К работе огневой. Смеялись крановщицы; Не улетит в окно, Влекут, мол, эту птицу Зарницы и зерно! Порода непугливая, Летал по цеху всласть, Весь красный. Будто вывели Мы огненную масть! А. КУНИЦЫН. КЛАССЫ НА АСФАЛЬТЕ Не стирайте классы на асфальте. Не ворчите, что проходу нет. Шаг перед чертою поубавьте, Вспомнив свой неласковый ракгсвет. Не будила мама нас бывало. Мы вставали сами поутру. Голопятой, тощею оравой Убегали к сонному .пруду. К завтраку мы щавеля, рыбещки Приносили. Клали у^ огня. Нас одной, единственной лепешкой Оделяла мать, забыв себя. Коль отцы на фронте, Мы старшие. «Мужики», Хоть сами — с ноготок. В поле мы управиться спешили. Чтоб успеть еще и на урок. Живы мы. И жизни цену знаем. Не забьпв грозная пора. Книги пусть о ней напоминают. Пусть войны не знает детаора. Пусть растут. Рисуют на асфальте. Классики не следует стирать. Шаг перед чертою поубавьте, Не мешайте школьникам играть. И. ГОЛОСОВА. ЭПИГРАММЫ в АВТОБУСЕ — Полегче, дядя! Что тЬ| напираешь? Не видишь, что ль? Аквариум раздавишь. Протиснулся вперед Гаврйлка, А у него в руках — Бутылка. о ЯЙЦЕНОСКОСТИ На птицеферму в ранний час Приехал председатель Лично. — Как с яйценоскостью у вас? — Отлично! Несут и летом, и зимой! — Приятны вести... — Да как сказать... За день-деньской Домой уносят штук по двести. ХВАСТУН — Видали мы и не такие кручи, Сказал навозный Жук, Упав с навозной кучи. ОТВЕТ ПО СУЩЕСТВУ Пришел к соседу Подхалим. Пес на него сердито лает. Гость удивлен; — Что это с ним? _ Не любит, кто хвостом виляет. Н. ЕМЕЛЬЯНОВ. ПОЛЯ ПРОСНУЛИСЬ Поля проснулись. Смотрят в просини Глазами талыми озер. Над полем отЪгретой озими я слышу авиамотор. Не лихо пилотажной . горкою, И но в пике на талый снег, — Двукрылый сеятель подкормкою Пылит, кренясь у дальних вех. Пилот не хвастается скоростью: Он словно пахарь в борозде, Охвачен хлеборобской гордостью. Азартом истинны/* в труде. Его напряжены усилья — Поднять посевы в высоту. И это сообщает крыльям Особой силы красоту! П. ЛАПОТЬКО. Повесть о металлургах кВ свои двадцать пет» написала липчанка М. Н. Гурко. Сегодня мы публикуем отрывок из этой работы — рассказ сталевара Крутогорского металлурги, ческого завода Кленова. Встретив на Всесоюзном совещании сталеплавильщиков своего старого товарища, герой повести вспоминает начало своей трудовой биографии. — Спрос, по.моему, должен быть строгим, а работа трудной, — говорит он. — Интересной, хорошо организован, ной, но трудной. Иначе зазнайство и верхоглядство появиться могут. На себе испытал... Авария из меня всю дурь выжгла... И Кленов рассказывает такую историю. Я ЗАКРУГЛЯЛ свой пер­ вый год в цехе — под­ менял сталеваров. Кто заболеет или в отпуск уйдет — меня ставили. Так и попал на шестую мартеновскую „печь... Ну и печь, скажу я тебе! Ста­ рая, вконец изношенная, да еще с ненадежным динасовым сводом: чуть что — начинает плавиться. Не знаешь: то ли сталь варить, то ли за сводом следить. Плавки «сидели» дол­ го. Словом, старая кляча, а не печь. Я так ее и окрестил сра­ зу. Только одна и бьу 1 а такая в цехе. Другие за семь послед­ них лет успели реконструиро. вать; сделали их более мощ­ ными, перевели на огнестой­ кие «свода». Две недели я мучился на ней. Только и думаю: скорей бы сталевар этой печи из от­ пуска вернулся или уж на ре­ монт бы ее поставили, что ли. Да и не дождался ни того, ни другого. Наступила та самая ноч 1 ная смена... Я в ночную всегда ходил пешком. Хорошо пройтись в это время. На улицах тихо, а с окраины навстречу тебе низ кое ровное гуденье доносится — завод дышит. У домен й мартенов — багровые отблес­ ки. Паровозы перекликаются, отдаленно так, робко. А то вдруг полнеба озарится над шлаковым отвалом — красота! Днем ничего этого не увидишь и не услышишь... Идешь себе так, не торопясь, к Заводской площади, думаешь, мечтаешь, иной раз и луне подмигнешь: вот, мол, ”я какой: деревенщи­ на, а сталь ва|рю и неплохо ва­ рю — не отстаю от опытных сталеваров. На Заводской площади по привычке подождал знакомых сталеваров: Качалова, Раде- ева, Крйволапова, их все зна­ ли. У Качалова — орден Лени­ на. Криволапое — Герой Тру­ да. Между прочим, Крийолапов и начинал вари|’ь броневую сталь на наших мартенах во время войны. Радеев у неге тогда подручным работал — в цех пришел еще и семнад­ цати. не было. Качалов вое­ вал... Вот - с этими-то сталева­ рами я и ходил от трамвайной остановки через Заводскую площадь и до самого марте­ новского. Подстроюсь к ним и шагаю — рассказы их слушаю. А ведь их только послушать! Все и всех знают и в цехе, и на заводе, — и обо всем свое мнение имеют... Но на этот раз я не подо­ шел к ним, Стыдился: как же это я, прославленный сталевар, а на своей развалюхе в долг работаю!. Заметь: пара статеек в местной газете, да грамота ЦК комсомола, — и у»{е «про­ славленный». Вот ведь каким петухом был! МЕНУ принял на залив, ке чугуна. Дал положен­ ное время на прогрев плавки, начал спускать шлак — а он не спускается. Повисла из среднего завалочного окна огненная струйка, тоненькая, безжизненная ——как у худой коровы хвост. А ты знаешь, что это такое? Ведь шлак в пе­ чи останется, укроет, как одея^ лом, металл, — и черта с два его прогреешь. Добавить бы га. зу — свод начнет плавиться. Я и так держал газ на пределе. Смотрю я на этот коровий хвост, зкюсь и ругаю его пос­ ледними словами. Может, ду. маю, моей кляче как раз ,и не хватает крепкого забористого слова? А шлак все течет тоненькой струйкой. , Не выдержал, разгортал по­ ниже порог. И тут же забросал его доломитом: пошел металл — заискрились, как живые, голубые полоски. И снова струйка. Ну что ты будешь делать? Я просто отуи пел от злости. Зашел в пультовую, осмот­ рел панель,— может, там, ду­ маю, что не так? Нет. Как по­ ложено, светятся и мигают сигнальные лампы, как и сле­ дует быть, повернуты збонито. вые рукоятки, и приборы с са­ мописцами отщелкивают пока­ зания. Все в пор;^дке, все на месте, — а печь не работает. Высунул я голову из пуль­ товой, а взгляд так и косит в — и снова уставился на струй­ ку шлака. Глядел-глядел, — а голоса людей, шум машин с пролета куда-то удаляться стали, и уж не приборы по­ щелкивают вроде, а весенняя капель мне чудится... Клюнул носом в рукоятку — вздрогнул; так и вовсе заейешь, думаю. — надо чем-то заняться. Помог подручным пригото­ вить огнеупорную массу и ви­ жу; Криволапое уже начал сбивать ' насыпные пороги. Стоит у пультовой, вертит ру. коятки, — а крышки завалРч- ных окон ссыпают их на ра- бо-чую площадку. Потом выка­ тился из' пультовой, крикнул подручным, машинисту зава­ лочной машины, и закипела работа у пятого мартена. «Вот это да!—думаю.—Пои- ступает к доводке, а ведь поз­ же меня залил чугун». И как выкатился! Без спе­ цовки, в одной рубашке т- как на кулачный бой. А ведь на такой бой и походит доводка стали И вся работа у печей— подготовка к этому бою. З а г р у з и ш ь все, про­ греешь до белого каления, по­ том расплавленный чугун зальешь, — и в ванне начина­ ется что-то страшное: все бу­ шует, клокочет, шлак во все окна П(рет — через пороги и даже через глазки в крышках. В это время к печи подходить опасно — обжечь может.- Но вот плавка «успокоилась», М. ГУРКО. ТРУДНАЯ с Е Н А стороиу мощных печей, где раньше работал. Вижу — Ра­ деев у своего четвертого мар­ тена. Люблю я этого сталева­ ра. Люблю и завидую ему. Рост гвардейский, осанка ор­ линая. А как работает!.. Вот уж сколько лет в цехе, на дру­ гих заводах бывал, — а не видел, чтобы кто-то так же красиво работал, — глаз не оторвешь. В каждом движении — сила, ловкость и какая-то легкость — не работает, а иг­ рает. Только и мелькает у ог­ ненного проема почерневшая от пота рубаитка. Не наглядишь­ ся! На второй печи две зава­ лочные машины работали: уткнулись хоботами в состав с ломом и будто сжирают его. Качалов —^ в хвосте состава: проверяет карманы мульд; ес­ ли там лом застрянет, хобот же не зацепит, и печь будет дольше загружаться. На всем экономил время. Свою работу наперед видел. • Да. многим я обязан Кача­ лову — очень многим. У него я работал подручным, от него ушел в сталевары — научился лопатой владеть и управлять печью. И то, и другое — не такое уж простое дело. А вот Криволапое — этого старейшего сталевара не сразу и раскусишь. Мне иногда каза­ лось, что он не работает, а колдует на своей печи. В глаз­ ки заглядывает, рукавицей от огня прикрывается, — а сам что-то говорит, вроде, да еще и сплевывает. А что ни плавка —то скоростная! Поводил я взглядом по цеху. начинается открытое единобор,, ство. Даешь в печь руду, из­ вестку, боксит, — а она отзы­ вается яростным гудением, чуть не до пультовой вырыва­ ются языки пламени и тут же снова прячутся в ванну. А ты еще больше распаляешь печь, даешь все новые и новые раз­ дражители — и дразнишь, и ./1ечишь одновременно разны­ ми огнеупорными смесями, — и пробуешь сталь. До самого выпуска уже не присядешь — волчком вертишься на пролете. Вот нр такой бой и выкатил­ ся Криволапое. А я все шлак не могу спустить. Но тут. чувствую, меня буд­ то ветром подхватило, ну, пря. МО осатанел. Подставил под ноги ведро для замочки проб — все-таки не хватало роста — заглянул в глазки. Вижу, свод в порядке, — я и приба­ вил газу. Но за сводом сле­ жу — чтобы поджога не было. От глазка к глазку бегаю, под. ставляю ведро — и все загля­ дываю. Раскочегарил печь — но поджога не сделал. Плавка повеселей пошла, — и нако­ нец, ««ела». Однако шлак все еще был густой — коркой стоял. Надо разжижить шлак, поду­ мал я и крикнул машинисту завалочной машины: — Коля, мульду боксита на две крышки! Завалочная машина про­ громыхала к моей печи, суну­ ла хобот в одно окно — высы, пала^ полмульды, потом — в другое... И тут раздался глу­ хой удар, будто взорвалась бомба. Сразу осветилась верх­ няя арматура, — а огонь так и лижет ее. Я остолбенел. Смотрю на огонь—не могу сообразить, что же произошло. Зачем-то верчу рукоятки, а крышки завалочных окон то поднимаются, то опу­ скаются — будто подают сиг­ налы бедствия. Машинист вытащил недо- кантованную мульду, повернул, ся ко мне—белый, как бумага, — и заорал: —Газ выключай! Свод обру­ шился! Внутри у меня все опусти, лось и похолодело... А случи.чось то, чего я ни­ как не мог ожидать: боксит попа.чся из зимней партии — мерзлый. Это же — что дина­ мит в раскаленной ванне! И еще каверза — мерзлый он был не весь, а только снизу мульды! Потому-то и не было «хлопка» в первом завалочном окне, а во втором ухнуло. Это уж мне потом Качалов объяс­ нил. Вроде и не виноват я, и в то же время — виноват кру­ гом. Ведь печь-то безраздель. нрго внимания требует... Не пялься я на струйку шлака, не злись, а возьми да и перекан­ туй боксит в другую мульду, — не было бы аварии. Конечно, никто и никогда так не делал, но для шестой печи это надо было сделать... Криволапое На ней всю вой­ ну работал. Она тогда лучшей по Союзу была... После аварии он все ходил вокрур' нее, раз­ рушенной, осматривал, словно врач больного — даже загля­ нул под рабочую площадку — а печь еще изрыгала огонь. Начал рыться в недокантован- ной мульде, да и хлестнул: — Сопляк! Одно только слово!... Он же сильно не разговорится, боль­ ше прислушивается, но уж ес­ ли скажет^— прилепит. Н У, А ПОТОМ был вос­ кресник по очистке ван­ ны от обломков свода —■Качалов с Криволаповым и организовали... 0-о-ох, никому не пожелаю увидеть, как из-за тебя, по твоей вине, твои това­ рищи из сил выбиваются, об­ ливаются соленым потом в рас. каленной ванне. Намного лег­ че самому перенести и холод, и жар, и боль! А как работали после ноч- иой-то смены!. Сколько сноров­ ки; удали, радости было в том тяжелейшем труде! За два с половиной часа печь очистили — ремонтникам и двух дней не хватило ' бы. Никто не ждал указаний, не смотрел на ча­ сы, — но кто-то поднимался, за ним сразу еще несколько человек. — и летели раскален­ ные киопичи в металлические коробки... Вот этот звон от уда" ров кирпичей о коробки — так и стоит в ушах. То частый, бодрый, 70 надсадней, глуше... Выдыхались одни, на смену им тут же поднимались другие. Шли в печь... а ведь там, не то что деревянные настилы — спецовки ДЫМИЛИСЬ; Все о>стальное — как во сне было. Разбор V начальника це. ха. Разжалование в хозбрига- ду на три месяца. Взбрыкнул было, как молодой телок — уволюсь! Да вовремя этот вос­ кресник вспомнил, и Качалов ко мне подошел — тоже во­ время. Но три месяца подметать полы не пришлось. Уже через неделю начальник цеха пере­ вел меня в подручные — но к Криволйпову. При всей брига­ де сказал: — Качалов слишком мягкий, а этот из тебя дурь-то выбьет. А только зазнайство с меня слетело с той лоры и без этого. П О Г И Б О т Мне б сказшти: луна взошла — Не поверила б я Никому. Ш Е М У Ц У Мне б сказали; солнце сияет Все равно бы смотрела во тьму. ААне б сказали; грома гремят — Все равно не услышала 6 я. Мне б сказали: огонь под тобою — Не почувствовала бы огня. Мне б сказали: отец вернулся!. Я б смахнула с ресниц слезу, Побежала б ему навстречу, Через воду, огонь, грозу. Т. НЕГРОБОВА крановщица завода «Центролит». Книги липецких а в т о р о в „ТАВОЛ ЖАНК А “ Свой очередной поэтический сборник, вышедший недавно в Центрально - Черноз е м н о м книжном издательстве, липец­ кий поэт Сергей Панюшкин озаглавил «Таволжанка». На первый взгляд, случайное, ни­ чего не .говорящее название. Но открываешь первую стра­ ницу и встречаешь такие строки: ...Ведь я, Зем-ля, твоих кровей, Ты Так же в трещинах по коже. Как руки матери моей. И становится ясно, что в названии книги поэт подчерки­ вает свою связь с родной зем­ лей. Таволжанка — довольно распространенное географиче­ ское название: встречается оно и в нашей области. Сто сграничек стихотворного сборника посвящены поэзии труд*? и борьбы, поэзии подви­ га. В сегодняшнем трудовом ритме кузницы Черноземья — индустриального Липецка, в трудной весенней путине ры­ баков Каспия, любовь, к кото­ рому у лирического героя «в крови не отлылает никогда», в разрезе рудника иа Курской дуге поэт видит продолжение ратного подвига советских лю. дей. Поэтому и появляются такие образные строки о куз­ нице: Пусть не задание .отряда Тебе вручают, а наряд. Но молот бьет — и, как снаряды. Поковки жаркие летят. Или о рыбаках; Бьют молнии, кровавя след волны, и как бойцы, ловцы идут с боями... Сто страниц сборника — о родной земле, о сыновней пре­ данности ей, о простых людях, которые сегодня, как и на бранном поле, в цехах и карье. рах, на море и на поле 'куют звонкую славу страны. О чем бы ни писал по|т: о том. как курсанты уходят в океан или о том, как «высотни. ки-монтгжники, ракетчика.м под стать» возводят цехов стальное кружево, или об ис­ токах поэтического чувства — во все.м он старается подчерк­ нуть кровную связь с землей, родным краем. Ему близки люди, украшающие землю. В этом влаяе характерно стихотворение «Базиха». У омута, на рыбном месте, гати, ла женщина гать, чтобы поста­ вить избушку. Таскала вечная старушка Не божий злополучный крест, А землю для жилья-избушки Да саженцы из разных мест... Теперь речка, где она держа, ла перевоз, поросла чилимом, но живет зеленый остров сре­ ди пустынной астраханской земли, как памятник человечь. ей доброты. Ничто доброе не исчезает бесследно — хочет сказать по эт. И становится понятным, почему он часто обращается к петровским временам, к наро­ довольцам. почему его курсан. ты смотрят глазами Нахимова. Главное место в новом сбор­ нике занимает поэма «Артур Зегетис» Это взволнованный рассказ о ко ро т кой , но яркой жизни революшюнера-чекиста Артура Зегёля. Не все в поэ­ ме равноценно, кое-где автор сбивается на сухой пересказ фактов, а некоторые главы воспринимаются только как удачные фрагменты, но уже само обращение к местному В свободную минуту. Рис, И, Малявкина- \/\АЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛАЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛЛ материалу. воплощение темы революционной героики заслу, живают одобрения. Следует сказать и о других недостатках сборника, в том числе о встречающихся а^ыко- вых погрешностях, о неточных, необязательных строках и да­ же строфах. Например, неясно, как это автор видит «рой хо­ роших (!) золотых веснушек» на девичьем лице. Неточное слово ^(веснушки могут быть любыми, в меру поэтического воображения автора, но толь­ ко не хорошими или плохими) делает неуклюжей всю стро­ фу, лишает ее эмоционального б.ческа. Но в новом сборнике уже почта не встречается не всег­ да удачной, а порой чисто фор мальной стилизации под древ­ ность характерной для других книг С. Панюшкина, образные средства выражения мысли бо­ лее естественные и точные. Книга интересна прежде всего тем, что в ней поэт старается в меру своих сил воспеть чело- века-созидателя. Н. СИДОРОВ. Микробаенн Когда у Зава Есть сомнение. Какое уж у Зама мнение? Вот если бы наоборот— Тогда сомнения не в счет. Ничто не вечно в мирозданья, — Сказал утюг спаленной ткани. Баран построил дом. И вот Черед доходит до ворот. Баран уперся: ни в какую! Вдруг кто неправильно поймет Иль по старинке истолкует? Так и не строили ворот. ♦ ♦ * Однажды Ночь спросила День; И как светить тебе не лень? На что ответил Полдень Ночи; Когда мне лень, то я* короче. Б. КАПУСТА ЗЕМНАЯ СИЛА Сколько миллионов пет, не знаю, Пролежали руды, но сейчас Сила рудоносная земная у тебя в руках. Рабочий класс! И стоишь в пролете,., понимай, Что у раскаленного ковша Обостренней мир воспринимает, Ярче, откровеннее дуШа! А КУНИЦЫН. ВЕТЕР Я до горечи помню Обожженный лесок И придонскую пойму, И придонский песок. В редкой клеверной кашке, С той Свинцовой весны Похоронены в касках Иностранные сны. Но, Безжалостней лезвий И по-своему рьян, Сквозь пробоины лезет Через каску бурьян. По-российскому светел И сердит—не сердит. Поймой пойманный ветер В этих касках Гудит.» Но гудит он не марши, Не торжественный гимн — Он бурьяном тем машет В назиданье другим. Чтоб Под солнцем багряным Взвесить Против и за. Чтоб Российским бурьяном Не кололо глаза. А БЕЛЯЕВ. Ч ТЕНИЕ фельетона «Заводские Плюшки­ ны», как и следовало ожидать, директору пред­ приятия Ивану Ивановичу Гораку удовольствия не доставило. — Нашел ПЛЮШКИНЫХ, пи­ сака несчастный! — негодо­ вал он. — Запасы, видите ли, выше норм. Но брыкать­ ся бесполезно. Остается только посыпать многостра­ дальную главу пеплом и покаяться. Виноват, ис­ правлюсь! Не нравятся за­ пасы — не будет запасов! Приготовьте, товарищ За- гружалкин, списки и акти- ки!.. Заместитель директора по снабжению Николай Нико­ лаевич Загружалкин был человеком исполнительным и спустя три дня положил на письменный стол Ивана Ивановича Горака кипу бу­ маг. Канцелярский КОНВЕЙЕР [.ЮМОРЕСКА . -тп Тореадор, смелее бой!-тпробаритонил дирек­ тор и беглым взглядом оки­ нул первый акт.—Так, так! Комбинезоны хлопчатобу­ мажные... хранятся восемь лет... пониженная механиче­ ская прочность.» что с ними делать будем? В утиль?» Правильно — в утиль. Начертав красным каран­ дашом «Списать на ве­ тошь», Иван Иванович об­ легченно вздохнул: — Почин дороже денег. Даешь второй акт! На следующем листе та­ кой же приговор был выне­ сен двумстам парам брезен товых рукавиц. Опыт, как известно, при­ обретается в процессе тру да. Николай Николаевич Загружалкин вО все убысг ряющемся темпе подклады­ вал акты, а вовлеченный в ритм директор Горак реши­ тельными движениями руки строчил резолюции.. — Все, — сказал Иван Иванович. — Начирикайте проектик ответного письма в редакцию в таком при­ мерно ключе; целительная критика в наш адрес оказа­ ла свое благотворное воз­ действие, и все прочее, что полагается писать в подоб­ ных случаях. Понятно? — Дело привычное, — слегка даже обиделся Ни­ колай Николаевич. Канцелярский конвейер заработал, как всегда, без­ отказно. Акты передавались из рук в руки, по пути под­ вергаясь нумерации и реги­ страции. Оставался послед­ ний этап — реализация. Кладовщик Семен Семе­ нович Спокой'Н был челове­ ком исполнительным. На ве­ тошь, так на ветошь! С ру­ кавицами и комбинезонами он разделался быстро, но ознакомившись с очередным актом, раскрыл рот и долго стоял, пытаясь осмыслить прочитанное. «Отстал я,' отстал, — ду­ мал Спокоин, возвращаясь домой. — Ныне ,и в нашем деле наука вперед пошла, а я как был пятнадцать лет кладовщиком, так им и остался. Когда пришел домой, Се­ мен Семенович обратился к сынишке: — Валера, ты в десятом классе учишься, химию изу­ чаешь и все прочие науки. Вычитай где-нибудь, в своих книжках - энциклопе д н я х , как на современном этапе превращаются в ветошь п иш ^ и е машинки. Выручи! А СТАРЦЕВ.