Ленинская искра. 1960 г. (с. Боринское Липецкой обл.)

4 - — • .... Л Е Н И Н С К А Я И С К Р А 11 декаб ря 1960 года Лг 146 ( 2668) аз а щ & Юмо ри стический ра сск аз Подъехав к палисаднику район­ ной амбулатории, дед Анастас, понуро сидевший на подводе, вдруг туго натянул вожжи и так откинулся назад всем телом, как будто он остановил не доживаю­ щую свой век пегую кобылу, а по крайней мере огнедышащего дракона. — П-'рру! Стой! — прокричал он, хоть лошадка давно остановилась. Дед старательно привязал вож­ жи к ограде и подошел к недоб­ рожелательно глядевшему на него Ивану Петровичу Кузовкину, уг­ рюмому рослому старику. Он си­ дел в холодке на- скамейке в па­ лисаднике и подпирал своей спи­ ной стену амбулатории. — Здорово, ” кум! — приветливо сказал Анастас. — Чего-то ты тут сидишь? Опять захворал? И с че­ го бы это? Никак, утром я тебя в огороде видал, и вот тебе на... В голосе Анастаса было непод­ дельное участие в такое трога­ тельное сочувствие, что любое бы сердце дрогнуло. Но Кузовкин, видимо, отлично знавший Анаста­ са, мрачно процедил сквозь зубы: — Не все ж такие двужильные, как ты. Один язык у тебя, как динама: подведи ремень — моло­ тить можно... Кузовкин чихнул, и Анастас, будто не заметив яда кумовых слов, проговорил нежно: — Будь здоров, твоя правда! Приходится двужильным быть. А то как же? Мне вот к Октябрю дали чесанки с калошами да к Маю костюм из чертовой кожи. А Федорыч как про меня сказал: „Наш столбовой колхозник"... Кузовкин опять чихнул. — Будь здоров, моя правда! — И, поглядев сочувственно на ку­ ма, защелкал языком: — Ай-ай-ай, как ты чихаешь! Питание, видать, заело. В артээс тебя надо ставить, на ремонт. Не помогут тебе доктора... Анастас сел. Больные, истом­ ленные скукой ожидания, сразу почувствовали в беседе скрытый смысл и навострили уши. Будто не замечая злой гримасы Кузов- кина, Анастас заговорил, обра­ щаясь ко всему обществу: —Кто у нас лечит знаменито, так это председатель Журкин Иван Федорыч. Намедни только пахоту начали, приходит он в поле, а тракторист Селищев, Колька, залез в вагончик, лежит животом вниз и спит. Разбудил его Федорыч и спрашивает: „Что с тобой? Никак, захворал?" „Жи­ вотом маюсь". „А что же у тебя: колики или боль?" „Гудет все и крутит". „Скажи, пожалуйста!" Отошел Федорыч, пошептал чего- то Зиминой Ксюше, стряпухе, а та сразу снялась и ушла. Прове­ рил председатель работу всю. Где огрехи велел запахать, где взять поглубже, с бригадиром потол­ ковал. Только он с делами по­ кончил, подлетает Зимина на бе- дарке, а запрягли в неё нашего племенного жеребца Кречета. Са­ дится в бедарку Иван Федорыч, подъезжает к вагончику и стучит На лугу Розовое, синее, Белое вок руг, В се ребри стом инее Расцветает луг . Запуши ло стежки, А с реди по лян В золот ых се реж ках Клев ер да бур ьян . Вд оль реки на взгорье Тысячи огней— Словно маки в поле, Стаи снегирей. А подстать ромашкам В ледяной тиши В праздничных рубашках Зябнут камыши. И цветет по праву В эту благодать Жухлая отава— Ледяная гладь. 8 . Егоров. Село Васильевка. Ц е л и т е л ь в него кнутовищем: „Выходи, Коленька, к врачам тебя повезу!" А тот бледный весь, трясется, а все же выходит. „Гляди, лица на тебе нет, помрешь еще тут, в поле. Выходи, родной, сам тебя свезу в район к докторам. Они там сразу узнают, что у тебя там „гудет и крутит" и какая это чу­ ма к тебе привязалась". Стоит Селищев ни жив ни мертв. Всю ночь просидел он в садочке с председателевойдочкой Татьяной, а теперь глядит на ее отца и думает: „Авось, помилует! Зять ведь я тебе будущий". А Федо­ рыч свое гнет. „Садись,—гово­ рит,—нельзя болезнь запускать". Видит Селищев, что шутки пло­ хи, и говорит: „Да мне вроде легче становится". А Федорыч не отстает: „Сейчас легче, а я уйду— опять загудёт". „Да меня уж со­ всем отпустило". „Ага, отпустило! Так вот: садись либо в бедарку, либо за руль... Выбирай сам". И пошел Селищев к трактору. Так верите, теперь он боится в село к нам придти:.как только явится, его и старый и малый спрашива­ ют: „Ну как, Селищев, зажило пузико?" —Вот это вылечил!—сказал кто-то из ожидающих. —А сам Журкин его же осе­ нью премировал,—нехотя проро­ нил Кузовкин. —Верно, кум, премировал!—с восторгом согласился Анастас.— Заработал—получай, а симулиро­ вать начал—держись! Он обвел глазами слушателей и увидел, что на их лицах неви­ димые недуги отразились теперь ярче. Анастас сказал: —Наш Федорыч не только сво­ их больных лечит, он на весь район принес облегчение. За ме­ дицину здешнюю взялся... —Как же это? —А так. Пока пшеничку сеяли, у нас был выход сто процентов. —Анастас невинно взглянул на Кузовкина. —Вот ты, кум, на что уж хворый, и то с десяток тру­ додней отхватил. А потом, как запаровала земля, свои огороды время копать,—сразу у лодырей болезни начались. Идет это Фе­ дорыч домой с поля, глядит: Гра- чиха в своем огороде шурует. Подошел Федорыч потихоньку, а она копает—только пыль столбом. Федорыч и говорит: „Эх, Ефимов­ на, вот так бы ты да в поле старалась". Охнула Грачиха, при­ села. „Хворая,—говорит,—вот по­ копаю малость и сяду, поясница разламывается. Мне не веришь— справку погляди. Вот оно освобож­ дение. Поглядел Федорыч справ­ ку, идет дальше, задами. А Коло- ментов тоже у себя в саду. Ли­ хорадка у него. Вышел он ябло­ ни окапывать, чтобы озноб сбить, согреться. Федорыч и говорит: „Ты бы на поле грелся: сев идет". А тот объясняет: „Не могу: от врача имею пять дён“. Так и выявил Федорыч в тот день не менее пяти лодырей, и все со справками. — Весной народ чаще болеет. Зимой холодно, а воздух здоро­ вей. — Да погоди ты с воздухом. Слушай дальше. Осерчал Иван Федорыч, приходит в правление, а туда как раз Иван Канищев за­ бежал, наш бригадир огородный. Здоровенный он мужик, косая са­ жень в плечах. Федорыч и гово­ рит ему: „Поезжай-ка ты, тезка,- сейчас в район, в амбулаторию. постони малость, может, и тебе освобождение дадут. Там,'— гово­ рит, — врач молодой, вот его и обкручивают наши некоторые". Канищев сел в бедарку и сюда. И что же ты думаешь? Возвра­ щается через час и кладет на стол Ивану Федорычу справку: „Вот, пожалуйста, общее недомо­ гание". Три раза охнул — и сразу постельный режим, пять дён. А сам ржет. Тут Иван Федорыч встает, подходит к телефону, зво­ нит в район и говорит: „Врача мне, самого главного... Доктор! Скажите, как вы там справки дае­ те: по болезни али по желанию? И я думал, по болезни, а гляжу: все ваши освобожденные на сво­ их огородах шуруют, только дым идет коромыслом!.. Да я к вам нарочно своего бригадира посы­ лал. Вот он против меня сидит, смеется, аж зашелся весь. Три раза, говорит, охнул — и дали постельный режим". Сказал это Иван Федорыч и дает отбой. Он у нас всегда так. Не кричит, не ругается, а скажет, как завяжет. И что же вы думаете? После это­ го случая здешний врач проверя­ ет строжайше. В середку загля­ дывает, болен али нет. Лучами просвещает. — Ври больше, — сказал мрач­ но Кузовкин. —Чего же „ври"! Разве я вру? Вчера Грачиха сюда приходила, так ей фельдшер сказал: „Доволь­ но, тетка, охать. Если своя пояс­ ница тебе не нравится, мы тебе те­ совую поставим. Иди просветим". А Грачиха бочком, бочком—и до­ мой. Сегодня на парники первая вышла. А кто тут целитель Пан­ телеймон? Иван Федорыч. Он медицину подтянул. Вот какие дела!.. Дела для симулянтов были ясно неважные. —У меня рана под коленкой,— робко сказала женщина. —Рана—вещь заметная, да еще под коленкой. Тебе беспри­ мерно освободят,—авторитетно сказал Анастас. —А меня лихорадка бьет. —Смотря как бьет. Если в по­ ле бьет, а на своем огороде от­ пускает, так это тебя своя лич­ ная собственность корчит. Кузов­ кин сидел с непроницаемым ли­ цом. Анастас взглянул на него, встал и сказал: —Ну, поправляйся, кум. Мне еще вторую ездку надо сделать. Редиску и огурцы отвез в чайную, а сейчас еще в „Плодовощ" кар­ тошку повезу. Он вышел из палисадника, от­ вязал вожжи и с посвистом гик­ нул на лошаденку. И вдруг Ку­ зовкин вскочил и закричал ему вслед: —Кум, а кум, стой! Анастас придержал лошадь. —Ты как поедешь: рощей или мимо токов? —Рощей... —Будь друг, поезжай мимо то­ ков: мне в стан надо В свою бригаду. —Ладно, садись. Почему для друга крюк не сделать? Тем. бо­ лее для хворого. Кузовкин проворно догнал те­ легу и сел, свесив ноги, спиной к Анастасу. Нельзя сказать, что­ бы ему было так удобно сидеть, но, видимо, смотреть в- глаза сво­ ему целителю ему было еще труднее... В. Сухаревич. Н а р о ч н о н е п р и д у м а е ш ь Из последнего слова обвиняемого „ ...Г р аж д а н е с у д ь и ! Я р а с ­ с к а з а л в а м свою б и о гр аф ию ж и з н и . М н е 3 2 года , и я всегда ч е с т н о т р у д и л с я и т о л ь к о п е р в ы й р а з в ж и з н и о п о з о р и л с к а м ь ю п о д с у д и ­ м о г о ". Из заявления „Я н е м о г у б о л ьш е с н е й ж и т ь п о т о м у , ч т о н и р а ­ з у н е бы л с н е й с ч а с т л и ­ вы м н и в л о т е р е е , п и п о о б л и г а ц и я м ...' („ К Р О К О Д И Л '). Фотоэтюд. А. Терехин. В С Т Р Е Ч А Сердце билось медленно-медленно. Застывшему времени в такт Сквозь день, пропыленный и ветреный, Приближалась моя мечта. Лес шумел, как далекий поезд, Близко к станции подступя, И так ж е , как я, беспокоясь, Ждал тебя ... ❖ * К' * * Пусть забытые лыжи Еле-еле скользят — На полюсе можно выжить, В одиночестве выжить нельзя. Вьюги всему научат: Что каждому трудно в пути, Что вместе погибнуть — лучше,’ Чем одному спастись. И пусть исступлённей, чем прежде, С востока зовет заря — Можно терять надежду, Друга терять нельзя. С. Лукашова. Мне вспомнился Мне вспомнился на ветках белый пней. На фоне неба, словно кружева, Мы шли с тобой в чудесный вечер зимний, Хрустел снежок, кружилась голова. Не знаю, помнишь ты ли этот вечер, Но для меня он—сказка навсегда, Когда снежинка, падая на плечи, Искрится, как хрустальная звезда. II рядом ты... Поверишь ли чудесней, Счастливее не помню я минут, Они навек остались в сердце песней, Которую и годы не сотрут. И вот сейчас, когда гляжу на звезды,' На инеем покрытые кусты, По воле сердца, несмотря на версты, Со мною снова рядрм, милый, ты. Р е д а к т о р В. Д Е Е В . Как хорошо на улице В первый весенний день. Я не хочу зажмуриваться— Пусть солнце везде! Знаешь, мечта-попутчица, Слишком я тосковал по теплу; Как хорошо, что сумел соскучиться По тревожному запаху луж! Встреченным н встречающим Хочется быть теперь. И лучше всего—что весною чаще Думается о тебе. Типография газеты „Ленинская искра1 с. Боринское, Липецкая обл. Зак. 469 Тираж 1600 экз,