Ленинский путь. 1970 г. (г. Елец)

Ленин с нами в красоте, в синеве, В непогоду и в дождь 0н идет по Москве, Наш учитель И вождь. Ленин смотрит Вперед, Ленин с нами сейчас, По стране он идет, Щуря, краешки Глаз. Ленин с .нами Сто лет, Значит, все по плечу. Если нужен совет — Мы идем к Ильичу. И. САМОЙЛОВА. с. Ериловка. Ленинский сов ет я в трудный час ' всегда к нему иду, Его тома мне светят мудрым светом, ,*0ни отводят от меня беду Простым и всеобъемлющим советом. Пройдут десятки, сотни тысяч лет, Потомки наши обживут планеты. Но вечно будет ленинский совет Единственным Vи правильным советом! Алексей РОМАНОВ. П А М Я Т Ь Н е д об р ой памяти моей , ме знаю , чем не угодила. Н о с каж дой ночью все черней война кадит своим кадилом . "Я повторяю , что ее не помню . П овторяю кро т ко . Ну , а война твердит свое ■и не дает мне слов на откуп . “Что ей — детей крестить со мной? ...Ей черным ходом несогласно ттроникнуть раною с квозной т мой мир . А дальше — безопасно... А дальше, дальше м не опять с кво зь сны бежать, не понимая ,— ку д а , зачем . И чья -то мать ААне р у к у буде т жать, рыдая. И я очнусь, к а к ная1ву, и к матери своей — с кво зь темень. И, ка к незрячая, пойму . что это — ме со М1НОИ, а с теми, кто спит сейчас гл убо ким сном , не зная ни тревог, ни м уки , ко го ни взрывом , ни письмом не растревожат больше 3 |В 1 у|КМ. ...И только девочка порой в районе, дальнем от столицы, мне скажет с грустью : «Боже мой , неуж то вам война все снится?» И голову едва подняв от голубой о б л ож ки «Юность», она осудит не меня, а сон, в ко то р ом я очнулась. . А я, почти уж е стыдясь при ней своей нестихшей боли, с ка ж у нелепо : «Я о вас — не о себе — так беспокою сь . Я так привычна к этим снам. Я ож и в у — у ж так ведется. Я вынесу... А ка к -то вам вд р у г пережить войну придется...». С. МЕКШЕН. ВСЕ ВПЕРЕД! Все на милой земле интересно. Года ярко цвету времена, Но порой вдруг покажется пресным— Лето, осень, зима и весна. Человек — вечно ищущий путник— Все земные познал чудеса. Наяву чудо-чудное, спутник. Сотворил и вознес в небеса. Но п хам, беспокойному, тесно: Что-то манит и ма.нит вдали. Может, это уже и нечестно— Тяготиться радушьем земли? Может быть. Только время такое — В ногу с ним не успеешь — позор. Так и хочется тронуть рукою В небе дальних созвездий узор. Все вперед! — как закон непреложный. Снова сборы в немыслимый путь. И тревожно шуршит подо-рожник, I Ива слезы роняет на грудь. Нет, не ради томительной скуки, Не в угоду затее пустой Забываем про горечь разлуки, Околдованные высотой. А. СИНЕЛЬНИКОВА. ВзятЬ силой власть Погасли доменные печи, И копи залиты водой, А на трибунах пышны речи Перекликаются с нуждой. О, небо, сколько слов красивых, На ветер брошено отсель... Россия — голубое диво — Судьбою брошена на мель. Но выход есть — отбросить путы, Остановить поток речей. Не медля ни одной минуты. Взять силой власть у богачей. А. ВЕРМИШЕВ. Октябрь. 1917 г. ПО РАССКАЗАМ ЧЕХОВА На киностудии «Мосфильм» в творческом объединении «Теле­ фильм режиссер Михаил Швейцер снимает картину под общим названием «Карусель» по ранним рассказам А. П. Чехова. НА СНИМКЕ: снимается одна из новелл фильма «Циник». Справа в роли Сюсина —артист Юрий Волынцев, Фото В, МАСТЮКОВА. Фотохроника ТАСО. Из армейской тетради Медсестра в палате один. А боль остра. «Придет ли сейчас. Сюда сестра? О, если б пришла! Как легче с ней. Ласкающий взгляд, Разлет бровей... Она не придет. Ведь ночь давно..,». И только луна Глядит в окно. А что от нее? Холодный свет. Ни ласки, ни слов - Молчит в ответ. «Бывает рассвет, И тот с луной...» В раздумьях своих Уснул больной. Проснулся, глядит: Цветы стоят. Й сразу—>в улыбке Больного взгляд. 1 Зажигалка Она отцу огонь дарила В окопах грязных и сырых. Огнем пылающим сушила Портянки, обувь... О былых Годах сейчас он вспоминает. Даря реликвию свою. Сегодня он пока «е знает. Что, может быть, она в краю Сибирском, щедром и суровой (Я с ним уже давно знаком) Согреет пламенем костровым Или махорочным дымком. А СУХОРУКОВ. НАШ КАЛЕНДАРЬ 22 октября исполнилось 100 лет со дня рождения русского писателя Ивана Алексеевича Бунина (1870—1953). Творчест­ во его глубоко национально. Судьбе русского народа, русско­ го крестьянства он посвятил са­ мые талантливые страницы сво­ его труда. Не поняв и не при­ няв Великую Октябрьскую со­ циалистическую революцию, пи­ сатель эмигрировал. Но лю­ бовью к России, к русскому на­ роду было проникнуто и все его послереволюционное твор­ чество. Поэтичные бунинские рассказы 90-х гидов, «крестьян­ ские новеллы» и другие произ­ ведения живут в русской лите­ ратуре и в сердцах ее читате­ лей. Фотохроника ТАСС. Г Ы Л ли'ЭТО сон, или час ночной таинственной жизни, которая так похожа на снови­ дение? Казало 1 Сь мне, что осен­ ний грустный месяц уже дав­ ным-давно плывет над землей, что наступил час отдыха от всей лжи и суеты дня. Каза­ лось, что -уже весь, до послед­ него нищенского угла заснул Париж. Долго спал я, и, на­ конец, медленно отошел от ме­ ня сон, как заботливый и нето­ ропливый в^рач, сделавший свое дело и оставивший больного уже тогда, когда он вздохнул полной грудью и, открыв глаза, улыбнулся застенчивой и радо­ стной улыбкой возвращения к жизни. Очнувшись, открыв глаза, я увидел себя в тихом и светлом царстве нЬчи. Я неслышно ходил по ковру в своей комнате на пятом эта­ же и подошел к одному из окон. Я смотрел то в комнату, большую и полную легкого сум­ рака, то в верхнее стекло ок­ на, на месяц. Месяц тогда об­ ливал меня светом, и, подняв глаза кверху, я долго смотрел в его лицо. Месячный свет, про­ ходя сквозь белесые кружева гардин, смягчал сумрак в глу­ бине" к-омнаты. Отсюда месяца не было видно. Но все четыре окна были озарены 5(рко, как и то; что было возле них. Месяч­ ный свет падал из окон бледно- голубыми, бледно - сепебриеты- ' ми арками, и в каждой из них был дымчатый теневой крест, мягко ломавшийся по озапен- ным креслам и стульям. И в кресле у крайнего окна сидела та, которую я любил, — вся в белом, похожая на девочку, бледная и прекрасная, усталая ото всего, что 1 мы пережили й что так часто делало нас злы­ ми и беспощадными врагами. Отчего она тоже не спала в эту ночь? Избегая глядеть на нее, я сел на, окно, рядом с ней... Да, поздно, — вся пятиэтажная забытым осенним ночам, кото­ рые видел я когда-то в детст­ ве, среди холмистой и скудной степи щзедней России. Там ме­ сяц глядел под мою родную кровлю, и там впервые узнал и полюбил я его кроткое и блед­ ное лицо. Я мысленно покинул Париж, и на мгновение помере­ щилась мне вся Россия, точно Иван БУНИН стена противоположных домов темна. Окна там чернеют, как слепые глаза. Я заглянул вниз, — узкий и глубокий коридор улицы тоже -темен и пуст. И так во всем городе. Только бледный сияющий месяц, слег­ ка наклоненный, катится и в то же время остается недви­ жимым среди дымчатых бегу-- щих облаков, одиноко бодрст­ вуя над городом. Он глядел мне прямо в глаза, светлый, но немного на ущербе и оттого — печальный. Облака дымом плы­ ли мимо него. Около месяца они были светлы и таяли, даль­ ше сгущались, а за гребнем крыш проходили уже совсем угрюмой и тяжелой грядой... Давно не видел я месячной «очи! И вот мысли мои опять возвратились к далеким, почти с возвышенности я взглянул на огромную низменность. Вот зо­ лотисто -. блестящая пустынная ширь Балтийского моря. Вот — хмурые страны сосен, уходящие в сумрак к востоку, вот — ред­ кие леса, болота и перелески, ■ниже которых, к югу, начина­ ются бесконечные поля и рав­ нины. На сотни верст скользят по лесам рельсы железных до­ рог, тускло поблескивая при месяце. Сонные разноцветные огоньки мерцают вдоль путей и один за другим убегают на мою родину. Передо мной слег­ ка холмистые поля, а среди них — старый, серый помещичий дом, ветхий и кроткий при ме­ сячном свете... Неужели это тот же самый месяц, который глядел когда-то в мою детскую комнату, который видел меня потом юношей и который гру­ стит теперь вмёсте со мной о моей неудавшейся молодости? Это он успокоил меня в свет­ лом царстве ночи... — Отчего ты не спишь? — услыхал я робкий голос. И то, что она первая обра­ тилась ко мне после долгого и упорного молчания, больно н сладко кольнуло мне в сердце. Я тихо ответил: :—Не знаю... А ты? И опять мы долго молчали. Месяц заметно опустился к крышам и уже глубоко загля­ дывал в нашу комнату. Прости! — сказал я, под­ ходя к ней. Она не ответила и закрыла ■глаза руками. Я взял ее руки и отвел их от глаз. По щекам ее катились слезы, а брови были подняты и дрожали, как у ребенка. И я опустился у ее ног на колени, прижался к ней лицом, не сдерживая ни своих, ни ее слез. —Но . разве ты виноват? — шептала она смущенно. — Раз­ ве не я во всем виновата? И улыбалась сквозь слезы ра­ достной и горькой улыбкой. А я говорил ей, что мы . оба виноваты, потому что оба на­ рушили заповедь радости, для которой мы должны жить на земле. Мы опять любили друг друга, как могут любить толь­ ко те, которые вместе страда­ ли, вместе заблуждались, но за­ то вместе встречали и редкие мгновения правды. И только бледный, грустный месяц видел наше счастье...