Ленинское знамя. 1967 г. (г. Липецк)

М м ггаб р* 1967 г., №749 (40691 ' Л Е Н И Н С К О Е З Н АМ Я 1 5 Наш земляк В. Т ито в , по - ; терявший ру- • кн, предотвра- • щая аварию в ВСЕМ СМЕРТЯМ НАЗЛО... ^ . шахте, написал повесть «Всем смертям назло», которая была опубликована в этом году в журнале «Юность» и завоевала широкую популярность у читателя. Недавно автор и режиссер нашего областного театра К. Миленко создали по этой повести пьесу, которая скоро будет поставлена на липецкой сцене. * Мы публикуем сегодня одну картину из этой пьесы. 3**»* СЕРГЕЙ. (Думает вслух)... А дальше что?., Потерять руки, пере­ нести все кошмары операций — это, оказывается, не самое страшное... Как дальше жить? Как?. Жить — это что-то делать,’ приносить пользу другим... А что я теперь могу? Ни­ чего... ничего не моту... Неужели обузой повисну?., Читал как-то в «Комсомольской правде» письмо одного парня. Работать он не хочет, всех, кто трудится,—презирает, лю­ бит красиво одеваться, танцульки, ресторан... И его воспитывают, стыдят! Неужели надо еще кому-то доказывать, что жизнь и труд — это одно понятие? Говорят: каждый че­ ловек держит свою судьбу в своих руках... В руках!.. А где они, руки? (Глубоко вздохнул, повернулся). ЕГОРЫЧ (тихо): Опять не спишь, Серега?.. (Пауза). Ты, что же, всю жизнь решил молчаЧь? Не надо, сы- мок.л От этого легче не станет. СЕРГЕЙ. (После паузы). Скажите, Егорыч, у человека есть судьба? ЕГОРЫЧ. (Явно обрадовался, что Сергей, наконец, заговорил). Как те­ бе сказать... Я не поп и не философ, ко по моему, то есть разумению, у каждого человека должна быть судьба. Своя. Единственная. Пони­ маешь? Есть вещи, которые суще­ ствуют независимо от воли или устремлений человека, но в конечном счете они все равно не могут по­ вернуть судьбу по-своему, бросить ее,, как часто говорят, на произвол, Если, конечно, сам человек не отка­ жется от борьбы.' \. СЕРГЕЙ. Да я не об этом.., ЕГОРЫЧ. Об этом, не об этом, Сереженька, а собака' как раз тут и зарыта! Если не принимать в расчет религиозную мистику, то словами «Человек .— хозяин своей судьбы» все сказано. Никто не говорит, что это легко. Трудно... И очень. Но если опуститься, потерять веру в жизнь, ■— еще трудней. Верите надо, сынок. СЕРГЕЙ. (После паузы). Я не привык, чтобы за мной так... Даже кусок хлеба в рот и то... Без помо­ щи не обойдешься... ЕГОРЫЧ. А ты не торопись каз- с / ЛЕНИН ГОВОРИТ С БРОНЕВИКА Вечно жить истории мгновенью: Весь — порыв, простерта в даль рука. Глубины сердец коснулся Ленин. Ленин говорит с броневика. Разорвал прожектор мрак тревожный, Звонкий воздух взрывом начинен. К счастью путь единственно возможный Ленинскою мыслью освещен. Путь указан до предела верный: Серп и молот — боевой союз. Каждой клеткой, каждым „ чутким нервом Слышит он России жаркий пульс. Видит он, как зреют гроздья гнева В гуще масс, истерзанных войной, Ширится в борьбе разлив напева По земле: «...Воспрянет род людской!». Путь прямой, и ленинские вехи Гимнами победы прозвучат. Отозвался миллионным эхом Над планетой голос Ильича. Д. ЯКОВЛЕВ. Липецк. НАША ГОРДОСТЬ Матери Ани Гайтероаом, героини Отечественной войны, ельчанки. Натужно скрипнет половица, Часы пробьют и — тишина... Как долги ночи, коль не спится, А их, бессонных, не одна. 6, сколько же за четверть века В них черной вылилось тоски! И седина белее снега Легла до срока на виски. Слышны гудки на полустанках. И чьи-то встречи — впереди. ...И дома и не дома Анка, Из .рамки траурной глядит. А слез /*е ви^ит материнских И не раскроет уст своих: Стоят в молчанья обелиски На всех дорогах фронтовых. В ночных огнях уснувший город. Тих звездный небосвод над ним. Мы имя Анки —нашу гордость— Как яркий свет, в сердцах храним. А В Г У С Т Качается наш двухэтажный дом, Дрожит от напряженья мостовая: Сюда ведет дорога полевая — Трехтонки мчатся с золотым • зерном. А ветер гонит тучи на поля, (Какой коварный, ну скажи на милость!) Вы подоприте небо, тополя, Чтобы дождем оно не обломилось. В мой городской и тихий быт Врываются крестьянские заботы. Завидую, что вот не я, а кто-то На стане полевом в ночи не спит. Шагает август — праздник светлый мой. И глубоко я аромат вдыхаю Колхозного ржаного каравая, Согретого теплынью заревой. А. СИНЕЛЬНИКОВА. нить себя. Люди все поймут. Люди... они хорошие. СЕРГЕЙ. Да я нехорош.., ЕГОРЫЧ. Ты не обижайся, Сере­ жа, на старика. Я волк стреляный, слава богу, повидал на своем веку... и жизней и смертей всяких. Вот совсем недавно, то есть года три то- .му назад... (медленно опустил го­ лову на подушку и изменившимся, хриплым голосом продолжает)... Шли мы втроем на Учур... Это в Якутии. Январь стоял. Лютый, шут его бери! Кругом тайга.., По ночам волки воют... Пришли мы то есть к назначенному месту и того, зачем шли, не обнаружили. Решили искать. Два дня путала* по тайге. Тут как назло поднялась вьюга. День идем, другой, а вьюга и не думает пере­ ставать. На третий день вижу: за­ блудились... И вот тут-то началось. Был с нами парень одни. Сильный, здоровый... Только мозги у него как­ ао не так стояли. Ну, то есть не то, чтобы дурак, нет, не в том смысле говорю. Легкую жизнь любил. В ре­ сторане покутить, женщинам голову заморочить, дра>йу с пьяной головы затеял^., тут уж ловчее его и храб­ рее не сыскать. А пришлось туго — куда вся его храбрость подевалась! «Не пойду,—кричит,—дальше, и все!» Уговаривали мы его, стыдили, про­ бовали на себе тащить...- Куда там! Сопротивляется... Что делать? Про­ довольствие на исходе, а идти бог весть сколько. Сидим и слушаем, как он нюни распускает. Плачет, клянет Шее подряд; и тайгу, и мороз, и даже мать за то, что на свет родила. Чув­ ствуем, не дойдем с ним до своих. Все погибнем, Решили уважить его просьбу: оставить, асамим искать до­ рогу. Сделали шалаш, отдали часть своих продуктов и пошли. Четыре дня шли. На пятый нас подобрали охотники, обессилевших, полузамерз- ших, голодных... Через день по на­ шим зарубкам его нашли. Только поздно было. Замерз. Погиб человек по своей же трусости. Жалко, и зло берет. Как это можно на свою жизнь рукой махнуть! (Вздохнув после па­ узы). Может, и не надо было его од­ ного оставлять? Но с другой сторо­ ны, совсем ведь здоровый парень. А что же лам двоим?.. ОСТАП. (Видимо, давно проснув­ шись). Ну и правильно сделали. Он семейный был? ЕГОРЫЧ. Нет... холостяк,., Сере­ же вот нашему ровесник. (Пауза. За окном совсем рассве­ ло). СЕРГЕЙ. Так кого и с кем зы сравниваете? ЕГОРЫЧ. А я, Сережа, никого и ни с кем не * сравниваю. К слову пришлось, то есть, вот и рассказал.. (Помолчали, Сергей заметил на своей тумбочке новый букет цветов) СЕРГЕЙ. А это еще кто цветы принес? ЕГОРЫЧ. Одна девушка приходи­ ла, просила поставить тебе на тум­ бочку. ОСТАП. Вот видишь, совсем не знакомые люди желают тебе счастья. СЕРГЕЙ. Жалеть понемногу нами нают калеку. ЕГОРЫЧ. (Как бы между про­ чим). Сергей, какое у тебя образо­ вание? СЕРГЕЙ. Десять классов кончил, горный техникум... ЕГОРЫЧ. Читал твое стихотворе­ ние в местной газетке. Мне понрави­ лось. С большим чувством написано. Может быть, у тебя еще что есть? СЕРГЕЙ. Почему вы меня спра­ шиваете об этом? ЕГОРЫЧ. Хорошая бы специаль­ ность для тебя... СЕРГЕЙ. Писать — это не специ­ альность. Для этого талант нужен. И еще очень многое... ЕГОРЫЧ. Говорят — не святые горшки лепят. СЕРГЕИ. Только и писать надо чем-то... А чем?... ЕГОРЫЧ, Сердцем, сынок, серд­ цем. (Вошла дежурная сестра) ВЕРА НИКОЛАЕВНА. (Ахнув). Сережа, ты всю ночь опять не стал! Боже мой! Ты знаешь, что с нами лечащий врач сделает? СЕРГЕЙ. Тихо, сестрица! Мы мол­ чим, как рыбы. И вы.., И все шито- крыто! ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Смотри! Гы и шутить, оказывается, можешь! А я думала.., СЕРГЕЙ. Я еще не то могу! Встать бы вот надол От долгого ле­ жания одеревенеть можно. Надо жить, сестрица, .черт возьми! ВЕРА НИКОЛАЕВНА'. Вот и пра­ вильно. С такой-то женой, как у те­ бя!!.. Она тебе до ста лет умереть не даст! Где берутся такие? "(Разда­ ла всем градусники, готовит для каждого лекарства). (Входит Кузнецов). КУЗНЕЦОВ. С добрым утром, то­ варищи! Как мы себя чувствуем? (Подходя к Остапу). О, вы, Остап Иосифович, совсем молодцом, скоро на свои харчи пойдете. • ОСТАП. Да уж поскорей бы! За­ гостился я V вас. КУЗНЕЦОВ. (Подойдя к Сергею). Как твое самочувствие? СЕРГЕЙ. Спасибо, док+ор, нор­ мально. (Делает знак головой Куз­ нецову, тот наклоняется к Сергею). С Егорычем что-то неладно, Григо­ рий Васильевич. Он почти не спит, мучается. Разве вы не видите? "КУЗНЕЦОВ. (Грустно). Ничего, Сережа, ничего... спасибо, я вижу. Но мы тоже не боги. (Подошел к се­ стре, что-то тихо сказал ей и вместе с ней вышел из иалаты). (Сергей поднялся с кровати, опу­ стил ноги на пол, с трудом поднял­ ся на нети и плюхнулся на койку. Вошла Таня). ТАНЯ. Ой, Сережка! Нет, не мо­ жет быть... Ты поднялся! СЕРГЕЙ. (Виновато). Черт возь­ ми! родить разучился! Ноги как ка- мееные стали... слушаться не хотят. (С трудом снова встал на ноги, сде­ лал полшага, закачался и снова упал на койку). Равновесие трудно держать, качает во все стороны, (Вытер пот со лба полотенцем, ви­ сящим на спинке кровати, и снова стал подниматься на ноги). Ну-ка, поддержи. - ЕГОРЫЧ. (Хрипло). Молодец* Се­ режа, молодец... - - . ' (Сергей с трудом сделал два ша­ га и закачался). СЕРГЕИ. Таня, крепче немного, я пойду... ОСТАП. Ай да, Сережа! Ай да ге­ рой! Так держаТь! (Сергей несколь­ ко шагов сделал самостоятельно). Орел парень! (Вошла медицинская сестра. Уви­ дев Сергея, закричала во весь голос). ВЕРА НИКОЛАЕВНА. Доктоо, Доктор! Сережка встал! Господи, да скорей же вы! (Быстро вошел Куз­ нецов). Поднялся на ноги Сергей-то! Встал ведь, родимый! ТАНЯ. (Страхуя Сергея). Еще, еще немножко.. Вот так, Сережа... (Кузнецов радостно смотрит на Сергея, который с помощью Тани, сестры и Остапа идет к двери и выходит в коридор. Кузнецов под­ ходит к койке Егорыча, проверяет его пульс). ; КУЗНЕЦОВ. Как самочувствие, Иван Егорович? ЕГОРБ1Ч. Мы не дети, доктор! К чему играть в прятки? Сколько мне осталось жить? КУЗНЕЦОВ. Егорыч?.. ЕГОРЫЧ. Знаю, мало! Я о другом хочу говорить. (Помолчал, загово рил отрывисто). Я слышал о всяких пересадках... ,Не специалист, но знаю. Говорят, пробуют и на людях. У меня крепкие, здоровые руки. Группа крови у меня и у него одна и та же. Вы понимаете, о ком я го­ ворю. Рискните, доктор! Я согласен. (Посмотрел на свои руки). Я дам письменное согласие. Сережа молод, ему надо жить. А мои дай сочтены... Если не получится пересадка, она ему ничем не грозит. В случае же удачи... Прошу Вас, Григорий Ва­ сильевич— Это мое последнее жела­ ние... КУЗНЕЦОВ, Егорыч, дорогой вы мой! Я... понимаю ваши чувства. Но,, к сожалению, существует в медици­ не такая вещь, как тканевая несов­ местимость. Так . называемый барь­ ер... Если бы я даже смог переса­ дить ваши руки Петрову, они те приживутся. Наука на пути к таким операциям, но еще не дошла. ЕГОРЫЧ. Не думайте только, что это минутный пс;ры,в или еще там.. Нет, я думал долго, прежде чем ое шиться. Тешил себя мыслью, что хоть руки мои...'А вы мне про барь­ ер... Эх, да сколько их, этих барье­ ров на пути человека! Вот они, руки, берите их! Может быть, завтра, или., они никому не будут нужны. Нико­ му. КУЗНЕЦОВ. (Крепко стиснув руку Егорыча). Не терзайте ни себя, ни меня. ЕГОРЫЧ. (Совсем хрипло). С пе­ ресадкой рук я не придумрл. Слы шал по радио, американцы сделали такое... КУЗНЕЦОВ. То была просто рек­ ламная сенсация. Через неделю руки ампутировали. ЕГОРЫЧ. А я боялся, умру, не успею:., бумажку вот написал,,, (Про­ тянул.бумаж^ Кузнецову. Рука его на мгновение застыла и, как подко­ шенная, упала с койки с зажатым в кулаке обязательством). (Кузнецов пристально смотрит на лицо Егорыча. Широко распахну лась дверь, на пороге сияющий Сер­ гей. За ним совершенно счастливые Таня, Остап, Вера Николаевна, ня­ нюшка). СЕРГЕЙ. (Направляясь широки­ ми тяжелыми шагами к койке Его­ рыча). Смотри, Егорыч! Смотри! Пятьдесят шагов уже сделал. Сам хожу... Сам!.. (Приблизился совсем к койке. Заметив низко опущенную голову Кузнецова и неподвижное лицо Егорыча). Егорьгч... (Как под­ кошенный, осел на пол).- КРИК ЗА СТЕНОЙ Р А С С К А З БЕЗ К О Н Ц А А почему без конца, спросит читатель. Отвечаем: не хотим сковывать творческую инициативу. Каждый может стать соавто­ ром опубликованного рассказа. Для этого надо только проявить находчивость, юмор. Добавим, все эти качества надо «уме­ стить» в десяти строках машинописного текста. Лучшие из присланных окончаний будут опубликованы. Карп Петрович, по­ жилой интелли г е н т- ный холостяк, нето­ ропливо открыл дверь квартиры, и его лицо тут же исказила бо­ лезненная гримаса — новые соседи опять ссорились. — Господи.— бор­ мотал Карп Петрович, пробирая с ь в с вою комнату, — на работе нервотрепка и дома покоя нет. Когда же это кончится? Нет, окончу вот кварталь­ ный отчет и сразу по­ дам заявление на об­ мен, Проходя на кухню с чайником в руке,, он прислушался. В ком­ нате соседей шум на­ растал. — Я знала, что ты подлец, — возбужден­ но звучал женский го­ лос,- — ро то, что ты еще и вор, не могла даже предположить. Мужчина рассмеял­ ся. — Ха-ха-ха! Она не могла предположить?! А тебе не приходило в голову, откуда у ря­ дового слу ж ащ е г о столько денег для по­ купок шубки, сервиза, поездок на курорт? Ты меня толкала на пре­ ступления! Женщина'заплакала. Сквозь всхлипывания Карп Петрович уло­ вил какие-то угрозы: — Не могу больше так... Надо сообщить... — Ты никуда не пой­ дешь! Послышался з в у к удара, и что-то упало на пол Карп Петрович, бро­ сив чайник, забараба­ нил в дверь. — Прекратите сей­ час же! У меня давле- , ние! Радикулит! Но в комнате его, видимо, не слышали. Там звенела посуда, гремела мебель. И вдруг весь этот шум перекрыл 'Нечеловече­ ский крик: — Помогите! Уби- ва.., — ...ют! — домыс­ лил похоло д е вши й Карл Петрович. Надо было действо­ вать! Бухгалтер раз­ бежался и плечом уда­ рил в дверь. Замок хрустнул... О с е н ь Город ВЫМЫТ ДОЖДЯМИ косыми, Только слышно, как ветры поют, Только снова над целой Россией Журавли улетают на юг... Мне бы тоже сорваться далече, Чтобы поезд меня уносил В этот песенный, ветреный вечер, В буйство красок, в кипение сил_ Если каждая веточка сада С паутинкой стремится взлететь, Если желтым огнем листопада Начинают тропинки гореть, Если воздух становится синим, Невесомым И дышится всласть —. Это значит, Над целой Россией Журавлиная песнь началась. ________ В. ФРОЛОВ. ЮбилейнЬш флаЖо к Горит багровым огоньком Флажок в руке моей! Мы с ним вдвоем Встречать идем Великий юбилей! Я сберегу флажок родной! Я подросту скорей! И вместе с ним встречать пойдем Столетний к>билей! г. Дашков. Н. ГОЛОВИНА. Н АШ ЗЕМЛЯК — уроженец села Хомякоао Д а н к о в - ского района Сергей Мз- лашкин — автор многих расска­ зов, повестей и романов. Старейший советский литератор С. И. Малашкин живет и работает в Москве. Недав­ но в издательстве «Советский писа­ тель» вышел новый роман семидеся- тидевятилетне 1 го писателя «Записки Анания Жмуркина», о котором мы и рассказываем. Со справкой слушателя историко- философского факультета народного университета Шанявского прибывает в захолустный уездный город быв­ ший студент Ананий Жмуркин, от имени которого ведется повествова­ ние в новом ромаие С. И. Малащкч- вому „ и прогрессивному, изо всех сил стремится к тем именно людям, которым, как и ему, стала противна эта опостылевшая жизнь. Вторая часть романа переносит чи­ тателя' в условия царской армии, ве­ дущей кровопролитные бои на своих западных границах с войсками кайзе­ ровской Германии. Известно, что пи­ сатель был участником этой крова­ вой бойни. Страницы романа убеж­ дают, что автор произведения хоро­ шо и глубоко знает психологию рус­ ского солдата. Он меньше всего ув­ лекается внешней, баталйной сторо­ ной войны. Он описывает грязный и сырой солдатский окоп, где бесцель­ но льется человеческая кровь, где солдата гложут вши и подстерегают на «Записки Анания Жму;ркина», Устами Жмуркина, исколесившего почти всю Россию и ставшего жите­ лем небольшого уездного города, расположенного в районе реки Кра­ сивая Меча, даны меткие и интерес­ ные характеристики людей. Множе­ ство различных персонажей показы­ вает он в романе. Это люди различ­ ных классов, сословий и политиче­ ских убеждений: купцы и представи­ тели разночинной интеллигенции, ра­ бочие и ремесленники, промышленни­ ки и духовенство. Но особую дань писатель отдает характеристике мест­ ного купечества, олицетворявшего старорежимный быт этого захолу­ стья. В первой части романа подробно показаны купеческий ублюдок Фе­ денька Раевский и его дражайшая маменька Ирина Александровна. Знание купеческого быта позволило автору нарисовать во всех ракурсах этакого монархиста, ревнителя купе­ ческих традиций, реакционные взгля­ ды которого отражают идеологию купечества в канун первой мировой войны. Глубоко прослежены разложение и полный распад купеческого быта, его деградация. Окружение Ирины Александровны сплошь состоит из крайне темных и невежественных лю­ дей. И в этом затхлом мире ме­ щанского уюта и серой жизни рож­ даются всевозможные сплетни и суе­ верия купеческих кликуш. Ограничен­ ны, тупы и невежественны представи­ тели уездного купечества. Для Ири­ ны Александровны и ёе сыйа ос­ нову всего их существования состав­ ляет жажда наживы, умножение своего богатства. Невероятно тесно и душно Ана­ нию Жмуркину в затхлых условиях мещанского быта этого города с его старорежимными традициями и по­ нятиями: с балами в местном дво- оянском собрании, с колокольным звоном церквей в религиозные празд­ ники, с карточной игрой, с пьянством и обжорством. И на фоне всего это­ го, неприглядного и отвратительного, крепнет революционное самосознание Жмуркина. Ему хочется вырваться на свежий воздух, из этой тлетворной гнили. Он тяготеет ко всему передо- заразные болезни. Но малашкинский солдат — это уже не робкая скотин­ ка, пушечное мясо. Это человек серь­ езно думающий о том, почему и зачем проливают напрасно кровь в сырых двинских болотах. Вот поче­ му большевик Жмуркин быстро на­ ходит общий язык с солдатами. Уже после ранения, находясь в ла­ зарете, в Петрограде, Жмуркин все еще не может освободиться от гула и скрежета войны, от ее видений по­ жаров и разрушений. Даже на боль­ ничной койке он иногда видит, как смотрят на него из опаленной травы с ужасом в зрачках глаза убитого. ‘ В мрачной обстановке лазарета Жмуркин и его однополчдне сталки­ ваются с суровой действительностью жизни Петрограда. Ярко написан эпизод посещения Жмуркиным и солдатом — поэтом Лухмановым салона госпожи Пирожковой, куда были приглашены тыловые офицеры и некоторые лица столичной, знати. Лухманов читает антивоенные сти­ хи, солдаты воочию убеждаются, как чужды этим представителям пра­ вящих классов страдания народа. Писательская, манера Сергея Ма- лашкина проста и в то же время оригинальна. Он не любит гладкой литературной отделки. Язык его под­ час кажется небрежным, чайте всего приближается к народной речи. И в то же время он точен и лаконичен. Вот как создается картина перевоза раненых солдат со станции в лаза­ рет: «Линейка простучала за угол другой улицы. Всадник мелькнул и скрылся за спиной кучера. Опять в глаза — верхние этажи домов, золо­ тые и (юлубые главы церквей, серая полоса неба. Кажется, что все это — дома, церкви и небо — наклоня­ ется к моему лицу и вот-вот начнет целовать меня». Ценность романа «Записки Анания Жмуркина» заключается, не. только в том, что. он самобытен и представ­ ляет собой широкое исторически-ху- ;ДожееТвенное полотно, но и потому, что роман вышел в свет в юбилей­ ном году, обращен к нашей славной молодёжи и повествует о том, как его герой закалился в неустанной борьбе и стал большевиком. •п. кокошкин. С Т Е П Ь Степь, как ладонь, а курганы — мозоли, Капельки пота в оврагах морщин. Ах ты, мое неумытое полюшко С запахом пьяным немятой травы. Неприрученное, дикее-дикое Так откровенно умеет любить. Я твои 'зори давно уже кличу, Я твои травы хочу не забыть. Гладить твои ковылевые волосы, Словно подругу, тебя обнимать, все поешь вечно девичьим голосом, Ты все ласкаешь меня, словно мать. Я ухожу и не знаю, надолго ли, Трогаю снова твои ковыли. Взять разреши мне, цветастое полюшко, Горстку твоей поседевшей земли. Пахарь когда-то с сохою здесь хаживал, Дальней паломник дорогою бред, Здесь бородач свою думку вынашивал, Да сизокрылый кружился орел. Вижу я Скифов с глазами раскосыми, Вижу, как мчится табун лошадей, Девочку вижу, что ножками I . \ босыми Робко идет средь огромных коней. Скифы хохочут, кумыс распивают, Утром уходят опять кочевать, Злые дожди их следы замывают, Не возвращаются скифы опять. Время несет их тоску по дороженькам. Громкую скифскую пееню поет. В поле немало я видел хорошего, Только оно меня дальше зовет * О. ДОЛЯ- г, Липецк. ^ВЫПУСКАЮ ПЕСНЮ Выпускаю песню В красоту узоров: Пусть она вернется, Потеряв покой. Приучаю песню К вышине просторов: Пусть мерцают звезды Близко надо мной. Обручаю песню С полевым простором; Пусть звенит без края Жатвой золотой. Пусть приносит радость Утомленным лицам Песенная сила. Праздничный прибей. В. КУПАВЫ Х . На этом снимке вы видите учащихся школы № 10 г. Липецка, активных участниц танцевального кол­ лектива Дворца культуры ЛТЗ, лауреатов Всероссийского конкурса самодеятельного искусству Машу Бук­ рееву и Тамару,, Гончарову. фото в. Финогина. ВАСИЛИЙ РЯХОВСКИЙ К 70-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Выступая на 1-м съезде советских писателей, А. М. Горький полушут­ ливо мечтал о том, чтобы в нашей стране было хотя бы пять гениаль­ ных и сорок пять очень талантливых писателей. Потому и находили за­ ботливый отклик у Горького произве­ дения многих начинающих литерато­ ров, если они были отмечены печа­ тью таланта. Среди, тех, кому вели­ кий писатель помог своим#внимани- ем, .требовательной заботой утвер­ диться в литературе, был и наш зем­ ляк Василий Дмитриевич Ряховский. В 1928 году Ряховский писал в своей автобиографии: «Родился 21 октября 1897 г. Родина мо>я — степ­ ной уголок Рязанской губернии, село Перехвали бывшего Данковского уезда. Глухое, темное и славится больше не именитыми выходцами, а ворами. Отец мой крестьянин, вы­ бивавшийся все годы в писаря. И был им, отчего я с раннего детства прирос к знаменитейшему оружию человеческой мысли, перу, родные мои сплошь неграмотны, и мать до сего времени не научилась писать мне письма. Учиться начал рано, с 7 лет, а читать стал около пяти. Сельская школа, двухклассное учи­ лище, высшая начальная учительская семинария в Рязани — заняли 13 лет лучшей моей жизни. С 1917 года я, сельский учитель, уездный школьный инструктор, теат­ ральный работник, затем — Москва (1921 г.), газета «Труд» (репортер), первый рассказ (издательство «Круг»), далее «Рабочая Москва» (опять репортером), случайные рас­ сказы, незамеченные никем книги. И только с 1926 года, когда я бросил Москву и перебрался в родную Рязань, писательство стало вплотную по-настоящему». В своих первых книгах Ряховско- му хотелось запечатлеть каждую частность, каждую деталь быта. Ему казалось важным сфотографировать действительность, настолько значи­ тельно было все происходящее в де­ ревне после революции. Но^скоро он понял, что, р-аботая так, он за дере­ вьями не увидит леса. Постепенно Ряховский освободился от фотогра­ фической педантичности и поднял все увиденное им до степени отра­ жения в искусстве. С особой при­ стальностью Ряховский наблюдал за старшим поколением, за темя, кто родился н проакял половину жизни до революции, — как они принимают новое, как пере­ плавляются в огне революции, как вы­ ражают себя в 11 .............. .. общественной и семейной жизни. Ряховский доказывал своих геро­ ев в органической связи с историей русской деревни, но способ его показа — это изображение изнутри в самом интимном и сокровенном. Характерен в этом смысле рассказ «Чужой век». Старик Лука Григорьев мучительно переживает вступление семьи в кол­ хоз. Для него это прежде всего столкновение с собственным сыном, который, вступая в колхоз, как бы разоряет родной дом и отстраняет отца от хозяйства, от главенства, от самой жизни. «Колхозный век» пред­ ставляется старику поистине «чужим веком». Только тогда, когда сам старик, соглашаясь на предложение колхозного правления, становится бригадиром пахарей, ему открывает­ ся новый смысл труда. Признание к Ряхоескому приложи­ ло не сразу, но его рассказы, пове­ сти, романы «Дворики», «С гор по­ токи», а затем — «Глухари», «Мо­ лодой сад», «Восстание» становились все более популярными среди чита- т е ле й. Особенно интересовали писателя люди новой советской деревни. Считая своим важнейшим долгом писать об этих людях, Ря- ховский призывал .своих собратьев по перу больше внимания уделить тому, чтобы противопоставить в ли­ тературе бунинской деревне деревню социалистическую. В своей статье «Открытый участок'фронта», опубли­ кованной в «Литературной газете» 19 января 1941 года, Василий Дмит­ риевич писал: «...Оторванность -пи­ сателя от повседневной жизни дерев­ ни породила кое у кого вредную тео­ рию, что писать надо «навалясь гру­ дью на стол», т. е. нутром, по-на- слышке, по газетным известиям. О нелепости и явном убожестве этой теории едва ли следовало говорить, если б ее отрава не проникла в пси­ хику писателей и не отражалась на качестве их работы. Следует твердо запомнить, что мало любить дерев­ ню, мало знать ее с детства. Любить деревню — это значит не только ви­ деть самые глубины ее жизни, но и предугадывать дальнейший путь ее развития». Великая Отечественная война ото­ рвала писателя от разработки его главной темы. Став военным журна­ листом, Ряховский по-боевому со­ трудничал в газетах Черноморского флота, и эта его работа была отме­ чена боевым орденом Сразу же пос­ ле ‘ окончания войны писатель прл- ступил к созданию романа о после­ военной деревне, о сельской интелли­ генции. Эту работу прервала смерть, наступившая 18 сентября 1951 года. Уже после смерти Ряховского вы­ шли переиздания его повестей и рассказов, романов .«Дворики» и «С гор потоки». Творчество Василия Дмитриевича Ряховского и сегодня продолжает служить советскому чи­ тателю. Д. ЗАМАНСКИа.