Ленинское знамя. 1967 г. (г. Липецк)

16 апрель 1967 г., & 90' (3903! ' Л Е Н И Н С К О Е З Н А М Я 9 V с т и х и О РО Д НОМ КРАЕ В С Е Т Е В Е МЫ О Т Д А Д И М ! Край степной, В былом соломенный, Как же ты помолодел! В шлем стальной И панцырь доменный Города свои одел. Над тобой, как флаг, колышется Плавок алая заря. Далеко твой голос слышится, Залетает за моря. Не забыть твои целебные Ветры с пойменных лугов. Не объять раздолье хлебное - Океан без берегов. Затевают твои тракторы Речи в дальней стороне. А когда везешь ты трактами Урожай родной стране, Оседают над рессорами Самосвалов кузова, Песни льются над просторами, Радость просится в слова. Как же нам не быть веселыми, Коль богаты закрома, Если полны новоселами Клубы, школы и дома? Над тобою стрелы башенных Кранов в высях городов. Край родной мой, край, украшенный Солнцем зреющих плодов, Каждый день твой счастьем полнится, Оставайся молодым. Жар сердец, свой труд „ и помыслы Все тебе мы отдадим. А. ДМИТРИЕВ. ПЛОЩАДЬ ЛЕНИНА Красота и строгость этих зданий Полюбились мне уже давно. Здесь асфальт, от дождика зеркальный, Опрокинул небо озорно. Подравнялись ели голубые, Шпилем синеву достал собор. И лучи, как струи золотые, Радостью наполнили простор. Воздух напоен голубизною, Улыбаясь, солнце шлет привет. В дымке, за Воронежем-рекою,—* Липецкой Магнитки силуэт. РАБОТА, ЛЮБОВЬ, ПОЭЗИЯ Песни революции не только сооб­ щают нам приметы героической и уже далекой поры. Они переносят нас в тот мир высоких нравствен­ ных подвигов, который определил невиданный в истории общенарод­ ный энтузиазм. Сохранять верность революции —значит сохранять в ребе этот энтузиазм, У Михаила Светлова — репута­ ция самого доброго поэта. И обоб­ щение о том, что его посмертный Сборник «Стихи последних лет» вы­ двинут на соискание Ленинской пре­ мии, порадовало каждого любителя поэзии. В стихах Светлова безгра­ нично много пристальной нежности ко всему живому, готовности встать на его защиту. Эта готовность исто­ ком имеет Октябрь, и, конечно, не Случайно, что в последних стихах Поэта тема революционной молодо­ сти заняла не последнее место: Я вижу снова, как и прежде, <“ » [Над взбаламученной Невой В старинной дедовской одежде Стоит озябший часовой, Стоит он, изредка зевая, Он слишком ровно держит штык, Стоит он, не подозревая, Что он — не прост, что он— велцк. Это ведь не случайный образ да­ лекого прошлого. Это юность само­ го Светлова. Он сам был таким вот Красногвардейцем. И стихи, которы­ ми он завершил многолетний труд, Подтверждают неистребимую пре­ данность поэта всему, чем он жил с Первых своих комсомольских сти­ хов. В своем «Вступлении к поэ­ ме», обращаясь к ' товарищам—ком­ сомольцам первого призыва. Свет- Иов провозгласил свою неизменную Приверженность, сердечную близость к молодым поколениям, вступающим П жизнь. Никогда не стану притворяться, Ничего на свете не хочу — Только бы побольше вариаций Этих повторяющихся чувств!... До последней строки Светлов ос­ тавался в кругу повторяющихся Чувств, находя все новые вариации свежие краски, образы, характе­ ристики. И все это делалось поэ­ том с самой благородной целью — помочь читателю постичь красоту и Ьеличие окружающей нас действи­ тельности. В одном из лучших сти­ хотворений последних лет «Совет­ ские старики» поэт окидывает взгля­ дом пройденный путь и как бы вы­ водит его «формулу»: «...Я не тече­ нием лет узнал утверждающее нача­ ло, отрицающее финал». Начиная со знаменитой «Гренады» Вплоть до песни об отличном парне >— «комсомоле шестидесятых лет», поэт был постоянен в утверждении самого высокого человеческого чув­ ства — готовности жить, а если на­ до, и погибнуть ради .счастья лю­ дей. От написанной в 1926 г. «Гре­ нады» к созданным в тридцатые'го­ ды «Стихам о Москве», ко многим стихотворениям военных лет, про­ шло. обретая новую поэтическую плоть, чувство, так ярко выражен­ ное в ..стихотворении 1962 года: Н А С О И С К А Н И Е Л Е Н И Н С К О Й П Р Е М И И Пусть погиб мой герой. Только песня доныне жива, И другие, конечно, слова. Но в бессонное сердце Стучится так же упрямо И надежда Анголы, И черная боль Алабамы. Поэт первого комсомольского при­ зыва, Михаил Светлов был учите­ лем нескольких поколений молодых литераторов. Глубоко символично, что в этом году предъявлены на со­ искание Ленинской премии вместе со светловскими стихи комсомольца 30-х годов, большого и интересного поэта Ярослава Смелякова. Об од­ ном и о другом можно сказать пре­ жде всего: «Поэт, этим и интересен». И поэты они разные, каждый со сво­ им голосом, который сразу же отли­ чишь в массе поэтических голосов. А вместе с тем, как много общего у этих творцов современной русской лирики! «Испанская грусть» героя светловской «Гренады» звучит в раз­ думьях поэта о сегодняшнем дне Анголы и Алабамы. Ярослав Сме­ ляков в свой сборник «День Рос­ сии» включает стихотворения «Лу- мумба», «Коммунист» — об испан­ ском поэте Маркосе Ана, не поже­ лавшем сменить жизнь подпольщика на спокойное пребывание в Москве, уехавшего «в ту Испанию свою». Не за славой и почетом, Не к издательствам большим «*» На партийную работу Коммунистом рядовым. Снова будут забастовки, Снова жизнь, как есть, сама, Прокламации, листовки И мадридская тюрьма. И как Светлов, Смеляков специ­ ально обращает свой взор к прош­ лому, чтобы с высоты, героики про­ шлого увидеть и величие наших ны­ нешних свершений, и грядущее. Его поколению досталась счастливая до­ ля создавать социалистическую ин­ дустрию, но юноши тридцатых го­ дов страстно завидовали старшим, кому удалось участвовать в рево­ люции, в гражданской войне. И это юношеское преклонение перед геро­ икой первых лег Октября и ныне озаряет стихи Смелякова. Для него боевой песней звучат имена и наз­ вания той необыкновенной эпохи. Не случайно написано стихотворе­ ние «Командармы». Мне Красной Армии главкомы, Молодцеваты и. бледны, Хоть понаслышке, но знакомы И не совсем со стороны. Я их не знал и не узнаю Так, как положено, сполна. Но, словно песню, вспоминаю Тех наступлений имена. Поэт умеет осветить прошлое на­ ЕЛЕЦКИЕ К1’УЖЕВНИЦЫ З и м у ш к а з а в ь ю ж и л а С тоял а час, а, м о ж е т , м и г, Н е сл ы ш а б а р с ки й зо в, Н е о гл я д н о -в е с е л о , На д е р е в ь я х к р у ж е в о х о л о п ка Б ел ое р а зв е си л а . В м е ч та х н е с б ы то ч н ы х свои х. И гл я д и т: « К р а с и в о -д е ! П о т о м в к о н ю ш н е , п р я ча М а с те р в с а м о м д е л е я!» сл е зы , Н е го р д и с ь , сп е си в а я ! С д е р ж а т ь старал ась б ол и Э то ль р у ко д е л и е ? д р о ж ь : П о у ч и ть о с м е л я тс я П о д п е р е х л е с т го р я ч и х р о з о г Р е м е сл у к а р т и н н о м у Ей ч у д и л о с ь о д н о и то ж : ч М у д р ы е у м е л и ц ы И в е ч е р т о т и с кр и с т о -с и н и й , Г о р о д а с т а р и н н о го . И в с е р д ц е р а д о с ть или стон, К р у ж е в о е л е ц к о е — И в б е л о м к р у ж е в е Р оссия, К р а с о та в е л и ка я . И н е з н а к о м ы х п е с е н зв о н . Д е в у ш к и п р о с т е ц ки е У к р ы в ш и с ь р в а й о ю о в ч и н о й , С я сн ы м и у л ы б ка м и П лела о т о м м е ч т у -р а с с к а з . Л ю б я т тр у д , за те й н и ц ы . И не от д ы м н о й ли л уч и н ы Р у ч е н ьки п р о в о р н ы е . Л а з у р ь п о б л е кл а ю н ы х глаз? И с к о к л ю ш е к п е н я тся А м ы е е не зн а е м и м я, П е л е н ы у з о р н ы е — Н о с о кр о в е н н о с т ь р е м е с л а То п о з е м к о й сте л и тся, Р у ка м и м у д р ы м и с в о и м и То к р у ж и т м е те л и ц е й К н а м ж и з н ь с к в о з ь го д ь г П о Е вр оп е , А з и и п р о н е с л а . Р усская ф ан тазия. Ее таланта в о с п р е е м н и ц * * * У зн ал с е го д н я весь н а р о д , З и м а , зи м а , о ч е м ту т с п о р ы , Т р у д о м и в ы д у м к о й у м е л и ц П ади п р е д с о в е р ш е н с т в о м н и ц ! Т е п е р ь в Р оссии к а ж д ы й го р д . Ты не с о зд а ш ь та ки х у з о р о в , Е л ь ч а н о к-м а с те р и ц п о п р а в у К а к у е л е ц ки х к р у ж е в н и ц . И зв е с тн о с ть ю не у д и в и ш ь : А н а чи н а л ось по н а и ть ю : Д а в н о у ж е в о зд а л и м славу В гл у х о й д е р е в н е п о д Е л ьц о м З а ко н о д а те л ь м о д — П а р и ж . Д е в ч о н к а -б ы д л о в р в а н о й „.С н е ж и н о к то ли в и хр ь сви те к р у ж и т с я , У к р а д к о й вы ш л а на кр ы л ь ц о . Т о ль я б л о н ь б е л ы й ц ве т Д у ш а за ны л а иль запела, весной? А , м о ж е т , то зв е н е л м о р о з В явь п р е тв о р и л и к р у ж е в н и ц ы В тех то п о л я х за и н д е в е л ы х, В а ж у р н ы х в е то ч ка х б ерез? М е ч т у д е в ч о н к и к р е п о с т н о й . И в х о р о в о д е с н е ж н ы х хл о п ье в А. СИНЕЛЬНИКОВА. шим сегодняшним знанием, и это позволяет по-новому увидеть без­ вестных героев, что написали в га ­ зету «Беднота» свои скромные и грозные « статейки-идейки». Осве­ щает он с позиций сегодняшне­ го дня и времена более далекие, фи­ гуры исторические. То сталкивает прошлое и настоящее в стихотворе­ нии «Один день», чтобы ярче пред- ставитцконтрастность маленького си. бирского"городка, обреченного на за­ топление, и гигантской ГЭС, созда­ ваемой людьми на берегу могучей реки. Тб изображает Меньшикова, обращается к Денису Давыдову и Наталье Гончаровой, размышляет (с философской углубленностью) о же­ стоком царствовании Ивана Грозно­ го. То себя представляет Иваном Калитой, собирающим и копящим бесценное богатство — слово в его поэтической сути. Смеляков нигде в сборнике «День России» не декла­ рирует свое отношение к поэзии и свое понимание собственного «места в рабочем строю». Но и к нему в полной мере можно отнести замеча­ тельные строки, начинающие стихо­ творение Светлова «Моя поэзия». Нет! Жизнь моя не с т ^ а ржавой, Не оскудело бытие... Поэзия — моя держава, Я вечный подданный ее. Первый сборничек стихотворений Ярослава Смелякова, изданный в се. редине тридцатых годов, назывался «Работа и любовь». Эти понятия по- прежнему неразделимы в поэзии ав­ тора «Дня России». Неразделимы они и для Светлова. Добрый талант, сохранивший в юношеской неприко­ сновенности душевные богатства по­ эта, определил такую силу лиризма Светлова, что он до последних дней, уже обреченный, писал такие-стихи, в которых звенела «шутка любящего поэта — как смеющееся дитя», и возникали удивительные своей клас­ сической ясностью и человеческой взволнованностью строки: Если жив я, и любовь жива! Для тебя, единственная, ласковая, Я нашел хорошие слова, Лучшие из словарей вытаскивая... Не так легко сравнение найдешь, Твои глаза в стихотворенье просятся, Как голубые ведрышки несешь Ты их на коромысле переносицы. Смеляков более сдержан в изъяв­ лении таких чувств, но он щедр на взволнованное утверждение своей любви, быть может, идущей вразрез с установившимися нормами и пра­ вилами. Поэзия Светлова и Смелякова •— поэзия мыслителей. Их стихи — не рассудочные, логические построения, в которых все правильно и очень холодно, как в учреждении, где лишь отбывают «рабочие часы». Их стихи — дом радушных хозяев, где мысль и чувства составляют живое и животворящее единство. Единство мыслчи и чувства дает возможность поэтам постигать жизнь в ее слож­ ностях, противоречиях. История " не терпит славословия, Трудна ее народная стезя. Ее страницы, залитые кровью, Нельзя любить бездумною любовью И не любить без памяти нельзя. Так написал Ярослащ Смеляков. И мы благодарны поэтам,’ открываю­ щим силой своего таланта новые го­ ризонты, несущие читателям радости новых встреч с прекрасным. Л. ЗАМАНСКИЙ, кандидат филологических наук, преподаватель Липецкого пединститута. В СЕ Д А Л ЬШ Е уходят в про­ шлое огневые годы Отечест­ венной войны. Выросло новое поколение людей, никогда не слы­ шавших слов «От Советского ин­ формбюро...», и на архивных полках лежат неполные комплекты дивизи­ онных, армейских и фронтовых га­ зет, где рядом с передовицами, ря­ дом с заметками о боях — стихи. Гневные, грустные, радостные; По- военному суровые, по-домашнему теплые, они сильнее приказа звали на подвиг. Война рождала героев. Война рож­ дала и поэтов. И если одни из них, подобно Алексею Суркову, могли сказать про себя: «На четвертой войне, с восемнад­ цати лет Я солдатскую лямку тяну...», то для многих это тяжелое испыта­ ние было внове. Но оно не сломило их. Голос поэтов звучал не слабее гатоса орудий. . Передо мною книга А. И. Павлов- Тихими, апрельскими ночами Гроздья звезд висят над головой, Освещая робкими огнями Профиль самый близкий и родной. Площадь, ты весною стала краше! Говорю от всей души, любя. Площадь, дорогое место наше! Разреши приветствовать тебя! Л. ПОПОВ. Э Л Е М Е Н Т Н О М У Прими, завод, от нас, девчат, Поклон рабочий, низкий За то, что многим смог ты стать Родным, любимым, близким. Ты труд любить нас научил, Стал в жизни главной частью, \ Ты коллектив большой сплотил, И в нем нашли мы счастье. Ты выше, лучше, краше стал, Расти на радость людям! В каких бы ни были местах, Тебя мы не забудем! Л. РАЗУМЕЙ КИНА, г. Елец. С ТЕНЫ ХРАМА, • пронзенные солнечными лучами, свети­ лись. Филипп с восторгом разглядывал невиданный в Элладе камедь нефрит — нежно-зеленый, с прожилками. Взор долго блуждал по стенам, сводам и, наконец, оста­ новился на внутреннем убранстве святилища. Большие чаши из массивного золо­ та перед идолами курились благово­ ниями. Идолы, многорукие, с обна­ женными животами, сосредоточенно созерцали свои пупки. Они сидели на нефритовых престолах, поджав ноги, как персы на базарах. Великая богиня, нагая, с сорока парами сосцов, стояла во весь рост. У подножья на треножнике из резной слоновой кости в клубах одурмани­ вающего фимиама восседала Вели­ кая Прорицательница. Вокруг нее, в девичьих розовых одеяниях, в париках с длинными ко­ сами, плясали галлы — бесполые служители Матери-Девы. Вначале они размеренно били в тимпаны-буб­ ны и плавно кружились, постепенно ускоряя ритм. Теперь, когда облака фимиама разрослись, они неистовб носились друг за другом, выкрики­ вая невнятные славословия, и — из­ неможенные, задыхающиеся, с пеной на губах, — падали один за другим у ступенек алтаря. Богослужение окончилось. К Фи­ липпу торопливо подошел один из юных галлов, еще не отдышавшийся после дикой пляски, и возвестил, что, Великая Прорицательница, умилен­ ная щедростью набожного паломни­ ка, просит разделить с ней и ее дру-~ зьями вечернюю трапезу. Завтра на восходе солнца она станет вопрошать Великую Матерь о судьбе странника и его семьи. Филипп с поклоном принял пригла­ шение. Про себя он усмехнулся: Гип- сикратия велела ему перед свидани­ ем с Артавазом посетить Сузы и по­ просить у Великой Матери совета. А в чем? Подвигая сына на отца, ца­ рица боялась гнева богов, но в то же время приказывала: в случае, ес­ ли боги откажут в благословении, действовать так же, как будто это благословение получено. «Соглашай­ ся ,с богами лишь тогда, когда они держат твою сторону», — еще раз ухмыльнулся Филипп и, опомнив­ шись, пугливо пригнул голову: ему показалось, что крайний идол ото­ рвал взгляд от созерцания собствен­ ного пупка и с подозрением метнул его на богохульника. Молящиеся один за другим поки­ дали храм. Филипп влился в общую толпу. Его удивило: ни в храме, ни на улицах — ни одного женского покрывала, персы и вавилоняне, на­ селяющие Сузы, город лилий, до сих пор держат своих жен под замками, дерзкому, проникшему в женскую половину дома, грозит казнь, как святотатцу! Он осматривал дома — ослепительно белые, без окон, они выглядывали из-за "высоких стен та­ инственно и неприветливо. Жаль, он не увидит ни одной красотки! Ближе к базару, сердцу Суз, вста­ вали дворцы и храмы с причудливы­ ми лепными избражениями — полу­ люди, полузвери, крылатые божест­ ва, змеи с женскими лицами; непри­ вычные греческому глазу купола... На базаре под тенистыми навесами пестрели многоцветные ткани, выси­ лись пирамиды и горки нежных пло­ дов. С краю тянулся темный ряд невзрачных ювелирных лавчонок. Их нельзя было обойти: здесь в скром­ ных шкатулках покоились непревзой- ского «Русская советская поэзия в годы Великой Отечественной войны» (издательство «Наука», Л., 1967). Эго, пожалуй, первая в советском ли- 1ературоведении книга, где обзорное денные по красоте и ценности сап­ фиры Тарраны, рубины Хоросана, жемчуг индийских морей всех оттен­ ков, от бело-пенного до смугло-золо­ тистого и розового, алмазы Абисси­ нии, изумруды Эритреи, кораллы и яшма далекой земли Серов. Было здесь и что послушать. Ве­ личавый индус размеренным голосом рассказывал о птице Рух: она так велика и огромна, что легко уносит молодых слонов. Испражняется эта птица алмазами. — Ты ее видел? — насмешливо спросил Филипп. Индус рассердился: вся Индия зна­ ет о птице Рух, но греки во всем Филипп не оглядывался. — Господин, ты осквернился о ме­ ня, — на длинных ресницах Мали навернулись слезы. —• Ничуть, я очистился от злово­ ния этих денежных мешков. Горек твой труд! Ты добываешь жемчуг и нуждаешься в хлебе. — Я слаб. Я уже не могу глубоко нырять, У меня часто идет кровь из горла и ушей. Наш труд нелегок. Хо­ чешь посмотреть? Они спустились к взморью. Глиня­ ные хибарки, как птичьи гнезда, ле­ жали в страшной скученности по ска­ листым берегам. Дети, большеголо­ С К И Ф В списках авторов издательства «Советский писатель» появилась новая фамилия — Максим Кульбот. Издательство решило выпустить в свет его первую книгу—большой исторический роман «Скиф», действие которого развертывается в I веке до нашей эры. Книга обещает быть любопытной. Сегодня мы познакомим наших читателей с отрывком из этого романа, Что же касается Максима Кульбота, то за этим псевдони­ мом скрываются три соавтора: липчане—писатель Иван Ботвин- . ник, журналистка Людмила Кульбида, историк Наталья Султан-Ги­ рей. Л И Р А ВОЕННЫХ ЛЕТ решение темы удачно сочетается с де­ тальным разбором многих произве­ дений А. Суркова, К. Симонова, В. Лебедева-Кумача, А. Твардовско­ го и многих других поэтов военной поры. Ее характерная особенность — четко установленная связь между со­ бытием и его отражением в стихе. А те Дни были очень насыщенными; по­ тому и понятно, что настроения, те- сомневаются, даже в самих себе! Узкоглазый, желтолицый купец с длинной женской косой на затылке, житель земли Серов, обмахиваясь веером, поражал слушателей не мень­ шим чудом: в мозгу некоторых змей растут, изумруды, если добыть такой изумруд, то владелец его будет жить тысячу лет, а если ему столько лет жить не захочется, то он может уме­ реть и через тысячу лет снова ро­ диться. — Продай мне такой .изумруд! — пошутил Филипп. — Они не продажны, — серьезно ответил желтолицый купец. — Про­ данный изумруд теряет свою силу." В лавочку вошло несколько новых посетителей — голых, с землисто-си­ неватой кожей, лишь у поясков, со­ ставляющих их единственную одеж­ ду, висели продолговатые мешочки. Один из них, высокий, с желтыми, горящими от голода глазами, подо­ шел к прилавку и рассыпал перед хо­ зяином горсть отборного жемчуга. Купец быстро пересчитал. — Еще тридцать две жемчужины за тобой, Мали. Ты должен мне за корову и десять мешков муки, взя­ тых тобой в голодный год. — У вас так дороги скот и мука? — удивился Филипп. — Проценты! Этот мошенник пя­ тый год не может расплатиться. — Господин, дай мне еще мешочек с мукой, не пшеничной, нет! — изви­ няющей скороговоркой проговорил бедняк. — Мне маиса... кукурузы... — Хорошо, двадцать четыре про­ цента роста! — Хозяин лавки достал тушь и отточенную тростинку, чтобы заготовить вексель. — Сколько стоит на базаре мешок пшеничной муки? — повернулся Фи­ липп к искателю жемчуга. Мали назвал цену. — Этого тебе хватит, — 'Филипп вложил в руку бедняка золотую мо­ нетку. — Пошли! Богатый индус закричал вслед: — Ты называешь себя купцом, а ведешь себя, как презренный па­ рия! Не различаешь ни каст, ни бла­ гопристойности, не чтишь ни обря­ дов, ни богатства, данного нам бо­ гами. матика и форма стихов, развитие ко­ торых автор прослеживает, меня­ лись: и очень резко, буквально в те­ чение нескольких месяцев. Поэзия рождалась тут же, под влиянием только что пережитого дня, часа, мгновения. Начиная с тридцатых, предвоенных годов, наша поэзия мужала, находи­ ла новые формы и краски, станови­ лась все действенней. В годы войны она жила рядом с солдатами в од­ ной землянке, болела их болью, ра­ довалась их радостью. Поэзия тех лет смогла стать по-настоящему на­ родной. Поэты были сами участника­ ми войны. Потому-то и стихи их так чутко отзывались на боль и надеж­ ды народные. А. Павловский по пра­ ву назва а эти стихи лирическим днев­ ником войны. И этот дневник, прав­ дивый, искренний и страстный рас­ сказывает нам сейчас историю войны, историю народа, вставшего на смерт­ ный бой. вые,: с тонкими ручонками и кривыми ногами, с большими вздутыми живо­ тами, апатичными, сонными взгляда­ ми провожали прохожих. Иссохшая старушка, поймав Филиппа за край плаща, шепнула, что у нее есть кра­ савица-внучка двенадцати лет, если господин... Филипп сунул ей в руку монетку и ускорил шаг. Вокруг песчаной косы мелькали черные узкие лодочки. В каждой си­ дело двое: гребец и добытчик. Отъ­ ехав подальше от берега, лодочка становилась на якорь — в воду бро­ сали тяжелый камень, обмотанный канатом. Совершенно нагой добыт­ чик шел на корму, быстро читал мо­ литву морским божествам, пожираю­ щим пловцов, окручивал себя под­ мышками веревкой, прикреплял к но­ гам груз, потом, заткнув ноздри и уши пенькой, нырял. У каждого за морская лазурь мутилась кровавой ржавчиной. Ловец жемчуга исчезал в утробе морского божества. Мали нырнул, но через несколько мгновений снова показался на по­ верхности. — Сегодня больше не могу, — он отдышался и сплюнул розовой пеной. На берегу надсмотрщик отбирал у добытчиков жемчужины, обшаривал их волосы, заглядывал в уши, нозд­ ри, заставлял широко открывать рот, — не утаил ли какой хитрец драго­ ценный перл? Жемчуг ссыпали в ме­ шочек, висящий на пояске каждого ловца. Надсмотрщик, обозначив на мешочке число и количество жемчу­ жин, запечатывал его резной печат­ кой. Мали вернулся к Филиппу. Они медленно побрели к обрыву. Дойдя до пустыря, защищенного от не­ скромных взоров купой полузасох­ ших смоковниц, Мали глубоко-глубо­ ко набрал в себя воздух и кашлянул со всей силой. На посиневшую ла­ донь упали три крупные жемчужины. — Возьми на память! —- Я не могу принять такого дара, — Филипп мягко отстранил протяну­ тую руку. — Возьми, — настойчиво повторил индус. — Всю жизнь я ловил жемчуг для моих врагов. Разве я не смею хоть один раз подарить мой труд другу? — Тогда обменяемся дарами, — Филипп отстегнул изумрудную фибу­ лу. Мали покачал головой, •— Нет, позволь мне принести мой дар без оплаты. Я темный человек, но я догадываюсь: ты из тех, кто не делит людей на чистых и отвержен­ ных. Я слышал Царь царей сказал — кто смел, тот не будет рабом, я ж а ­ лею, что стар, не доживу.., — Сколько же тебе лет? —- Тридцать. Филипп чуть не вскрикнул от удив­ ления. Он слышал о долголетии ин­ дийского народа, но Мали был так изможден, что ему легко можно бы­ ло дать и семьдесят. Ловец жемчуга тяжело перевел дыхание. Его ребра высоко вздымались и опадали. пояском торчал отточенный широкий нож. Этим ножом добытчик откры­ вал раковины жемчужного моллюска и оборонялся от зубастых морских ербак и крокодилов, в изобилии ки­ шевших в теплой воде залива. Часто — Браманы и кшатрии, люди чис­ тых каст, те живут по сто лет и б о ­ лее, но из нас редко кто дотягивает и до тридцати, — с новым тяжелым вздохом проговорил он. — Д ожда­ лись бы счастья мои дети... С О Л Ь А го в о р и л и , ч то со л ен а я Н е р а з о т е ц м <& в п о р у В ода /л о р с ка я .., с тр а д н у ю , Е р ун д а ! Д р у з ь я м с ко м а н д о в а в : Гл о тн ул — «ПривалТ», С туд ен ая , з н а к о м а я , Р а зго р я ч е н н о и о б р а д о в а н н о Р одная с д е тства м н е вод а. С ол е н ы й п о т с л и ц а см ы вал . О н а сначала б ье т к л ю ч о м ,. И вно вь б о га т ы р я м и р у с с ки м и З а те м зв е н и т и с кр и с т о й С о з в о н о м к о с по п о й м е ш ли. м у з ы ко й , И вы ступал а в н о в ь на м у с ку л а х В ода и з на ш е й р е ч ки У с м а н ки , Та тр у д о в а я сол ь зе м л и . , Ч то п о д В о р о н е ж е м течет. И п о в то р я л о с ь все сначала, Гл отнул и... И вот, впи тавш и со л ь тр у д а , С л о в н о кр а й м о й п е се н н ы й За со тни в е р ст к о м н е С ю д а п р и п л ы л по вол е вол н , пр и м ч а л а сь , ...С ол о н о в а та чуть. П е в у че й У с м а н ки вод а. Е сте стве нн о. к . СОКОЛОВ. Н о я -то з н а ю — о т ч е го . Усманский район. г. л ю д к о в с к и и . ПОДМОСКОВЬЕ Словно старую сказку услышать, мне увидеть осенний сквер, золотые от листьев крыши и туман на реке Москве. Только здесь совсем нестолично, вдоль заборов трава, цреты, смотрит солнце желтком яичным из небесной сковороды. Электричка пройдет, и снова тишина полонит сады, лишь качнутся листья кленовые, в царство сонное лебеды, И порой очень многим странен этот загородный уют, < я люблю нерасцветшей ранью, слушать древнюю тишину. Б. КАПУСТА. У К И Когда мне говорят «Россия», То мысленно я вижу вдруг ЧеТу берез. Дожди косые И нежность материнских рук. О эти маленькие руки, С оттенком матери-земли! Меня сквозь вьюги-завирухи Они с рождения вели, вели надежно, терпеливо. Пути не ведая конца, И, что греха таить, Крапивой Порой* учили сорванца. Всегда простыми, А в обиде Не злыми я запомнил вас. И только праздными не видел, Ни в пору детства; Ни сейчас. Простите, руки, Койь, быть может, Я вас обидел невзначай, И если вам когда-то ношу Со своего спихнул плеча. Но не прощайте, если даже Повинно голову склоню, Коль самой малостью однажды Вам и России изменю. М. ГЛАЗКОВ.