Ленинское знамя. 1973 г. (г. Липецк)

31 декабря 1973 г., А? 304 (13 776) Л Е Н И Н С К О Е З НАМЯ Три стихотворения УДАЧИ-ДЕЛУ Извечная забота у России: Растить хлеба И строить города. Как хлеб и землю Свято чту простые И сложные орудия труда. Простые и мудреные ремесла— И новые, И знаемые встарь, Искусство отбивать стальные косы И выплавлять Космическую сталь, Я славлю час, когда шихта кусками Идет в мартен. Из камря-дикаря В гранильной возникает чудо-камень, Огнями самоцветными горя. Ночами мучай мастеров, бессонница! Мир обогрей огнем Творящих рук. Недаром чтились Символами солнца Колесный обод И гончарный круг! Удачи делу доброму, любому, Великое ли, малое оно, Но от души творимое, С любовью, Как на Земле у нас заведено. МЕТАЛЛУРГИ Сталь в печах клокочет, как живая. По валкам прокат идет, звеня. В этом мире Все мы проживаем Около железа И огня! Зарева багровые над нами, И порой бывает тяжело. Но не зря же ярых плавок пламя Душу нам высоко обожгло. Потому что сталь в ковшах живая, По рольгангам блюмс идет, г звеня, Потому что все мы проживаем Около железа И огня! Как сладок в огороде струч гороха, И зелен лист! А на дворе межзвездная эпоха, ракетный свист! И вспомнят в лунном кратере когда-то, достигнув дна, как в детстве синим месяцем рогатым была Луна. Колола мать дрова в отцовской робе, а месяц тот сиял на колуне и на сугробе с ночных высот. Колола мать березовые чурки. Лишь память тронь, И до сих пор в той маленькой печурке шумит огонь. А. КУНИЦЫН. г. Липецк. ИЗ СОЛДАТСКОЙ ТЕТРАДИ Сквозь годы и годы, сквозь зной и метели Отцов наших образ встает. Я вижу, как в серой походной шинели Солдатская слава идет. Идет, не считая в пути километров, Бинты обагрянила кровь. В шинели, что порохом пахнет и ветром, И дымом походных костров. По многим и многим нелегким дорогам Шагает она впереди, И, кажется, славу ту можнр потрогать. Лишь руку вперед протяни. И крепче сжимаешь ремень автомата, Метель обжигает лицо. Шагают солдаты, шагают солдаты — Наследники славы отцов. * * * Нам дружбы солдатской известны законы Мерило ее — не слезинки из глаз. Друзья-г.обратимы снимают погоны, Солдаты уходят в запас. Но если придется военные стяги В сраженье нести, то зовите и нас. Мы, верные слову священной присяги, Мы только уходим в запас. Армейская служба, солдатская дружба, Нд/долгие годы запомним мы вас. Прощаясь с товарищем, плакать не нужно. Солдаты уходят в запас. г, * * * По старой дедовской привычке Порой еще ворчат у нас: «Служу у черта на куличках, Где сам Макар телят не пас». Я не сторонник старых басен, Но в данном случае готов Сказать, что я почти согласен С суровой правдой этих слов. По пояс снег когда измеришь, Все сам увидишь без прикрас. И лишь тогда вполне поверишь, Что тут Макар телят не пас. Зима бросается с разбега, 0 Бураны лезут напролом, Опять метель и горы снега Заносят наш аэродром. Пускай мороз узоры чертит, Представь себе, что мы поем, Когда упрямее, чем черти На роторах в снегу идем. И вьюга складывает крылья. Простор — на сколько хватит глаз. Взлетают в небо эскадрильи, Где сам Макар телят не пас. Мы не сверхлюди. Рядовые. Как все. Но я Сказать хочу. Мы здесь вершим дела такие, Что всем чертям не по плечу. г. Елец. Г. СКАРЕДНОВ, офицер запаса. С Н Е Г У Р О Ч К А Снег мелькает звездочками белыми... Я спешу желанье загадать!.. Быть бы мне снегурочкой несмелою, По лесной тропинке прошагать. Постучать украдкою в избушку. Где лучина дремлет в полусне. Дверь откроет древняя старушка И войти предложит тихо мне. Черный кот на печке лижет лапы, Пахнет хлебом, дымом и вином И старушка шепчет виновато «Мы еще по-старому живем...» Где же я? И что со мной случилось? Ах, да это ж сказка — Новый год! Ходики-часы остановились... Все затихло... Все чего-то ждет— К Н И Г И ЛИПЕЦК И X А В Т О Р О В Д О Б Р О Е П О Б Е Ж Д А Е Т В Центрально-Черноземном книжном издательстве вышла новая книга липецкого литера­ тора Ларисы Тактаевой. «Чур, не я!». Это десять рассказов для детей дошкольного возра­ ста. Они вышли тиражом в 150.000 экземпляров, поступили в книжные магазины нашего города и понравились детям. В книге рассказано, как по­ терпели поражение серые че­ ловечки. Кто же они? Ну-ка одного вытащим на всеобщее обозрение, поглядим. Произошло вот что. Когда утром Зоя с мамой отправи­ лась в свои ясли, к ней в кар­ машек незаметно шмыгнул противный серый человечек по именй Жадина. О й от жадно­ сти даже глотал буквы при чтении и у него получалось вместо «Младшая группа» — «Маша группа». Жадина и на­ шептал на ухо Зое всякие не­ приятности. Была девочка, как девочка, и вдруг объявила своим подружкам, что все ку­ бики только ее, и она никому не даст поиграть в них. А во всем виноват этот серенький. И главное, он не одинок в своих проделках. У него есть друзья Задавага­ ка, Чумичка, самый неопрят­ ный из всех человечков, Ле- нивчик, который, сладко позе­ вывая, укладывается в Альки- ном кармашке. Необычные происшествия происходят со Слезомойкой, изгнанном из Зойкиного кар­ мана веселой песенкой: «Плакать мне не хс(чется, Мне с утра хохочется...». - А вот Непослушна крепко подвел Алика накануне Вось­ мого Марта, маминого празд­ ника. Сын хотел с утра порядок навести в квартире, да подвер­ нулся этот Непослушна. Бро­ сился на него Алик с вени­ ком, промахнулся и начались крупные и мелкие беды в до- ме. Автор книжки «Чур, не я!»[| вынес подзаголовок «Сказки»| Но это не совсем сказки ш привычном для нас понимании слова. Скорее всего это поучи­ тельные истории о пороках по-; ка еще маленького человека й| рассказаны они Л. Тактаевой' не в назидательном тоне, так, мол, делать нельзя, а безыс* кусно, без нажима и интерес­ но. Секрет занимательности кни­ ги в необычном ее построении. Очень сложно рассказать ребенку о лжи, неряшливости, лени: На пути автора коварно поджидают провалы и ямы. Их надо хитро обойти. Ларисе Тактаевой в этом отношении как раз и помогли серые человечки. Они оказа­ лись находкой и весьма удач­ ной. Серые человечки существу­ ют самостоятельно от детей, героев повествования. Но каждый из них, олицетворяя абстрактные понятия, трудно усваиваемые дошкольником, об­ ретают некую материальность. Юный читатель, как бы во­ очию, видит и Ленивчика, и Задавашку, и всех остальных из когорты серых человечков. Сказки пересыпаны песенка­ ми, 'считалками, написанными тоже Л. Тактаевой. Стихотворные вкрапления делают текст более подвиж­ ным., И еще одна хорошая сторона у книжки. Она написана не от лица рассказчика или скази­ тельницы, а через восприятие самих детей. Детская непо­ средственность привносит все­ гда приятный оттенок расска­ зам о детях и для детей. В конце концов серые чело­ вечки всеми отвергнуты и разгромлены. Дети вйходят победителями из этой схватки. — Отпусти меня,—взмолил­ ся Злючка,—не могу я быть добрым. Отпусти, я насовсем уйду в самую старую, забытую сказку и никогда оттуда не выйду... Воспитательная сторона сказок выражена ярко и на­ глядно через художественные образы, что и требуется от каждого литератора, особенно детского. Сказки не похожи на другие, благодаря удачно найденной форме. Первая прозаическая книга Л. Тактаевой (до этого у нее выходили стихи) полюбилась читателям. Об этом можно су­ дить по выступлениям автора перед малышами в детских садах и яслях. В. ЗОРИН. И Х НАШЕЛ ЧЕЛО­ ВЕК по имени Егор Плахин. Они были завер­ нуты в платочек. Разноцветные бумажки, а в середке на школьном листке записка: «663 рубля. Из них 120 Вере отдать, не забыть». Бумажки вроде знакомые, привычные, а забилось сердце Егора густо и тяжело, задро­ жали ноги и пересохло в гор­ ле. «Неужели счастье приклю­ чилось?» — обрадовался Егор тайной радостью. Поскорее спрятав деньги подальше и беспокойно оглядываясь по сто­ ронам, он пошел в сторону своего дома, где жил с женой бестолковую жизнь. Оскоблив с сапог грязь, Егор не спеша отложил из платочка десятку и вошел. Через минуту радост­ ный Петька уже бежал в ма­ газин за водкой. Они просидели до сумерек. Петька, захмелевши, что-то без конца рассказывал Егору, а тот сидел хмурый, облокотись на руку и время от времени глупо улыбался, и Петьке ка­ залось, что Егор слушает его. Наскоро попрощавши с ь, Егор ушел. Хмель от чужих дейег был какой-то противный, и в дороге Егор, морщась, тер лоб, стараясь выгнать оттуда не тупую свинцовую тяжесть, а какую-то непонятную озабо- Д Е Н Ь Г И Р А С С К А З и с двумя уже большими ребя­ та мц. Шел он как-то непри­ вычно быстро, остерегаясь смотреть в глаза прохожих, словно боясь выдать свою тай­ ну даже взглядом. «Наверно, старуха какая-ни­ будь потеряла, — размышлял он взволнованно. — У них вечная привычка прятать день­ ги в платочек или в другую какую ненадежную тряпицу. Вот и проворонила денежки, старая тетеря», И хоть так думал он и по­ минутно ощупывал деньги в кармане, радости от этого по­ чему-то не прибавлялось. Пе­ ред глазами Егора, которому самому было уже за пятьдесят и который сам много порабо­ тал в жизни, перед глазами его стояла маленькая согбен­ ная старушонка, плачущая и вся в черном. Он представлял, как она беззвучно раскрывает морщинистый рот и молится своему богу, чтобы деньги по­ скорее нашлись. Так, несколько раз вздохнув, он почти дошел До дома. И тут же внезапно повернул обратно, чтобы пройтись по малолюдной улице и подумать о деньгах, — Я их определю, — решил он неуверенно и с тоской. Он пока не знал, куда их истратит, но знал уже сейчас, что жене денег не покажет. Была бы она молодая, как лет тридцать на­ зад, когда она была ласковой с Егором и красивой, тогда бы похвалился... Егор вспом­ нил, как они поженились и жили бедно, но радостно. То* гда они работали вдвоем в колхозе и думали только о том, чтобы земля рожала больше хлеба, а в доме была бы всегда любовь. «И куда только все дева­ л о с ь ?— думал он, улыбаясь и побаиваясь ворчливой поста­ ревшей жены. — А сейчас вот дожили, что и деньги не так ценятся — душевное удоволь­ ствие дороже... Однако рабо­ тать мне за них полгода...» Так, думая о жизни и о деньгах, он постепенно подо­ шел к дому Петьки, который вместе с ним работал в сто­ лярке. Петьке было уже за полсотни лет, но все звали его Петькой—не заслужил уваже­ ния за пристрастие к вину и за ченность и даже страх. Он вспомнил, как чуть не поте­ рял деньги. Вот страху-то на­ терпелся, когда судорожно об­ шаривая свои карманы, нахо­ дил лишь пустоту и- какие-то крошки,.. А деньги-то, оказы­ вается проскочили в подклад­ ку... Под самую темноту он При­ шел домой с новым решением и с радостными глазами. Жена заметила, что он выпил и тут же проверила домашнюю кассу. Там все было нк месте, и она решила поругаться на мужа потом, когда ребята уй­ дут в кино, чтобы не портить им настроения. А Егор, улучив минутку, когда жена куда-то вышла, быстренько открыл шкаф и, неуклюже ворочая там, взял десятку. И сразу же, почти бегом, побежал по ули­ це, на ходу одевая телогрейку ц забыв закрыть шкаф. С ко­ лотящимся сердцем он шел в милицию и на ходу ел чеснок, чтобы от него не пахло водкой. — Вот, товарищ лейтенант, —сказал он, выкладывая де­ журному деньги, — нашел по случайному везению... Вы их отдайте, как положено, чтоб не было кому ущерба. А про ме­ ня прошу благодарностей не выносить и в газету не писать, чтобы не мучила совесть, да и баба к тому же съест... Прошу составить бумагу, как надле­ жащий документ... Обратно Егор шел точно за­ ново родился—так было хоро­ шо. «Надо же!, —улыбался он — чуть вором не стал— Твое счастье, Егор Плахин— был ты и останешься челове­ ком! — уважительно думал ои про себя. Был мягкий декабрьский ве­ чер. По прочному мягкому снегу катались ребятишки. Уютным желтым светом заго­ рались окна. Проехала маши­ на из колхоза, и Егор увидел в кузове рамы, которые он делал в столярной мастерской. Перед самым домом ои остановился. Выдернул из про. рехи телогрейки клочок ваты и попробовал заткнуть уши. По­ том махнул рукой и, вздохнув, вошел в дом. А. ТИТОВ. с. Красное. ЛИПЧАНАМ Вы знаете, липчане, мне не жаль Прошедший год, что скоро канет в вечность. В котором были радость и печаль, Размолвки, встречи, пламенная нежность. Мы сталь варили, строили дома, Летали в космос... Нам ли не гордиться! Ведь в каждом дне, ушедшем навсегда, Мы оставляли дел своих частицы. Они везде: в построенных домах И на металлургических заводах, На фабриках огромных, на полях — Дела сынов российского народа, Пусть Новый год торопится, спешит, Неся с собою новые задачи. Липчане! Поздравляю , от души! Желаю вам и счастья, и удачи! ’ ю. ТРОШИН, слесарь НЛМЗ. ТЕЛЕПАТИЯ С соседкой ИЗ Ю М О р ©дивна д ц а т о й г квартиры у нас * до недавнего времени бы­ ло чисто шляпочное зна­ комство: однажды мы вме­ сте покупали шляпки пере­ ходного типа — от античного шлема к скафандру, и давали друг другу советы, А подру­ жились только на днях, воз­ вращаясь с рынка. Сама удивляюсь, как мы подчас плохо знаем люден, с которы­ ми живем чуть ли не бок о бок долгие годы. Оказывается, со­ седка очень интересный чело­ век и время от времени увле­ кается различными науками. В настоящее время она бредит телепатией. — Телепатия — это не суеверие, — просвещала меня она.—Это чистейшая наука о передаче мыслей и внушении на расстояние. Я что-то хотела сказать ей, но соседка внушительно взгля­ нула на меня и продолжала: — Представьте себе, к при­ меру, что как раз в этот мо­ мент где-нибудь в Африке лев приготовился к прыжку. Каза­ лось бы, жертва обречена, не правда ли? Я молча кивнула головой. — И все же надежда еще есть, — продолжала она уве­ ренно. — Приняв сигнал бед­ ствия, излучаемый жертвой, телепат напряжением всей сво­ ей воли излучает ответный сигнал, который проникает в мозг льва и внушает ему мысль о целесообразности перехода на вегетарианскую пищу. И животное спасено. — А как это проверить?— робко спросила я.—Конечно, будь у меня знакомый в Афри­ ке... — Вы сомневаетесь в по­ следних достижениях науки? Дело ваше, но мне-то вы пове­ рите? Я вот почти всегда знаю, чем занят мой муж. По-види­ мому, наши мозги настроены на одинаковые волны. Евгест- в С К (X венн0> мужа это мало радует, но тут ничем не по­ можешь. — Чудесно!—восхитилась я. —Не можете ли вы рассказать, что делает ваш супруг в дан­ ную минуту? — Милая,—усмехнулась со­ седка,—муж сейчас ничего не делает; он на службе. А вот вечером... Вы сами убедитесь. Я вам докажу. На ловца и зверь бежит. Сижу я вечером за вязанием. Вдруг вбегает соседка. Лица на ней нет. —- Явственно воспринимаю, —говорит она, — что мой бла­ говерный допивает с дружком вторые пол-литра. Погибели на него нет. Я ес всячески утешаю. Мо­ жет, сшибка какая, может, она не на ту волну сегодня на- строшась. А ссседка-теле- патка и слушать' не хочет. Вне­ запно она встрепенулась и сталг прислушиваться: — Он, он, я шаги этого пьяшужки знаю. Теперь вы убедитесь сами. Ога—в коридор. Я выскаки­ ваю вслед за ней. Гляжу, сто­ ит на ступеньках лестницы ее мукенек и смущенно улыбает­ ся — А ну, дыхни!—командует есседка. Она нюхает. Я нкхаю. Экспертиза на ред­ кость единодушна: спиртным сг него не пахнет. — Все равно, я верю теле­ патии, а не запаху,—пригова­ ривает соседка. Возвратилась я к себе и по­ думала: «Как много в науке еще неразгаданного!». Тут снова прибегает сосед­ ка. Радостная, ликующая. — Я ведь говорила,—весело тараторила она, — просто-на­ просто у них захворал кас­ сир, и выдачу зарплаты пере­ несли на завтра. А завтра те­ лепатический сигнал обяза­ тельно оправдается. Сами уви­ дите!,, А. СТАРЦЕВ. ______;______ В СЕЛЕ КАМЕНКЕ одна улица носит странное название — Париж. От­ куда оно взялось, точно не известно, а только рассказы­ вают люди такую историю. После .войны с французами случился страшный Неурожай. Зимой гололед, весной и летом сушь — жара нестерпимая. Сгорел хлеб на корню по мы­ сам и взгорьям, в открытых суховеям полях. Но там, где ,наделы земли лежали у озер и ручьев (а их в наших местах когда-то было много), хоть и немудрящий, но все же собра­ ли какой-никакой урожай: и яровой хлебушко, и репу, и редьку, морковку с капустой с поливных огородов. А тут еше речка, рыбой богатая. Рыбу сетьми ловили, в печах н на солнце сушили, к зиме готови­ ли впрок. Кругом голод великий, мор людской. Наводнилась Россия побирушка ми-нищими, как вес­ ной в половодье водой. И уж совсем худо было с кормами скотине. Косили ле­ том траву по лесам, осоку по ручьям да болотам, по низким и топким местам. Собирали щепотками, горстами корм для скотины к зиме. А осенью, как осыпались листья с де­ ревьев, возили листья эти в коробках из леса, ссыпали в овины. Лошадь у нашего брата-кре- стьянина была основа всему хозяйству. Лишился лошади, и хозяйство твое пропадет-за- чахнет. Без коровы так-сяк, перебьешься, хоть детишкам без молока очень плохо, да и тебе худо. А без лошади ме удержать и коровы: землю не обработаешь — и самому с голоду пропадать. Так что в первую очередь корм крестья­ нин готовил для лошади. Вся жизнь крестьянская — нужда и забота, забота с нуж­ дой. А в том году — горе с нуждой да в три раза с пови- вом. Через наше село Камрнку проходила стародавняя дорога с Донских степей на Елец и „дальше — М стеи’ицу-матуш- ку. Потом сталз она гуртовой. Широко расстилалась, далеко пролегала по-над курганами, полита слезами и потом, а бы­ вало и кровью. В том злосчастном голодном году в начале осени по этой дороге перегоняли пленных французских солдат откуда-то из южных губерний, где были страшная засуха и голод, на север, в московскую сторону, а может и дальше. Вел францу­ зов конвой русских солдат, а Р У С С КО Е С Е Р Д Ц Е ЛЕГЕНДА .......и. какая-то холера или чума гна­ лась с юга за ними следом, косила косой, мела страшной смертной метлой, заметала де­ ревни и села. Заночевала колонна пленных французов на северной окраи­ не села Каменки. Остановились вечером у Герасютки Пешкова под Журавлевой горой, возле речки Сновы. Попросило кон­ войное начальство крестьян накормить пленных. А как их накормишь, если у самих дети голодные, сидят? Но все же собрали: от себя и от своих детей оторвали последние кро­ хи. Наварили сердобольные каменские бабы кулеша, ис­ пекли хлеба. Накормили когда- то лихих, а теперь тихих, как стадо овец, французов. И что ты за чудное сердце бабье, русское! Разжалобь те­ бя, прослези тебя чье-либо страдание, и ты последние кро­ хи с кровью от себя оторвешь и поделишься последним кус­ ком хлеба. А там будь что бу­ дет: помирать, так всем миром, а на миру и смерть красна. Приказало конвойное на­ чальство посуду после францу­ зов не брать, чтобы самым не захватить холеры. А как Тут ее не захватить, если бабы уже ухаживают за больными. Пробыла колоша пленных сол­ дат в Каменке несколько дней на Герасюткином подворье, и будто страшный жнец с косой по людям прошел. Много опустело крестьянских хат после той холеры и потом зимой, от голода. Заунывно свистел ветер в безлюдных дворах Каменки. Хлопал ветер незакрытыми дверями: некому было закрывать. Своих кре­ стьян хоронили на кладбище. А умерших пленных французов там хоронить поп не разре­ шил: другой они веры и супо­ статы России, завоеватели окаянные. И похоронили их на самой вершине Журавлевой горы, от­ куда очень далеко видно во­ круг. Попросили об этом жи­ вые французы. Чтобы на зака­ те солнце видеть могло в одно­ часье и могилы пленных фран­ цузов, и родную Францию. Мо­ жет, закатные лучи принесут привет с родины несчастным, загнанным в чужие края, зло­ деем Бонапартом и сгинувшим там. Каменские крестьяне дали земли для кладбища. Хозяйничать чужеземцам на своей земле не дадим, а для погоста, пожалуйста! Сколько угодно. Похоронив умерших, колон­ на пленных французов пошла дальше. Поинтересовались пе­ ред отправкой: — Как называется улица на северной окраине Каменки? А названия никакого и нет. Вот и назвали с горькой иро­ нией пленные французы ту бе­ зымянную улицу «Париж». За гостеприимство ли крестьян, или еше по какой причине — неизвестно. Так и осталась эта улица со странным для наших мест названием. И посейчас северная окраина села Камен­ ки Парижем называется. А на Журавлевой горе лет сто сохранялись могилы фран­ цузов. В начале этого века еще кое-кто из стариков пока­ зывал едва заметные холмики. Сейчас все следы стерли долгие годы. Н. КАМЫНИН, учитель. с. Каменка Теобуиского оайоеа. В П У Т И 6 полях, пропахших спелым хлебом, Умолк под осень птичий звон.» Я вновь в пути. Под синим небом Веду Отчизне эшелон. Гляжу в простор: места родные Мелькают в голубой тиши... Передо мной моя Россия И я шепчу ей от души: «Спешу от домен я, забоев, От тех, кто в трудовом бою И вдохновеньем, и любовью С твоей судьбой связал свою. Везу зерно, руду, запчасти И сталь, и множество машин. Тебе, Россия, мы на счастье Свой пятилетний план вершим! П. НАЩЕКИН, пом. машиниста НЛМЗ. ЗОВ ЖИЗНИ Расщедрилось солнце Сегодня с утра Улыбками света, Сияньем улыбок. Нет, жизнь — не насмешка, Нет, жизнь —- не игра. / И я говорю ей: Спасибо, спасибо! За то, что дала мне И пашню, и плуг. Варила мне пиво, Месила мне тесто. Когда созывала Застольный свой круг, Нашла для меня Не последнее место— И я перед ней не остался в долгу,— Усталость порой по-медвежьи шатала. Вел борозды в небе, Потел на лугу. Вкус хлеба познал И упругость металла. Так что же, смирился, Устал я и стих, Как в плавнях поток Вдруг смиряется горный? Нет, слышу я ветры На тропах крутых, И молодо сердце, И вновь непокорно. А. ВАСИЛЬЕВ. М и х с р о б а с ы ш Медведь в начальники пролез И приказал: Рубите лес! Зачем?— спросил его Бобер. Хочу расширить кругозор. * • * Лиса всегда и всюду «за», а «против» только за глаза. * * * Однажды в бор забрался вор. Был пойман за руку Топор. Но был напуган лишь слегка: у Топора была «рука». * * * Однажды Пень сказал Столбу: Семь пядей у тебя во лбу. Хотя и знал, что у Столба, Нет ничего, помимо лба. * * * Имел Забор свой взгляд на вещи: Уж лучше Гвоздь, чем Лом и Клещи. * * * Под Осень, вперив в Солнце взор, Арбуз сказал друзьям спесиво: - г Подумать! Солнце — эко диво!— Не полосато до сих пор. * * * Был Мухомор смущен , едва ли, когда его в лукошко брали. — Вот и признал меня народ! Я несъедобен? Эки байки! Хотя и ведал наперед, Что он в лукошке у Незнайки. К. БОРИСОВ.