Красное знамя. 1967 г. (г. Елец)

е т /ш щ ^ Воргольские скалы ...Скалы... Воргольские скалы, Обломки минувших миров... Трубят неумолчным хоралом Печальные трубы ветров. И моют их ливни косые, И снежная хлещет пурга. Воргольские скалы... Россия... Мне дума о вас дорога! Волнистые дальние дали Под небом неярким бегут... Усталый, счастливый скиталец Свой взгляд отвести не могу. И что-то вливается в душу. Чего не вобрать, не вместить— И то оно нежит, то душит, И хочется крикнуть: с Прости»... Здесь время спрессовано в плиты. Забытое мелким Ворглом, Взирают бесстрастно реликты На жизнь, что несется кругом. Отсюда глядится далеко. Далеко назад и вперед... И будто тревожные токи Из скал мое тело берет. И будто бессмертья частицу Мне отдали скалы свою... ...Я — вместе — и камень, и птица — На Камне Копченом стою... А. САКЕЛЛАРИ. ВЕСЕННИЕ КАНИКУЛЫ Отложены в сторону книжки. Забыты уроки на время. Ручьи запружают мальчишки— Звонкоголосое племя. Снег почерневший бросают. Прыгают в лужах, канавах. А рядом девчонки играют В «классы» на тротуарах. Веселые и озорные. Курносые, чуть в веснушках: Солнышко окропило Лица у хохотушек. Им бы с утра веселье, Им допоздна не спится... Светлым потоком весенним Детская радость струится. Л. РАЗУМЕЙКИНА. Сашка Карпук появился в це­ хе, когда почти все рабо-чие были на местах. Он шел между станками, помахивал р>чсой, вы­ крикивал: — Привет рабочему классу! Отвечали по-разному, но Саш­ ка ценил, когда ему бросали «Привет!» Ему слышались за этим словом и два других: «ра­ бочему к-тассу». Он знал, что еше не дорос до таких слов, что их надо заслужить. Да и отец толкует: «Это еще не каж­ дый, кто у станка — рабочий. Разбирайся». Так оно и есть на самом деле. Ведь не скажешь «Привет ра­ бочему классу», на­ пример, Димке. Нет, Димка — не то, что­ бы плохой парень, а смешной какой-то. Це­ лыми днями стоит у как привязанный. Не рит. После работы — домой. Чудной... —- Здорово, студент! — Здорово!— отозвался Дим­ ка. — Уже вкалываешь?— И, не дожидаясь ответа, спросил еще: — Слушай, а чего это у те­ бя очки боком? Может, нос кривой? — На свой взгляни, — не вы­ держал Димка. Сашкин нос словно вылепили из пластилина, а потом ловко щелкнули снизу — так он н остался вздернутым. Скосив глаза, Сашка внимательно по­ щупал мясистый кончик своего носа. — М-да... Малость того...—но тут же принялся за свое.—Слу­ шай, а с чего бы это—недавно из учеников, а зашибаешь при­ лично? — Слушай, слушай... — пере­ дразнил Димка.—К тебе воя Алексеич уже идет. {Он знал Саш 1 {Щ 1 у сддйрсть — тот поба­ ивался мастера — и полмо- вался этим). — Ну, ладно, я потом...— пообещал Сашка и пошел. Димка смотрел на его тонкую фигуру в телогрейке, на сапо­ ги с такими широкими голени­ щами. что Сашкины ноги бол­ тались в них, как карандаши в стакане, и ничуть не обижался на него. Может, потому, что ра­ ботал в цехе уже полгода, а Сашка — всего месяц, но Дим­ ка считал себя гораздо старше, хотя они и были ровесниками. «Не такой уж Сашка плохой,—• станка, погово- сразу Рукатоварища « ■ н а # (РАССКАЗ) думал Димка,—только вот любит подразнить. И студентом он зря меня эовет. Что я, вправду ра­ ботать совсем не могу? И про учебу мою ничего-то ои не знает; я всю неделю в школу не ходил, теперь стыдно появляться. И как дальше быть? С осени Ленка в школу пой­ дет, тогда, может, полегчает. А сейчас только смотри да смот­ ри 'за ней. Вчера с улицы вся мокрая пришла, а ноги — так и вовсе насквозь. Новые бо­ тинки надо с получки купить, еще бы лучше — валенки. Ничего он не знает,—про­ должал думать Димка.—А что зарабатываю хорошо, так попы­ тался однажды сказать Алексе- ичу, чтоб работу такую, как всем, дава. 1 , а он вскипел: «Не твоего ума дело. Здаю, кому что давать. Зарабатываешь нор­ мально и всетуМ» В перерыве к Сашке подошел Алексеич. — Ты опять утром Димку до­ нимал? И что ты к нему лип­ нешь? Лучше бы по.мог. — А что он — маленький...— начал было Сашка. — Да не так уж и велик, что­ бы одному с сестренкой справ­ ляться, — прервал .Алексеич.— Что на меня уставился, не знал, что ли?—Голос его помягчел.— Вот, брат, дела-то какие!—Оя положил руку на Сашкино пле­ чо.— Мать у него умерла. Прошлым летом. Сказывают, с горя. Муж-то шофером был, с рейса не вернулся. Вот так-то. Вдвоем теперь они. Ты б зашел а к в Е в в в в а в в д в а а в в в в в в в в ПЕРЕД ЗАМТОМ, <Вдюдиод А, Боева. когда к нему, жявег-то о« от те­ бя недалеко. Вечером Сашка подошел к Димкиному дому, потоптался возле дверей, не решаясь вой­ ти. Он просто не знал, что ска­ жет, и уже совсем решил не заходить, и тут увидел Димку. Он шел к своему дому и вел за руку маленькую девчонку, на­ верное, Ленку, про которую и говорил ему Алексеич. Ленка шла не.хотя, вытянув руку. — Ну, Дим,—просила она,— Ну еще немножко, ну еще чуть-чуть. — Нет, ты посмот- ри, на что похожи ноги-то, заболеть за­ хотела? Обсохнешь и пойдешь. — Да-а-а — тяну­ ла Лейка, — ребята опять разойдутся. Ну, Ди-н-ма... — Они про­ шли почти рядом, но Сашка не подошел к ним, а даже спрятался. Решил, что оно са­ мо собой так получилось. И только позже понял, что в тот вечер он просто не мог, не имел права, что ли, зайти к ним. Утром Сашка появился в це­ хе, как всегда, шумно. И Димка видел, как оя шел к нему, и был уверен, что он опять назо­ вет его студентом, а кое-кто бу­ дет усмехаться Но на этот раз Сашка подошел молча. Зачем- то взял резец, повертел и по­ ложил. — Хорошо заправлен. А у ме­ ня ни шиша не получается — крошится. Потом вынул из подмышки сверток в бумаге и неловко по­ ложил на тумбочку. — Тут Ленке... валенки.— И пояснил: — Они новые совсем. Отец купил, а зима кончилась. А к следующей я вырос. С тех пор и лежали... Он еще хотел сказать, что мать берегла их, как берегла все. что осталось от него ма­ ленького, но передумал. Еще раз подтолкнув сверток, Сашка пошел. Но, отойдя несколько шагов, обернулся, помахал ру­ кой, как это делал для всех, и громко, чтобы слышали, крик­ нул; — Привет рабочему классу! Днмка помахал в ответ: — Привет! Ю. Титов. Родная сторона «Моя родная сторона» — Мы говорим об отчем крае, Где вешний ветер, Как струна, Свои мелодии играет. Где ивы встали у пруда. Где травы стелются под небом И вот приехал ты туда. Где за всю жизнь Ни разу не был. Шагаешь новой стороной И ищешь признаки родные. Но говор слышится иной, И все обычаи иные. И хоть тут всем — Желанный друг, Везде встречают хлебосольно. Но вспомнишь Край любимый вдруг И загрустишь о нем невольно. Лишь зазвенит здесь, Нан струна. Знакомый ветер - непоседа. Шепнешь: «Родная сторона, Я все равно К тебе приеду». Н. БАДУЛИН. В т а й г е То свет, то тень скользят в пространстве, Ложась в тайгу, на параллель. Для новых строек, новых странствий В тайгу зовет меня апрель. С тайгой навек неразлучимый, Я первый трассы прохожу, Всегда, как девушке любимой, Глаза в глаза тайге гляжу. Тайгу геолог незаметно Проходит с ношей на плечах, И помнит он всегда и всюду Уютный СБОЙ родной очаг. А- Звонков. Полоса подготовлена литера­ турной группой при редакции газеты «Красное знамя». М и р а ж в лесу мороз. А я одна брожу. И силы вег, и хочется согреться. Но дружбы ни с одним пеньком не завожу — Холодный пень не отогреет сердца. И мне, озябшей, чудится костер. Высокий, несгораюший и жаркий. Найти бы... Но темнеет, стынет бор. Торчат пеньки — унылые огарки. Пустыня Африки. Я вновь одна. И от напрасного виденья стражду. Вдали вода оазиса видна. Случается такой мираж. От жажды. Иду среди людей. Мне очень одиноко, И вдруг тебя увидела, нашла. Ты сам костер, и от тебя далеко Расходится волна и света, и тепла. К тебе тянусь. Тобой дышу. Отныне Тебе принадлежу до жилки каждой. А может, ты простой мираж в пустыне? Случается такой. От сильной жажды. Т. Павленко. В моей памяти встает фигура и бородатое лицо старого куче­ ра Толсты.х, последнее время жившего и умершего в Орле. В 50-х годах Х.Х века он был известен под именем «Деда-.Мо- роза», хотя его звали Федор Иванович Морозов. Видимо, ок­ ладистая седая борода и дала Федору Ивановичу второе имя. Я разыскал его в октябрьский хмурый день. В глубине двора по темному коридору и старой лесенке я добрался с помощью всезнающих мальчишек до «Деда-Мороза». Войдя в комнату, увидел двух СН.1ЯЩИХ старушек и на желез­ ной койке у серой стены седо­ бородого старйка в валенках. Когда я познакомился с ним, оя пытался подняться, но не мог. Выходец из государственных крестьян Тульской губернии. Фе­ дор Иванович поступил после отбытид .восшой САШКбЫ в Яс- Встреча с „Дедом- Морозом" ную Поляну кучером к графу Толстому, где и прослужил 25 лет. до самой смерти писателя. У высокого бородатого старика текли слезы при одном упоми­ нании о Льве Николаевиче. Ви­ димо, Толстой и его семья лю­ били своего кучера. Лев Николаевич по утрам сам приветливо здоровался с ним и всегда называл его на «вы» и «Федор Иваио'вич». В Ясной Поляне было 10 выездных лошадей я 3 кучера. Один из них, Иван, живет и сейчас в Ясной Поляне. По словам Федора Кпанося- ча, сам он ездил на трой'-се по- ролшстых лошадей. ^ бывало много всяких людей. Ку­ чер помнит Ф. Шаляпина, кото­ рый пел там. Помнит, как уби­ валась Софья Андреевна, узнав утром, что Лев Николаевич уехал навсегда из Ясной По­ ляны. Федор Иванович хорошо от­ зывался о Софье Андреевне и детях писателя. Глядя на .старого толстов­ ского кучера, не веришь, что он прекрасно ездил на велосипе­ де, что не раз брал призы и имел награды. Федор Иванович имел 10 детей, много внуков и пять правнуков. Жалко было оставлять этого седобородого старика, больше- ^тобого, с кроткими глазами. С сожалением простился я с ним. И теперь еще часто вспо­ минаю его, ушедшего из жизни современника Л. Н. Толстого. Ф. Руднев.