Красное знамя. 1976 г. (г. Елец)

«КРАСНОЕ ЗНАМЯ» 9 о к тяб р я 1976 го д а ф 3 стр . Поэзия Бунина (Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет...». М. ГОРЬКИЙ. в .творчестве нашего земля­ ка писателя Бунина значитель­ ное место занимает поэзия, которая в меньшей степени из­ вестна широкому кругу чита­ телей, чем прозаические произ­ ведения. Опубликованная издательст­ вом «Детская литература» его книга «Стихотворения» (Моск­ ва, 1976 год) знакомит нас с лирической поэзией, отме­ ченной высоким мастерством, гармонией чувств и мысли. Еще в раннем возрасте Иван Алексеевич начал писать сти­ хи, по его словам, подражая Лермонтову и Пушкину. Первое его стихотворение было опуб­ ликовано в 1887 году, а с 1888 года он стал регулярно печа­ таться в книжках «Недели». О мотивах ранних стихотво­ рений Бунина можно судить по его признанию в «Автобиогра­ фической заметке»: «Я помню, что в ту пору мне все казалось очаровательно: и люди, и при­ рода, и старинный с цветными окнами дом бабки, и соседние усадьбы, и охота, и книги, один вид которых давал мне почти физическое наслаждение, и каждый цвет, каждый запах...» Детство Бунин провел недалеко от Ельца, в том краю России, который является родиной мно­ гих русских писателей, где бога­ тейший русский язык. Прочны­ ми узами связана поэзия Бу­ нина с его родными местами, с народным языком. Наиболее значительные из ранних стихов посвящены родной природе. Открывается книга програм­ мным стихотворением. Шире, грудь, распахнись для принятия Чувств весенних —минутных гостей! Ты раскрой мне, природа, объятия. Чтоб я слился с красою твоей! Ты, высокое небо, далекое, Беспредельный простор голубой! Ты, зеленое поле широкое! Только к вам я стремлюся душой! В 1900 году Иван Алексеевич опубликовал поэму «Листопад», которую посвятил Максиму Горькому. Это одно из лучших произведений русской пейзаж­ ной лирики об осенней поре. Здесь особенно явственно про­ явилась связь с мотивами рус­ ского народного творчества. Поэма «Листопад» принесла Бунину известность. В 1903 го­ ду за нее вместе с переводом «Песни о Гайавате» Лонгфелло он был удостоен Пушкинской премии Российской академии наук. Тема детства одна из замет­ ных в его поэзии. Вот отрывок из стихотворения «Детство». Повсюду блеск, повсюду яркий свет, Песок—как шелк... Прильну к сосне корявой И чувствую: мне только десять лет, А ствол-гигант, тяжелый, величавый. Бунин не только певец моло­ дости и счастья, но и трагизма, скорби, одиночества. Крайне тяжело сложилась молодость писателя; бедность, неокон­ ченная гимназия, разрыв с любимой, неудачный брак, смерть единственного пяти­ летнего сына,—все это не мог­ ло не сказаться на его творче­ стве. Сюда уходят корнями мо­ тивы одиночества в лирике. Он вспоминал: «Я рос без сверст­ ников, в юности их тоже не имел да и не мог иметь. Про­ хождение обычных путей юно­ сти— гимназия, университет — мне не было дано. Все в эту пору чему-нибудь где-нибудь учатся и там, каждый в своей среде, встречаются, сходятся, а я нигде не учился, никакой среды не знал». Некоторые стихи развивают тему смерти в философском плане. Поэт оплакивает смерть эпохи, с которой его связыва­ ли кровные узы. «Вечная» те­ ма жизни и смерти рассматри­ вается с жизнеутверждающих позиций. Сложными были отношения Бунина с декадентами. С одной стороны, это сказалось в куль­ те «чистого искусства», отказа от общественной жизни, с дру­ гой—Бунин не разделял идей­ ных устремлений декадентов. В поэзии он отстаивал лучшие традиции русской классики, которые подвергались дискре­ дитации декадентами. Бунин уделял большое внима­ ние поэтическим переводам с английского, французского, итальянского и других языков, которые являются классиче­ скими. Он переводил Лонгфел­ ло, Байрона, Петрарку, Мицке­ вича, Шевченко. Его творчество высоко цени­ ли Лев Толстой, Максим Горь­ кий, Александр Блок. Тол­ стой в беседе с Горьким ска­ зал: —Недавно прочитал где-то стихи: «Грибы сошли, но креп­ ко пахнет в оврагах сыростью грибной...». И далее добавил: —Очень хорошо, очень вер­ но! В поэзии отражаются его впе­ чатления от многочисленных поездок за границу, он много путешествовал. В эмиграции стихов было написано немного, в них звучат мотивы одиночест­ ва, тоски по Родине, любви, ко­ торую Бунин сохранил до кон­ ца своих дней. И в заключение хочется при­ вести слова . Константина Паус­ товского о Бунине из «Золотой розы»: «Бунин прожил слож­ ную, иногда противоречи­ вую жизнь. Он много видел, знал, много любил и ненави­ дел, много трудился, не раз ошибался, но всю жизнь вели­ чайшей, нежнейшей,' неизмен­ ной его любовью была родная страна, Россия». Об этом, в частности, красно­ речиво свидетельствуют стро­ ки, полные глубокого лиризма и большой любви к родным краям; И цветы, и шмели, и трава. и колосья. И лазурь, и полуденный зной... Срок настанет — господь сына блудного спросит: «Был ли счастлив ты в жизни земной?». И забуду я все —вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав— И от сладостных слез не успею ответить, К милосердным коленам припав. В. КОНДРАТЬЕВ, научный сотрудник Елецкого краеведческого музея. С грибным лукошком Как хорошо прохладным зю- ревым утром, оставив шумную суету города, побродить с лу­ кошком по лесу. Вдыхаешь полной грудью терпкий аромат хвои и первых опавших листь­ ев, к которым примешивается пряный запах грибов, и радо­ стью наполняется твое сердце. Ступаешь осторожно, боясь спугнуть эту сказочную красо­ ту. Деревья, точно заколдован­ ные великаны, упирают свои кудрявые головы в бездонную синь неба. Вдруг выстрелит под ногами сучок, и разнесет этот звук по лесу многоголосое эхо. И вновь наступает звенящая тишина. • Только где-то в глубине отчет­ ливо слышно, как работает в своей «кузнице» дятел. Внимательно смотришь по сторонам, заглядываешь под мохнатые ели и наконец заме­ чаешь на березовом пне среди чащи россыпи опят — пре­ красных даров осеннего леса! Найдешь пять-шесть таких кучек, и лукошко твое заметно тяжелеет. Побродишь по лесу часа три, отмеришь не один километр, а усталости не чувствуешь. Лишь разыграется волчий аппетит. Присядешь на гладко срезан­ ный пенек, достанешь еду и уписываешь за обе щеки, на­ блюдая за маленькой пичугой, которая прыгает с дерева на дерево и, занятая своим делом, не обращает на тебя ни малей­ шего внимания. И вот уже снова ты идешь по лесу, снова заглядываешь в укромные места, ложбинки, снова срезаешь опята... Богаты наши леса, богаты и красивы. Именно с любви к природе и начинается любовь к родной земле, к Родине. В. НОЯБРЬСКИЙ. ЛИСТОПАД, ЛИСТОПАД.. Фотоэтюд А. РОМАНЕНКО. Н О В ЕЛ Л А ЖАТВА Из леса мы возвращались ве­ чером автобусом. С букета* 1!1 цветов и корзинами, наполнен­ ными грибами. Уставшие, опья­ ненные запахами чуть тронуто­ го желтизной леса. Ехали молча; не говорилось и не пелось. То ли от усталости, то ли от обилия впечатлений. Сенька, уткнувшись носо.ч в стекло, не спускал глаз с доро­ ги, где уже с зажженными фа­ рами проносились груженные зерном машины. Шла убороч­ ная. Наш шофер торопился. —К девяти дома будем, — объяснял он, время от времени поглядывая на часы. —К футбо­ лу как раз успеем. —И подда­ вал газку. Старенький П.АЗик мелко­ мелко вздрагивал и, подмигивая почему-то фарами, мчался по новенькому, только что уложен­ ному асфальту. В автобусе, несмотря на от­ крытые окна, было жарко. Пах­ ло созревшими хлебами, кото­ рые сплошной стеной стояли по обе стороны дороги. Слышно было, как где-то далеко рокота-' ли комбайны. —Поле горит! Смотрите, поле горит! —вдруг закричал Сень­ ка. Шофер резко затор.мозил и первым выпрыгнул из машины. ...Мы били по полыхающей и словно сухие поленья потрес­ кивающей пшенице, пытаясь сбить пламя, кто че.ч мог. Шо­ фер—пиджако.ч, я— невесть как оказавшимся в руках чехлом от сиденья, моя сос.чуживица Ма­ рия Николаевна —пустым вед­ ром. Остальные топтали огонь ногами. Только потом я за.четнла Сеньку. За.метила и ужасну­ лась —он был рядом с нами. Размахивая свитером, бил им по горящей пшенице и пригова­ ривал: ■^Вот тебя. Вот тебя. Бросившись к сыну, я схвати­ ла его в охапку и потащила в сторону от огня. Он болтал ногами, вырывался и кричал; —Пусти, пусти! Ты же сама говорила, что я мужчина. Огонь скоро потушили—подо­ спели на помощь комбайнеры. Уселись кружком в мягкую траву. Молчали. Тишина стояла необыкновен­ ная. Дул Ветерок. Мягкий, мяг­ кий. Пели, как будто ничего не случилось, неугомонные перепе­ ла: «Спать пора! Спать пора!». Небо совсем потемнело. Сверкнули первые звезды. Один из ко.мбайнеров — высокий, статный — встал первым. Сде­ лал широкий круг в сторону по­ ля. Сказал: —Пошлв, ребята. Работа ждет. Нагнулся, сорвал пучок травы и приложил к щеке. —Больно, Ваенльич? —спро­ сил его среднего роста, корена­ стый парнишка. —Ничего, — пробасил тот.— До свадьбы подживет. И вдруг, повернувшись к Сеньке, сказал: —Ну-ка, сынок, пойдем со мной. Сенька вопросительно погля­ дел на меня. —Иди, иди,—подбодрила я сына. Васильнч подождал, когда Сенька подошел к нему, сорвал, словно зачерпнул, горсть пше­ ничных колосьев. Протянул их Сеньке и сказал: —Бери-ка. сын, награду. Ты то­ же .хлеб спасал. Придет весна— посеешь эти зерна. И будет у тебя свое поле. Шофер возился с машиной. Комбайны рокотали уже дале­ ко от нас. —Мам, —спросил Сенька,—а почему они домой не идут? Уже ведь поздно. Ты, когла темно. всегда с работы приходишь. —Работают, —ответила я, ду­ мая о Васильиче и колосьях, им подаренных. —Хлеб ждать не может. —Почему? —Переспеют колосья — осы­ паться начнут, и тогда у людей будет меньше хлеба. Чтоб это­ го не случилось, и работают комбайнеры день н ночь. —А когда спят? —На рассвете. Чуть-чуть. —А потом опять на работу? —Опять. Трудно им очень. Но хотят они, чтобы у таких детей, как ты, было много-много бу­ лок, печенья, пирожных. Ком­ байнеры берегут каждое зер­ нышко, и ты должен беречь хлеб. Я говорила и чувствовала, что все слова мои—ничто по сравне­ нию с подарком Васильича. Я поглядела на Сеньку. Он сидел, прижавшись ко мне, и, будто роскошный букет, дер­ жал в руках пшеничные колосья. А. БОРИНА,