Красное знамя. 1966 г. (г. Елец)

о чем грустишь, бере­ зонька? О чем плачешь, нехотя роняя золотые лис­ ты свои? Разве кто-нибудь виноват, что пришла, на­ конец, и твоя осень? Не печалься, прошуршит опавшей листвой осень, промчится снежными вью­ гами зима, и снова ты встретишь свою весну. И снова будешь стоять, за­ литая солнцем, строгая и горделивая, будто девуш­ ка, ожидающая встречи с любимым. А пока засыпай, убаюки­ ваемая осенним ветром, и пусть падают, укрывая землю, твои золотые лис­ ты. Пусть они согревают ее, тебя взрастившую. Рассказ молодой жены солдата... Недавно в одд м из номеров нашей газеты, мы рассказывали чита­ телям о Наталье Нико­ лаевне Копытиной— че­ ловеке трудной судьбы. Тогда же мы о^щ али- поонакомить ельчан с более серьезной рабо­ той этой женщины. Се­ годня мы и печатаем в ее переводе с немецко-- го «Рассказ молодой жены солдата», который написал прогреосивный немецкий писатель Анэ- мари Ауэр. Из всех моих вещей уцелела одна лишь сковородка. Я нашла ее на месте пожара, там, где только что был наш барак и где теперь улеглись и погасли по­ следние сине-фиолетовые языки пламени. Я вытащила ее, смеш­ но торчащую, из груды мусора. Она была еще теплая, только снаружи обезображенная огнем. Я отмыла ее с мылом так хо­ рошо, хоть запекай омлет. Омлет! Можно ли мечтать о нем, когда над головой нет кры­ ши. Где найти пристанище? Не­ которых, лучших,, пристроили в общежитии при заводе. .А я... До жилья путь далек, зато там меньше бомбят, чем здесь. Будешь иметь хотя бы по но­ чам больше покоя. Тут, на стале­ литейном, бомбят и ,днем и ночью; англичане на обратном пути сгружают то, что не смог­ ли сбросить на Берлин. Сначала я ночевала на крова­ ти в бомбоубежище, которое бы­ ло пристроено к цеху. Все, кто был свободен от работы, спали по очереди. Здесь меня не мучи­ ло так сильно настороженное ожядаш е воздушной гоевоги, которой я была сильно напуга­ на, но плохо было то, что поме- щепие, где мы спали, не закры­ валось. Во всякое время в него мог войти каждый. Молодчики, поставленные д.ля порядка, — их место было на улице—ниже всякой критиктг. Настоящие мужчины, подоб­ ные моему мужу, не спешили бы в убежище. Но эти... Я удивляюсь, как я выжила. За те пять недель, когда я не имела жилья, силы мои, каза­ лось, иссякли. То, что было на мне, — все, что я имела. По­ стирать? Где? Где пересидеть мне, полуголой, пока веши вы­ сохнут? А воздушные тревоги беспре­ рывны. Мои подруги (нет, у ме­ ня не было здесь подруг), де­ вушки из общежития, едва ля одним словом перемолвятся со мною за весь день. А работала я ореая мужчин. Я проязвоаила иэмереиие темп ратуры плавиль­ ных печей, работа не тяЖелая, но на ногах 12 часов. Я не име­ ла дополнительного питания. Откуда взять его? Мне тяжело говорить о том, что я видела в цехе завода: стальные слитки, а рядом люди в полосатых халатах. Да и лю­ ди ли это? Страшно подумать, что так выглядят люди. Живой скелет, кожа да кости. Сквозь дыры .на полосатом халате вид­ но голое тело, желтое, желтое, как айва. Я в ужасе не могла понять, тело ли это. Неужели под этой поло(?атой одеждой ничего не надето? В цехе сталелитейного завода нестерпимый жар от плавильных печей, на улице хо­ лодный, пронизывающий до ко­ стей, сырой ноябрьский ветер— и эти потные, изможденные, поч­ ти раздетые догола люди. Я пугалась их, славно это бы­ ли призраки смерти. Они избе­ гали смотреть на меня. Однако нас сближал страх перед надзи­ рателями, этими соглядатаями, шпионами, откормленными буй­ волами, которые сменялись каж­ дые два часа и ничего не дела­ ли. Когда ■они начинали приста­ вать ко мне с шуточками, я не знала, куда деться. А ночь! О, это страшнее бомб. Хорошо, что ,они не находили во мне то­ го, что искали. Год прошёл с тех пор — сей­ час мне только 22 года, — когда мие разрешили на копоткое вре­ мя приходить к мужу, так как он лежал больной. Вы не пове­ рите, но его товарищ поднимал меня и ставил на середину сто­ ла между стаканов и, любуясь мною, как куклой, говорил: «Мы любим грацию и красоту». На мне было • голубое платье о белой каймой... ...Мой муж пропал без вести. Я не знаю даже, где это случи­ лось. Он не любил много тово- рить, был высок, первоклассный спортсмен по легкой атлетике, но когда я увидела- его больным, он был уже худ и на его губрх притаилась язвительная усмеш­ ка. И вот он пропал. Уже год я не знаю о нем ничего, совепшея- но ничего. Теперь я получила квартиру у одного учителя в Госларё. Хо­ зяева, муж и жена, похожи на розовых жирных свиней в тра­ уре: у них умерла любимая доч­ ка. Меня поселили в ее комнате. Хозяева обижены: в этой комна­ те стоит шкаф, набитый наряда­ ми умершей. Здесь папа и мама предавались скорби и воспоми- наниш. Мне это' не мешает. В шк ф вешать мне нечего, переодеваться не во что. Зато I они обращаются со мной, как с бродягой. Что ж, я так выгля­ жу. Да еще ни разу не пришла домой раньше полуночи. А ут­ ром, в полов1ине пятого, уже ухожу. Дела на фронте плохи, рабо­ таем по 12 часов. Мой хозяин квартиры — учитель, нацист — трусит, а мне хочется смеяться. Однако дверь от него закрываю. Однажды воскресным утром, когда жена его ушла за моло­ ком, он бросился в пижаме на мою кровать и, словно в тиски, зажал мои руки. Я сбросила его с кровати и пригрозила пожа­ ловаться жене. Он рассвире­ пел. — Разве ты не имеешь естест­ венных потребностей? — про­ шептал . он в бешенстве. А путь от завода до элекгрич- кй с каждым днем кажется все дальше: я становлюсь все сла­ бее от постоянной мучительной борьбы 00 сно.ч. В поезде холодно, как в лед­ нике. А дорога — иля стоим долго, долго, или летим под гра­ дом бомб, и ехать-то всего час, а тут добираемся с семи вечера до полуночи. А если встретится путь, развороченный бомбеж­ кой, то вылезай во тьму—сумер­ ки с каждым часом сгущаются— и беги скооей на другой поезд. Так случилось позавчера. За­ водской поезд остановился на полпути, все бросились из ва­ гонов,— толкотня, давка. Над головами ревут бомбардировщи­ ки. Прижимаясь к стенам домов,, добежала я до другого поезда, кое-как протионулась в купе. Давка, руки протянуть неку­ да, вокруг спины, плечи. Кто- то упал навзничь. Кто-то сел на пол. Я ударилась о чьи-то ко­ лени, пошатнулась, попыталась отстраниться — некуда. Тот, ко­ торый сидел, протянул мне руку, бережно обнял меня и твердо поставил между своих колен. От этого человека исходил неприят­ ный запах. От людей с фронта пахнет одинаково: как-то осо­ бенно Резко, удушливо. .Мой муж единственный раз, за всю войну пришел в отпуск на несколько дней, и, не входя в лом, отправился в баяю. Только там он смог отмыться. Я чувствовала худобу тук и ног несчастного парня. Время шло, ноги мои подламывались от устаЛости. Он заметил это, подвинул свою ногу и предло­ жил .мне сесть на его колено. Я села. Он осторожно и дружески положил свою пуку на мое пле­ чо. ! Вы знаете, как мужчины это ' делают, Я невольно обняла его. — Откуда ты?—прошептала я тихо, тихо, чтобы никто не ус­ лышал: над нашими головами стеной стояли- люди. — С ' запада, — прошептал он.— — И куда едешь? — На восточный фронт. Я положила руку на его го­ лову. Волосы, давно не мытые, слиплись и блестел(% словно на­ масленные. Шея его от худобы была жилистой, как у старика. Я крепко сжала его голову своими руками и поцеловала его очень тихо, но долгим, долгим поцелуем. Он ответил мне тем же. Я не думала, что, может быть, это — моя судьба, или что ею должен быть кто-то др>той. Я не думала даже, что целую че.довека совсем чужого. Мне казалось, что я знаю о нем все, и он знает обо мне все, что передо мною — сама любовь й нет запрета на поцелуй. Над нами ревели бомбарди- ровшики, каждую секунду гро­ зя превратить нас во мвак и пе­ пел, бок о бок с нами стояли онемевшие от ужаса люди. Руки наши вцепились друг в друга, уста замерли на устах. Так встретила я свою остановку. Измейа ли это моему бедно­ му мужу? •эо“*оаоапаоаааояооавоаооппоааоаоп^ ВЛЫОРАДО Весел вполне И на коне Наш рыцарь пел, что надо, Ночью и днём — Вместе с конем. Чтобы найти Эльдорадо. Вот он постарел. Уж песен не пел. Туманна усталость взгляда... Весь мир обошел. Но не нашел Он этой страны — Эльдорадо. В один летний день Встретил он тень, Спросил: быть может, не надо. Скажи мне, искать. Ездить, страдать. Может быть, нет Эльдорадо? Иши на луне. В лошинах, на дне. Спускайся в глубины ада. Иши ночь и день,— Ответила тень. — Коль ишёшь ты Эльдорадо. Перевод с английского А. ПЕТРОСОВА. студента пед-инстигута. Березы отражаются в снегу, Как солнце отражается в колосьях. А по ночам метели на бегу Худыми ребрами в стволы берез колотят И пробуют верхушки на излом И роются под теплыми КО'РИЯМИ. Березы выживают им зло. Чтобы весной, заврачевавши раны, Раздать округе тонкий аромат И взволновать зверье в болота.\ мшистых. Я рал всю жизнь метели принимать. Но чтоб хоть миг побыть кому-то счастьем. В. Мурза. * • * «Человеку бывает нужна Тишина». (В. КУЛЕМИН). Я искал в этот час тишины, Я готов был нырнуть в бездну м!оря. Чтоб не слышать людских разгово-ро-в. Чтобы думать о трелях весны... Может быть, я сумел полюбить- Не смеялось м'не вдруг и не пелось... Просто я не хотел говорить. Просто мне по>молчать захотелось... А. Боровков. Московские художники А, А. Горпенко й С, Д. Агапов рабо­ тают над диорамой, посвящен­ ной одному из решающих боев начала разгрома немецко-фаши­ стских войск под Москвой — сражению в оайоне станции Крюково. НА СНИМКЕ: художники А. ,Л. Горпенко (слева) и С Д. Агапов во время работы над диорамой. Фото Э. Евзерихина. Фотохроника ТАСС. МАЛЫША1М 3 ДОЖДИК Дождик, дождик-водолей, Ты водички мне налей. Вот мои ладошки. ^ Дейся понемножку. Я цьтляток напою. На окне цветы полью И помою спинки. Замарашкам - свинкам. Н. Рогачева.