Красное знамя. 1972 г. (г. Елец)

Ы1!п111111шш11111|1Ш1Шщ|||11Ш11111111!шшЖи11Шш11итшиш1111111111П1(|||Н1|||1Ш1111 и 11111111111111111М1т1НШ1Ш11Ш111ШШШШШШ11!Ш1Ш|Ш11ШШШ111Ш111Ш111111Ш111Шшт111 3 стр. СТРАНИЦА в ы х о д н о г о ДНЯ Сенька сидит в углу и плачет. Он наказан и не встанет со стульчика до тех пор, пока боль­ шая стрелка часов не прыгнет и не замрет нё, двенадцати. Так определено мною. До этого момента должно пройти полчаса: сейчас минут­ ная стрелка застыла на шести, слившись с часовой, как на го ­ ризонте зёМлЯ и небо. СеНька—Натура гордая, оттого любоё наказание для него мучи ­ тельно. Чтобы как- то облегчить его страдание, ставлю перед ним большие настольные часы. Мне кажеУсй, глядя на прыгаю ­ щую стрелку, сын легче перене­ сет наказание. Сенька плачет. Я же хоть и не лью слезы, воЛнуюсь не мень­ ше. Мне жалко сына, и тем не менее, я не могу отменить нак а­ зание. Мои терзания усугубляю тся тем. что сколько ни спрашиваю себя, не могу ответить, правиль­ но ли поступила, наказав Сень­ к у? Ведь ему нет еще и пяти, а значил, сумеет ли он понять, что поступок , подобный им со­ вершенному, не должен оста­ ваться ненаказуемым... В магазин мы Пришли втроем: я. Сенька и бабушка. Народу было немного, и очень скоро мы сделали необходимый набор про­ дук тов. Направились к стоящим в ряд кассам, как вдруг Сень­ ка попросил: — Мам, можно Я возьму бублик? Получив разреш ение , он п од ­ беж ал к открытой Витрине, по­ стоял возле нее немного н вы ­ брал подж аристый , обсыпанный маковыми„ зерныш ками бублик. От магазина до нашего дома рукой подать, но не успели мы выйти на улицу, как Сенька за­ хнык ал: — Мам. Понеси бублик . Я устал. Ручки замерзли. — Ты же видишь, — завор­ чала бабушк а.— у мамы руки заняты. — Ну тогда ты понеси. — И я не могу, — отозва­ лась бабушка, — и у меня ру­ ки заняты. Сумк у- то мы взять забыли. Сенька, явно обидевшись, чуть приотстал. Я уж е открывала дверь квар ­ тиры. когда он торопливо взбе­ ж ал по лестнице. Бублика в его рук ах не было. — А гае же бублик? — спро­ сила я сына. — Бросил. Ну его, он твер­ дый, — ответствовал Сенька и Попытался протиснуться между мной и стенкой. — Бросил? — остановила я его. Едва сдерж ивая гнев, при­ к азала:—Вот что, друж ок , спус­ кайся вниз, отыщи бублик и принеси его мне. Хлеб бросать нельзя. Сенька, Взглянув на меня, не­ хотя поплелся вниз. Я успела заметить его чуть испуганный взгляд: сын боЯлся темноты, поэтому поспешила подбодрить его. — Смотри-ка еще совсем свет­ ло, — сказала я, сделав вид, что обращаюсь к маМё. Все время, пока Сенька спус­ кался по лестнице, шлепая о це­ мент валенками с галошами, а потом заТих, я напряженно вслушивалась в тишину: не за­ кричит ли. не позовет ли на по­ мощь — в декабре даже в шесть на улице непроглядная Темень. Сенька не проронил ни зву­ ка. Но и бублика не принес. То ли побоялся отойти от подъез­ да, то ли и вправду,' кйк ёказал, не нашел. — Ну что ж , пойдем искать вместе. Хлеб бросать нельзя. Пока мы шли к спуску в подвал, к уда, по словам Сеньки, он бросил бублик , я пыталась объяснить сыну, что заплатила за бублик деньги, что деньги зарабатываю т и что я тоже очень хотела покушать бублик и думала: сын отломит мне по­ ловину. Сенька старательно искал в темноте бублик . Он шарил по ступенькам, поднимал то бума­ ги, то щепочки в надежде на то, что нашел то, что искал. Но, убе­ дившись, что эго не так , не от­ ступал. Он не замечал темноты, хоть и боялся ее главным об­ разом потому, что там, где тем ­ но. по его мнению, непременно сидит злая собака, которая боль­ но-больно к усается. Бублика нигде не было. Я му­ чительно спрашивала себя, как поступить дальше. Сенька ждал, глядя на меня. Я же молча на­ правилась к подъезду. Сын по­ следовал за мной. И вот он наказан. Плачет, си ­ дя в углу. Мне жалко его, но я ста­ раюсь заглушить в себе жалость Я вспоминаю войну. 1942 год Мы эвакуировались в далё­ кую глухую Деревушку, что раскинулась на берегу неболь­ шой речушки километрах в шё- стидесяти от города, того само­ го города, гдё родились и ж и ­ ли мои родители, дед и бабка, пра-пра-прадеды, и который мы покидали в один из ясных сол­ нечных дней августа. Город горел. Рушился под градом фашистских бомб. А мы уходили проселочной дорогой, часто останавливаясь, чтобы пропустить обгоняющие нас ма­ шины с солдатами в к асках с краёными звездами, с автомата­ ми, взятыми наизготовку. Вдруг где-то далеко-далеко загудели тяжелые бомбардиров­ щики. Потом приблизились к нам настолько, что можно было различить черные кресты на их крыльях. — Лож и...и...ись! — раздалось тревожное и протяжное, и вслед за ним совсем поблизрсти что-то тяж ело ухнуло ... , Когда все стихло, я приподня­ лась с земли и увидела нашего соседа дядю Сеню — одинокого, чудаковатого человека, вместе с нами уходящего из города. Он стоял на коленях и худы ­ ми жилистыми руками отодви ­ гал большой ком земли, прида­ вивший золотые колосья впере­ меж ку с голубыми васильками. — Гады, — шептал он, — га­ ды. Это же хлеб. Хлеб, понимае­ те? Когда, наконец, колосья были освобождены, дядя Сеня береж ­ но взял их в ладони и припал к ним губами. Потом как-то не­ уклюже свалился набок и за- тйх. Мама похоронила его во ржи, вырыв неглубокую Могилу... С тех пор прошло много вре­ мени. но на всю жизнь запом­ нила я дядю Сеню и, к аж ется, тогда, в свои шесть лёт, поняла что-то неизмеримо важное — та ­ кое, без чего нет человека как человека. В том, что мы с двухлетним братишкой собирали на остыв­ шей за ночь плите крошки, — накануне мама подсушивала на ней непропеченные куски хле­ ба — было не Только веление голода, но и нечто большее. Мы, дбРи войны, не могЛи ви­ деть брошенными даже крош­ ки хлеба. Не можем видеть их и Сейчас, хотя нынчё Другие времена и у нас вдоволь само ­ го ^ вкусного Хлеба. Я обязательно Поднимаю бро­ шенный на земли) Х.Лёб и к ла­ ду его на карниз какого- нибудь доМа: пусть его скЛюют пРйцы, а потом долго-долго испытываю на душе горький осадок оттого, что кто-то так небрежно обо­ шелся с хлебом. Ник то не спо - . собен меня убедить в эти мгно­ вений, что так поступивший мо­ жет1 быть вовсе й неплохой че­ ловек. Я твердо уверена : та К обращаться с хлебом хороший человек не станет. Я не хочу, чтобы мой сын бросал хлеб. Хочу, чтобы он знал ему иену.,. Задумавшись, не сразу заме­ чаю, что Сенька перестает пла­ кать. Он уж е хлопает в ладоши и что-то напевает Он еще не понимает, что натворил сегодня. — Мам, прости, — кричит он мне, — я больше не буду бро­ сать бублик. То. что Сенька попросил про­ шения. не радует меня. Хочется большего. Я хотела бы ему рассказать о 42-м годе. О том, как рождает­ ся хлеб, сколько людей сеют его, пекут. О том, что хлеб — сим­ вол гостеприимства. Символ бо­ гатства народного. Но Ведь Сеньке нет еще и пяти. Поймет ли? Может, сейчас главное, чтобы он знал только одно, но твердо знал: хлеб бросать нельзя? А когда подрастет, я Обязательно расск аж у ёму о дяде Сене, че­ ловеке, который, умирая, забо ­ тился о хлебе. • Я обязана рассказать Сеньке ЭГо. Иначе... Иначе, мне к аж ет­ ся. без этого он никогда не вы­ растет настоящим человеком. А. ЩЕДРИНА. Р А З Д УМ Ь Я О ВО С П И Т А Н И И Б У Б Л И К Н О В Е Л Л А Р У С С К А Я Б Е Р Е З А Какое русское, какое милое дерево береза! Ни одно из де­ ревьев йе вметнет столько понятий русской жизни, не рождает Столько образов и Сравнений. Это воистину крестьянское дерево— В ней есть веб: и бабий ситцевый платок, и побеленная изба, и русская печь, и половик, и холщовая рубаха, и курочка ряоа, и даже молоко, Которое пьют на вбей Демте. Всматриваясь в бере­ зовый лес, в кряжистые его стволы, вспоминаешь мозолистые, Трудовые крестьянские руки, делающие любую тяжелую работу и умеющие нежно из ладони дать свежую травку в замшевый рот Молочного телка. А молодые березки, тонён'ькия, пряменькие, как бы нА цыпоч­ ках приподнявшиеся к голубому весеннему куполу неба, как на­ поминают они наших девушек, таких Же милых и светлых. Береза белай, но в ней есть й черный хлеб, и пахучий навоз, и домотканые шТаны с латками, и дедовская седийа... И именно она, березка, рождает у нас грусть и радость одновременно — два обязательных начала русской души. Смотришь На березу и вспоминаешь далекие переливчатые Деревенские песни, звуки гармошки, балалаечный переборЬа, Есенина, юность и детство и в душе любовно обнимаешь это дерево, как самое тебе близ­ кое и дороТоё. Николай ЖУКОВ, народный художник СССР, почетный гражданин г, Ельца. Валера Михайлов (слева) и Шурик Добрин мечтают стать пилотами. Фотоэтюд А. БОЕВА. В Ы С Т А В К А П Р И К Л А Д Н О Г О И С К У С С Т В А В красном уголке СУ-1 Дор- стройтреста была организована выставка прикладного иск усст­ ва, посвященная 50-летию обра­ зования СССР. В ней участво ­ вали 30 человек, экспонирова­ лось более 60 работ. Хороши сувениры по мотивам народных сказок, выполненные учительницей средней школы „V» 9о Л. И. Белоконь. Жестянщик В. В. Каминский СдёлАл радиоприёмник, йё отли ­ чающийся от заводского. Элек ­ тромонтер М Пендюрнн и газо ­ сварщик Н. Титов представили сделанные ими аквариумы. Школьница Ира Чернухина искуснб вылепила из пластили ­ на фигурки физк ультурницы, балерины. За лучшие работы участникам выставки выданы призы. К. КОСЯКИНА, работник СУ-1 Дорстройтреста. М. 0 . АУЭЗОВ. 28 сентября Исполняется 75 Лёт со дня рождения выдающе­ гося казахского Писателя М. О. АуЭэова (1897— 1961). Его про­ изведения широко известны и пользуются большой популярно ­ стью среди Читателей, Особенно его- роман «Абай» и «Путь Абая», в которых Воссоздан об­ раз казахского поэта-просвети- теля Абая Кунанбаёва. Писатель является автором пьес «На границе*, «В час ис­ пытаний», очерков об Индии и других произведений. За роман «Абай» Ауэзбву бы­ ла присуждена Ленинская пре­ мия. Фотохроника ТАСС. А. БЕЛЯКОВ. ЛИРИ КА В рубахе красного сатина Горит рябина горячо. И осень в брачной паутине Упала клену на плечо. В забытый пруд склонились ивы, 'Здесь будто прячет день зарю. И листья, листья золотые Летят навстречу октябрю. И грустно им. В последнем взгляде Царит торжественность, покой. II каждый лист по водной глади Скользит, как парус золотой. Чуть ветер тихо заколдует, И разлетится жизнь с ветвей... II нежно землю поцелует Живое небо журавлей. По чему Уфа называется Уфой Действительно, откуда произо ­ шло это короткое название го ­ рода, столицы автономной рес­ публики? Старейший башкирский писа­ тель Юсуф Гарей, изучающий ономастику — науку о проис­ хождении собственных имен и географических названий, да­ ет интересное объяснение это ­ го слова. На старых картах на месте нынешней столицы Баш­ кирии значилось поселение Ува. И доныне на карте стра­ ны сохранились река Ува и го ­ родок Ува. Эти названия оста­ вили угро-финСкие племена, ко ­ торые жили здесь до прихода башкир и булгар. «Ува» состоит из двух слов: «У» и «Ва». На севере нашей страны рек и речек в названия которых входит «Ва», очень много: Иньва, Сосьва, Обва. «Ва» переводится на русский язык как «вода». А что означа­ ет первая часть слова? То же самое! Итак, столица Башкирии в переводе на русский язык звучит «вода-вода», вернее, «река-река». А. МАННАНОВ, иорр. ТАСС.