Ленинское знамя. 1964 г. (г. Липецк)

2 0 сентября 1 9 6 4 г., У» 2 2 2 (3116)' ' Л Е Н И Н С К О Е З Н А М Я 1 Ю Н О С Т Ь , Фотоэтюд Ю. Ефимова, техника-строителя Липецкого горпромторта. ( Из снимков, поступивших на областную фотовыставку). Н а т к а - х о х о т у ш к а Ее мы звали Натной-хохотушкой За этот смех, Что встряхивал нам ДУ ШИ, И встряхивал чубы, косички, ! челки», | ЗЬх, Натка, Натка — добродушье звонкое!.. Как, запрокинув голову, смеялась, Раскачиваясь, как в качелях, гибко, Веснушки врассыпную разлетались От переносицы до самого затылка. О, эти тридцать чортиков в глазах, В ресницах вспуганных качается слеза... З о л о т о Измеряя по тропинкам дали В том краю, что пихтами шумит, Мы с отцом до одури мечтала Золота"червонного намыть. Нам приятно головы кружила Эта несусветная мечта,—• Только бы суметь напасть на жилу, Заказные выискать места. В утреннюю пору но беспутьям, Уходя за тридевять земель, Думали —■Рокфеллерами будем, И стучал в виски клондайский хмель. Опускали осторожно в воду Выдолбленный тщательно лоток, Промывали целый день породу — С колчеданом смешанный песок. Чавкал берег под ногами хлипко, Начинали мускулы неметь. Ждали мы, но золотая рыбка Не хотела попадаться в сеть. И тогда, от этой пытки сникнув, Мы садились на шершавый мох И глотали алую бруснику, Заедая горстью хлебных крох. А потом, дойдя до переката, 'На затею всю махнув рукой, Л юбовались золотым закатом Над осенней бурою тайгой. В небе, необъятном и высоком, Полыхали ярые костры. У одной из безымянных сопок Мы лоток забросили в кусты. И шагали вновь по бездорожью — По горам,.зарею залитым, И казались нам они дороже Всех на свете слитков золотых... Путь за счастьем — длинный и короткий. Хорошо мы сделали, отец, Что сберечь сумели само-родки Не заросших жадностью сердец. Ст. СЕРИ КОВ. Миниатюры Ц елует , к а к м ен я, цветы д евч о н к а . П рит ихла и за д у м а л а с ь о чем-то: Нет вы ш е чистоты, Нет я рч е красоты. Ц веты, н а ве р н о е , это я и ты. * ф * У н а р о д а есть в е р а х о р о ш ей примет е. «От к р а с и во й л ю б в и — и к р а си вы е дети »,— Т а к д а в н о говорят . И с о всем не сл уч а й н о Н е к р а си вы х детей п о сей ден ь н е вст речаю . Е. ПОДЗОРОВ. с. Трубетчино, Утро доброе Утро з а ч е р п н у л о ‘ С олн ы ш к о в е д р о м , Д а в о к н о п л е сн ул о Т и хим сер еб р о м . П осм от рела Л е н о ч к а ■— Золот ы е п альч и ки ! А й ! А в о н на стеночке С о лн еч н ы е зай чи ки ! С качут и смеют ся: — Л е н о ч к а , вст авай! В р у к и н е дают ся —- А й ! П о й м а л а , айI Утро улы бает ся! Л е н о ч к а поет! Значит , оч ен ь ве се л о .н Д е н ь ее пройдет ! Н. ГОЛОВ ИНА, г. Данков, Смеялась смехом Из доверия и света, Как будто кольца звонкие — о камень! Как будто чуткие, как колокол, бокалы С размаху чокнутся веселыми боками. Бокалы есть. И есть кольцо на правой. И тишина, Где слышно воду в кранах. И балаганная какая-то есть грусть В потехе погремушек над кроваткой. .. .О, как давно ты не смеялась, Натка. Засмейся так же гениально. Как в царстве том, за тридевять земель, Как будто ветрено тебя не предавали Под хмель, И не нуражилися в ревности хмельной Две алых, диких злости над тобой, И руки грубые не рвали блузки, И не было тебе и зло, и пусто... В голубоватой грусти бьется челка. Зачем ты куришь ненасытно долго!.. Я— тихая. Я многое прощаю. Прощаю, Как доверьем угощаю. Но э*ого простить никак нельзя. Кто перепутал так твои глаза!.. Какой минутой возместить потерю. Когда крадут доверие и веру, Когда из нас весеннее крадут, И щедрый смех крадут у наших губ. Я ненавижу грозно и отпето Того, кто дал и день, и чае потерь! ... Как трудно возвращается все это... —• Наталка, верь. Наталка, слышишь, верь! Что это боль мгновенная — навылет. Что умное и доброе придет. И голубой дымок у губ отнимет. И прежний смех губам твоим вернет. Засмейся смехом Из доверия и света, Как будто кольца звонкие о камень! Как будто чуткие, как колокол, бокалы С размаху чокнутся веселыми боками. Не разлетаются тяжелые веснушки... ...Не плачь, Не плачь же... Натка-хохотушка...*-- М. РУМЯНЦЕВА. ■ ♦♦ ******** ♦ МН4*ММНМ«• МН♦♦ | К о м е о м о л ь ц у У В мальчишечьи годы — в четырнадцать лет вручили тебе комсомольский билет. Ты помнишь слова, что сказал секретарь: — Желаю, мой друг, удачи. И ты как-то сразу взрослее стал, и быть не могло иначе. Но вот уже детство давно позади, и юность—крылатая птица — дерзает, работает, мыслит, творит, к космическим высям стремится. Ты строишь Запсиб и Беловскую Г РЭС, И все на века— надежно. Дома воздвигаешь, сплавляешь лес по быстрым рекам таежным, А вечерами, когда б отдохнуть,—г ты снова за парту садишься.., Я знаю — ты выбрал нелегкий путь, но трудностей ты не боишься. Сквозь бури, пургу и скрипучий мороз, задорный, пытливый и гордый, ты с честью значок комсомольский несешь походкой размашисто-твердой. В. ВОРОШ И Л ИН, инженер-конструктор Л Т З. *☆ ' Р А С С К А З Л Е Д О X О 1— Отключай!—«перекрывая гул ра­ ботающих машин, закричал кто-то. Мастер Василий Николаевич рез­ ко обернулся и увидел Романова. Искаженное от боли лицо. Глаза, ставшие огромными, и широко рас­ крытый рот. Романов кричал, силясь выдернуть руку из-под горячей фор­ мы, но крика не было слышно. Рва­ нувшись, Романов высвободил руку и побежал по пролету. В асилий Николаевич был взбе­ шен. Увидев подбежавшего бригади- ра Петрова, резко кинул: •— Идем в конторку! — Как это случилось?— спросил Василий Николаевич, нервно теребя папиросу. Петров поспешно чиркнул спичкой, поднес мастеру, торопливо загово­ рил: — Пришли мы на смену. Я ему говорю: «Приготовь модели». А он сидит и молчит, вроде и не слышит меня. Я ему: «Ты чего расселся?». А он мне: «Ты потише командуй! При­ знавать тебя не хочу!». И ведь эго не впервой он мне так. Он и о вас треплется... Василий Николаевич поморщился, но только на мгновение и тут же, словно смахнув с лица неприязнь, оборвал: 1 —- Ты о сегодняшнем расскажи. — А что рассказывать? Работать надо, а он смотрит поверх машины и мечтает, как романтик какой... Да я ж говорю: не впервой с ним вся­ кая такая фингифляция случается. Уберите его от меня, Василий Ни­ колаевич. Христом богом прошу. Да я на /него и глядеть не хочу. Псих какой-то! ■— Убрать — дело нехитрое. Че­ ловека не убирают. Разобраться на- до. ...В пролете над литейной машиной замер кран. Василий ч Николаевич, прислонившись к перилам огражде­ ния, что-то кричал крановщику. Обернувшись, он вдруг увидел Ро­ манова. Мишка шел вразвалку, не торопясь. Твердо, словно припечаты­ вая, ставил ноги. Из-под нависше­ го лба и густых мохнатых бровей диковато поглядывали на мир бес­ просветно темные глаза. Мишке бы­ ло лет двадцать. Но то ли темная шевелюра с нивесть откуда взяв­ шейся проседью, то ли эти глаза и не по возрасту дряблые вздрагиваю­ щие от каждого движения щек», но выглядел он старше. Мишка подошел и, нерешительно потоптавшись, протянул мастеру зажатую в огромной ручище оправ­ ку об освобождении от работы. «Даже на пальцах волосы!»— не­ приязненно подумал мастер.—Что, долкхачился?— сердито бцосил он. Мишка отдернул руку со справ­ кой. Виновато пробормотал: — Я и сам не ожидал, что так... Но я буду работать, это ерунда! — Не ожидал, не ожидал!— взор­ вался мастер.— Чего ты вообще ждешь? Сегодня ты руку подста­ вил, а завтра голову подложишь, а нам отвечать за тебя? — Василий Николаевич, да я...— .Мишка поднял глаза, пожевал гу­ бам». От этого торчащие во все сто­ роны из-под фуражки волосы и большие оттопыренные уши смешно зашевелились. Он сорвал фуражку, скомкал ее и неожиданно выпалил: — Да я за эту работу жизнь отдам, если надо! — Ты с Петровым повежливее будь. Он же твой бригадир. Мишка выпрямился, посмотрел в ■сердитые глаза мастера. — Не всякого бригадира стоит уважать! Эх, да что говорить!— он яростно взмахнул • рукой и, круто повернувшись, зашагал по пролету. Мишка неторопливо раскрыл двер­ цу своего шкафа в душевой, погла­ дил забинтованную руку, присел на скамейку. Душевая постепенно за­ полнялась шумом, привычными раз­ говорами отработавших смену. К Мишке подошел напарник — Нико­ лай, удивленно спросил: — Что ж не раздеваешься? — Успею,—нехотя отозвался Миш­ ка. —• Мишк,— Николай присел ря­ дом. — Давеча бригадир говорил, вроде ты уходишь иль переводят те­ бя? Я мимо проходил, слышал. — Что?!— Мишка рванулся, за­ быв о больной руке. — Да куда ты?— испуганно крик­ нул Николай, но дверь за Мишкой уже захлопнулась. В коитюрке мастера было полно людей. Шла сдача смены.. Мишка протиснулся к мастеру. — Василий Николаевич, можно вас на минутку? — Видишь, занят! Завтра погово­ рим.— Мастер отвернулся. — Да я только спросить: правда, что с машины меня?.. — А ты думал, по головке погла­ дят?— перебил мастер. Мишка растерянно потрогал козы­ рек фуражки, посмотрел на равно­ душно опущенные плечи мастера и, махнув рукой, вышел. Вокруг весело перешучивались, кто-то кого-то облил водой и, убе­ гая, спрятался за Мишкину спи­ ну. Но Мишка ничего не замечал. «Может, пойти, рассказать о вче­ рашнем? Поймет? Должен понять!» Но, вспомнив равнодушно согнутую спину и неприязненный взгляд маете-, ра, прибавил шаг. « Мишка силился вспомнить, что еще говорил мастер, и не мог. Помнил только одно: его хотят убрать с ма­ шины. А если он любит "ее? Если ду­ мает о ней, как о живой? Все ей от­ дает. У всех девушки есть, а у Миш­ ки нет. Не такое у него лицо, чтобы кто-то вспоминал о нем с нежно­ стью. А вот здесь, на этой машине, казалось, нашел он свою любовь Сколько раз не мог он по утрам да же ложку в руке удержать, так бо­ лели от работы пальцы. Сколько раз, стиснув зубы, с трудом разми­ нал ноющую спину: не мог еще сла­ дить с капризной машиной. Она I снилась ему по ночам. А теперь когда он покорил ее, когда почувст­ вовал свою силу, его хотят убрать. Утро не принесло радости. Прово­ рочавшись всю ночь, Мишка задре мал только на рассвете и проснулся с ощущением утраты. Смена началась обычно. Мишка с удивительным безразличием надел рукавицы и стал готовить машину к заливке. Дело было привычное и не­ сложное. Постепенно увлекшись, он и не заметил, как прошла вялость, и от утреннего состояния не осталось и следа. Детали, ярко-красные, толь­ ко что отлитые, густо шли на кон­ вейере. Мешка мельком взглянул на бригадира. Петров стоял, расставив ноги в кирзовых, с подвернутыми голенищами, сапогах. Толстый в складках затылок лоснился то ли от жира, то ли от пота. Одной ру­ кой бригадир придерживал форму, а другой показывал, чтобы наливали металл. Машина работала хорошо. Мишка это видел по отлитым дета­ лям. Он хотел хлопнуть бригадира по плечу и, как бывало, сказать: «Хорошо льем!», но вдруг вспомнил все и отвернулся. А Петров, словно угадав мысли подручного, живо вскинул голову. Все лицо его свети­ лось какой-то внутренней радостью, и он, как и прежде, поднял боль­ шой палец вверх, что означало: «Жмем, как надо!» Но тут же, то ли вспомнив что-то, то ли увидев Мишкино хмурре лицо, погасил улыбку в глазах и со злостью стук­ нул ломиком по полу. Заготовив мо. дели, Мишка присел покурить. Раньше к нему сразу же подходил бригадир, дядя Коля, как он звал его про себя и, приставив палец к губам, гудел: «Угости-ка, друг, па­ пироской». А сейчас он не подойдет, не попросит. «А если и попросит не дам!»— решил Мишка. — Эй, Романов!— крикнул брига­ дир. — Нет! Не дам! Как ты!— резко ответил Мишка и почему-то вско­ чил. — Чего не дашь?— удивился бри­ гадир и сразу, будто отсекая раз­ говор, не относящийся к делу, про­ должил:— Собрание сегодня. Проф­ групорг объявлял. Так что после смены не уходить. — А-а-а!— разочарованно протя­ нул Мишка. Просторный зал красного уголка цеха выглядел необычно торжест­ венно. Сегодня будет разговор о присвоении звания бригад коммуни­ стического труда. Р а с с к а з для взрослых Я УЧУСЬ ХВАТАТЬ ЗВЕЗДЫ Мне девять лет. Папа любит гово­ рить, что у меня есть задатки. Мама с ним соглашается и говорит, что это от воспитания. Она и папа положили кучу сил. чтобы воспитать меня. Гораздо больше, чем кладут наши соседи Лершиковы на воспи­ тание своего двухлетнего Женьки. Мама говорит, что он постоянно мокрый, потому что его вовремя не приучили к горшку. Она часто рас­ сказывает папе, как меня приучали к горшку. А Марье Ивановне Пер- шиковой не говорит. Потому чго Першиковы никогда не смогут дагь хорошего воспитания своему Жень­ ке. Они не умеют хватать с неба звезд. А мой папа умеет. Потому что мы лучше Першиковых. Папа подарил мне толстую клеен­ чатую тетрадь и сказал, что я могу записывать в нее самые яркие впе­ чатления от общения с жизнью и развивать свои задатки. В тот же вечер мы пошли в цирк. Мне очень понравился фокусник. Он прятал толстую женщину в черный ящик, а потом открывал его, и ее .там уже не было. А папа засмеялся и сказал маме, что он еще год на­ зад спрятал в своем штате целую баскетбольную команду, и ее до сих пор никто не нашел. Потом мы смот­ рели, как артисты ходили вниз го­ ловой по потолку. Мама ахала, а папа сказал, что все они держатся за веревочку, и 'ничего тут страшно­ го нет. Он сказал у него на работе еще, что если бы была такая вере­ вочка для страховки, то мы давно бы имели дачу. Мама ответила, что ав­ томобиль лучше. Это не так бро­ сается в глаза, как дача. Тогда папа сказал, что он поищет веревочку, хотя это очень трудное дело. Гораз­ до труднее, чем хватать с неба звез­ ды. Мне очень хочется посмотреть, как папа и мама хватают звезды. Но звезды бывают ночью, а ночью 'я сплю. Надо будет попросить папу разбудить меня, когда он соберется ловить звезды. Это, наверное, страшно интересно. Недавно к нам приходила Марья Ивановна. Она показала маме платье, которое купила. Мама ска­ зала: — Очень мило и элегантно. Впол­ не современно. Потом они разговаривали о Жень­ ке. Мама хвалила Женьку и просила папу подтвердить ее слова. А когда Марья Ивановна ушла, мама серди­ то сказала папе: — Ты только подумай: эта тыд- ра вообразила, что ей к лицу чер­ ный цвет. С ее-то формами. — Все хотят следовать моде, — сказал папа. Тогда мама рассердилась еще больше и заговорила о звездах. По­ том стала жаловаться папе на Пер­ шиковых, которые растягивают сво­ ему Женьке желудок, и потому мальчик такой безобразно толстый. Мама сказала, что если бы кто-ни­ будь в детстве растянул желудок папе, то она ни за что не вышла бы за него замуж. А я опросил маму, что такое «тыд,ра». Мама засмея­ лась, а папа сказал, что я уже до­ статочно взрослый, чтобы понять, какие вещи можно выносить из до­ ма, а какие нельзя. Я обиделся и сказал, что никаких вещей из дома не выношу. Мама погладила меня по голове и сказала, что я умный мальчик, а Першикозы никогда не смогут дать своему Женьке порядочного воспитания. Потом она и папа долго объясняли Ане, что такое такт в отношениях с соседями. Я понял, что в лицо Пэр- шиковым нужно говорить только приятное. А за лицо нужно их ру­ гать. Про «тыдру» родители мне так и не объяснили. Придется спро­ сить об этом у учительницы. Спросил. Учительница покачала головой и сказала, что я начинаю поддаваться влиянию улицы и при­ дется поговорить об этом с моей мз- <мой. Я ответил ей, что про «тыдру» говорила сама мама. Учительница снова покачала головой и ничего не сказала. Когда начался урок, она стала рассказывать нам о Прометее, кото­ рый украл у богов коробку спичек и отдал людям. За это его прикова­ ли к с к а л е . Все ребята слу­ шали, разинув рты, а я не верил. Я помнил, как па­ па однажды рассказывал про одно­ го начальника отдела снабжения. Тот украл и отдал кому-то це­ лый вагон строительного кирпича. И за это его взяли на поруки. Па­ па говорил, что сам подписывал ха­ рактеристику. А тут, за коробку спичек—/на всю жизнь к скале. Я по­ нял, что учительница на уроке в глаза говорит одно, а за глаза дру­ гое. Когда я пришел из школы домой, то увидел во дворе новый автомо­ биль и в нем папу. Папа поманил меня, открыл дверцу, и мы долго катались по городу. Мама сказала, что папа выиграл машину по лоте­ рее. Но я думаю, что она так гово­ рит из соображений тактичности. Я думаю, что папа все-таки нашел у себя на работе веревочку, про кото­ рую говорил тогда в цирке. А вчера папа увидел мою тетрад- ку и поинтересовался, что я гуда записываю. Потом он позвал маму, и они читали вместе. Мама охала, как будто ее все время кусала мош­ ка. А папа сказал, ткнув пальцем в последнюю запись: — Он уже начинает мыслить от­ влеченными категориями. Это опас­ но. И меня выпороли. Первый рае за девять лет, А. ЖАРЕН ОВ. Мишка взглянул на часы. До на­ чала еще есть время. Он прислонил­ ся к стене и достал папиросу. Л юди шли на собрание подтянутые, раз­ румянившиеся после бани. В от про­ шел Петров. Черные мокрые волосы аккуратно зачесаны назад, в руке зажата новенькая серая кепка. Бри­ гадир ступает твердо, уверенно. В чем ему сомневаться? План бригада перевыполняет, нарушений дисцип­ лины нет. «А почему только план? —думает Мишка. — Разве коммунизм — это только тонны? А вот жить так, что­ бы, уходя со смены, не оставлять это звание в шкафу вместе со спецов­ кой!.. И о чем это я думаю? Может, завтра меня уже не будет на маши­ не? Может, даже сейчас ©б этом окажут? Нет, сейчас не скажут...по- том». Рука вспухла и отчаянно горела. Голова кружилась. В медпункте да­ ли направление в больницу, но он не пошел: еще упекут, чего доброго, на больничный... Собрание началось. Мишка подо­ зрительно взглядывается в знако­ мые лица: /небось, уже знают, что его хотят перевести... Петров, не об­ ращая внимания на окружающих, оживленно переговаривается с сосе­ дом. «И такой будет в бригаде ком­ мунистического труда!» На трибуну один за другим выходят рабочие. Мишка слушает и не слышит, что они говорят. Работать до боли в каждой косточке — это пожалуй­ ста! Это он может. А вот дойти до этой трибуны, сказать им всем про то, что горит... А они идут — ниче­ го! — Слово бригадиру лучшей брига­ ды Петрову!— объявил председа­ тель. Мишка вздрогнул и выпрямился. Сидевший рядом заливщик весело толкнул его в бок: «Выше голову! И мы не лыком шиты!». Петров шел к трибуне. Мишка весь напрягся. Еще не поздно, еще можно его остановить, напомнить. И тогда эти руки, которые сейчас уверенно возьмут то, что не принад­ лежит им, эти глаза, которые будут гордо смотреть на людей, потеряют право это делать. А ребята? Они же не такие. Петров говорил так же уверенно, как шел к трибуне. «Может, дейст­ вительно не надо...»— вяло подумал Мишка. И будто снова, как два дня назад, почувствовал холод речной воды и ярость, душившую его впер­ вые в жизни. Нет, надо! — Дайте мне слово!—Только чго трибуна была так далека, а сейчас ее будто двинули Мишке навстречу. Встал возле и растерялся. ' Сколько глаз удивленных и веселых, хмурых и озорных! На миг он зажмурился и спросил притихший зал каким-то не своим, резким голосом: «Имеем ли мы право называться бригадой ком­ мунистического труда, когда сам бригадир не достоин этого звания? Нет, не имеем!» Зал словно качнулся. Все лица слились в одно. Мишка говорил и видел только это лицо и то, что случилось два дня назад, то, из-за чего он, задумавшись, обжег руку... ...Он любил смотреть ледоход. Ог­ ромные, с остатком зимних дорог льдины штурмуют опоры моста. Они лезут на них со скрежетом, разла­ мываются и, обессиленные, усмирен­ ные, с мелодичным перезвоном шле­ паются в желтый поток воды меж опо/р. А вокру г— веселый весенний гомои. Мальчишки хлопотливо обжи­ вают прибитые к берегу льдины. И то дн от ласкового весеннего ветра, то ли от простора разлившейся до самого горизонта реки, хочется сме­ яться и вместе с этими мальчишка­ ми лезть на льдины. Мишка давно уже стоял на бере­ гу и смотрел на приближающуюся льдину, покрытую сухим тростни­ ком. На душе было так легко и спо­ койно, будто в мире вообще не су­ ществует никаких тревог. И вдруг над рекой разнесся истошный дет­ ский крик. Это было так неожидан­ но, что Мишка сначала не поверил. Но крик, отчаянный и страшный, не затихал. Мишка оглянулся: на льди­ не, медленно отдаляющейся от бе­ рега, у самого края стоял мальчиш­ ка. Он испуганно кричал, боясь сдвинуться с места. «Л одку надо, лодку!» — Мишка рванулся с места. О&оло ближай­ шего дома стояла лодка. М,уж«к в изношенной фуфайке неторопливо вытаскивал весла из уключин. — Дядь, товарищ, лодку! — за­ дыхаясь от быстрого бега, попросил Т | Р Мишка. — Маль- I Ц чишка на льдине! I В Но узловатые, с -Щ, черными ободка- щ ^ ми на ногтях ру­ ки, не спеша, про­ должали свое дело. — Слышь, что ли? — Мишка сза­ ди потянул человека за фуфайку. —1 — Ты чегой-то хватаешься? — сразу рассвирепел мужик. — Не твоя! — Дядя Коля?... — о п еши л Мишка. — Это же я, Мишка. Ну скорее! Маленький такой на льди­ не... — Ну и черт с ним, — лениво ото­ звался Петров. — Нехай мать за ним лучше смотрит.. — Да как же ты так?! — в от­ чаянии крикнул Мишка. — Не дам. Лед на реке. Лодку загубишь,—'спокойно ответил брига­ дир и перенес ногу в большом ре­ зиновом сапоге через борт. Мишка остервенело сжал кулаки: — Так вот ты какой, сволочь! —• И Петров растянулся на мокрой глине. Мишка с силой оттолкнулся веслом и, лавируя между льдинами, что есть силы помчался к мосту. Он не слышал ни криков с берега, не чувствовал ни холода, ни /стра­ ха. И только подплыв к мосту и увидев, наконец, мальчонку, прыг­ нувшего с чьей-то лодки на берег, понял, что его помощь уже не нуж­ на. По берегу, размахивая руками, бе­ жал Петров. Мишка подгреб и, бр'Осив под ноги ему весло, пнул ногой корму лодки: — Подавись ты ею, куркуль!.. — Ну /вот и все. Вот какой он, — • устало закончил Мишка. В глухой тишине неестественно визгливо прозвучал голос Петрова: — Врет он все! Кого вы слушае­ те? — Петров суетливо поднял руки, заискивающе наклонился к прези­ диуму. — Он что хошь выдумает. Он же психический, в больнице ле­ жал, — Петров выразительно покру­ тил пальцем у лба. — Ему и рабо- тать-то у нас нельзя. Вот у началь­ ника бумага есть. — Что? Как ты сказал? *— едва слышно прошептал Мишка и с на­ деждой посмотрел на начальника. Но тот молчал, опустив голову. Ему было неловко. Когда же Мишка по­ дошел вплотную, он тихо сказал: —.Ты не волнуйся, Романов. 0<х танься после собрания, поговорим. Но Мишка уже не слушал его. По­ шатываясь, он спустился по нетвер­ дым ступенькам, не поднимал го­ ловы, прошел к двери. Перед сменой мастер зашел к на­ чальнику цеха. — Константин Андреевич, Рома­ нов не вышел на работу. Не случи­ лось ли с ним чего? — Василий Ни­ колаевич чувствовал себя гадко. Со вчерашнего дня не проходило, не да­ вало покоя ощущение какой-то сво­ ей вины перед этим парнем. Что-то здесь не так, в чем-то он, Василий Николаевич ошибся, чего-то не до­ глядел. Константин Андреевич что-то ис­ кал среди бумаг на столе: — Я не успел тебя предупредить. Тут бумага одна пришла. Да куда же она могла деваться?- Из псих­ диспансера. Я тут с Петровым раз­ говаривал, а ее принесли... А, вот она! Читай. Нельзя Романову на литейной машине работать. В асилий Николаевич взял бумагу. Прочитал ее раз, потом еще раз. Быстро взглянул на начальника. — Так это же не о/н, не Романов... то есть Романов, но не Мишка. Это другой, разнорабочий... понимаете? Константин Андреевич резко под­ нялся, выхватил злополучную бума­ гу. Василий Николаевич взял со сту­ ла кепку. — Я к Романову, в общежитие.— И уже у порога добавил. •— А Пет­ рова подлеца правильно вчера раз­ делали... И. что звание не присвои­ ли, тоже верно... Зазвонил телефон. — Да, слушаю. — Констая тин Андреевич нахмурился, взглядом задержал уходящего мастера. Мед­ ленно положил трубку на рычаг. — У Романова воспаление легких. Ви^но, тогда прохватило. И с рукой плохо. В больнице он... ночью от­ везли. — Я в больницу! — В асилий Ни­ колаевич порывисто шагнул к две­ ри. — — Зайди в цехком. И ему... Ро­ манову, скажи, пусть не волнуется. Ну да ты знаешь. В асилий Николаевич ушел. Кон­ стантин Андреевич поднял телефон­ ную трубку, набрал номер цеха. — Петрова ко мне! А. ЦАРЕВ, § мастер участка трубцеха завода «Свободный сокол». . Баллада о кленах Пламя кленов осенних, Шелест листьев и шум. Никакого спасения От волнующих дум. Почему лист кленовый Так пунцово-багрян? Может, сердце отцово Здесь сгорало от ран? Да, мне верится, верится, Я теперь убежден: Из отцовского сердца Вырос огненный клен. Мой отец в сорок первом Знамя в схватку понес И упал... Каждым нервом В землю-матушку врос. С нею кровью н телом Слился в сплаве одном. Стал он яблоком спелым И пшеничным зерном. Стал он утренним светом И домашним огнем. Клены шепчут об этом, Клены помнят о нем. То не жар листопада — Кровь отцова горит. Будто сквозь канонаду Мне отец говорит: «Мы теперь уж не выйдем Погулять на луга. Мы не видим, не видим, Как плывут облака, Как с заснеженных вишен Льется дождь лепестков. Мы теперь не услышим На заре петухов. Мы стояли, как скалы, Мы бросались под танк. Нас медсестры искали В самом пекле атак. Мы поля оросили Жаркой кровью своей Ради счастья России, Ради вас, сыновей. Сын мой, кровь моя, слышишь? Я слежу за тобой. Чем живешь ты? Чем дышишь? Как бросаешься в бой? Коль завет мой нарушишь, Жгуч мне будет свинец. Сын мой, кровь моя, слушай!». — Слышу, слышу, отец! ...Смолкла вдруг канонада. Только в горле комок. Льется шум листопада, Плещет речка у ног. А. ВАС И Л ЬЕ В .