Красное знамя. 1965 г. (г. Елец)

Цвет лазоревый 24 мая 1В63 года выдающемуся советскому пи-; сатедю Михаилу Шолохову исполняется 60 лет. АПН предлагает вниманию читателей сокра­ щенный вариант очерка писателя Виталия Закрут- кина «Цвет лазоревый». Полностью очерк^ печа­ тается в журнале «Дон» № 2 . В ТОТ ДЕНЬ я впервые уви дел Шолохова. Утро было пасмурное, на ларе горизонт затянулся тучами, но потом тучи рассеялись, вы­ глянуло горячее июльское солн­ це, и вскоре началась жара. Убегали назад желтеющие по­ ля, степные хутора, поросшие ку­ старником овраги. Все выше под­ нималось солнце. В небесной го­ лубизне мельтешили жаворонки. Высоко над степью, распластав крылья, парили коршуны. Воз­ дух бы.т напоен запахо.м зреющих хлебов.. Я думал о человеке, ко­ торого никогда не видел, но ус­ пел полюбить за его неповтори- . жые творения. Какой же он, Михаил Шолохов? Невысокий стройный человек о голубой майке, темных брю­ ках и домашних туфлях. Кудря­ вые, светлые, с едва заметной рыжинкой волосы. .Молодое, ру­ мяное, чисто выбритое лицо. Се­ рые, с усмешливой лукавинкой, глаза. Крепкая, загорелая шея. Обнаженные по плечи мускули­ стые руки с таким же юноше­ ским загаром. Совсем не похож на знаменитого писателя. Ско­ рее, только что закончивший институт колхозный агроно.м или станичный рыбак. Весь про­ пах солнцем, рекой, степными травами. И такой здоровый, свежий, с тй'кой озорной, весе­ лой ухмылкой жизнерадостно­ го, хитроватого казачка, что не­ вольно прон'осигся мысль: «Пол­ уюте! (^колько же ему лет? Не­ ужто уже тридцать? Неужто рто он, этот улыбающийся, .мо­ лодой, приветливый парень, на­ писал три потрясающих книги -«Тихого Дона» и «Поднятую це­ лину»? Неужели это он?» Было . это тридцать . лет назад... Н ЕУСТАННЫ.М ТРУДО.М миллионов советских лю­ дей отмечены 30-е годы. Во всех концах страны строи­ лись новые мбщные фабрики и ■ •заводы, электростанции и ша.х- ты. Развивали артельное хо­ зяйство советские крестьяне. Меняли свой облик деревни и села, города и целые респуб­ лики. Люди работали самоот­ верженно, горячо, ■с глубокой верой в светлую правду ленин­ ских идей, торжество социа­ лизма. Вместе с тем это были годы, когда наиболее полно, наиболее жестоко, грубо .и обнаженно проявились самые темные сторо­ ны культа личности: мрачная подозрительность, недоверие, чем не обоснованные аресты и уничтожение многих выдаю­ щихся ко.ммунистов. В самый разгар репрессий 1937—1933 годов в Вешенскон были арестованы четверо руко­ водящих районных работников — П. К. Луговой, П. А. Красю- ков, Логачев и Ли.марев, кото­ рых Михаил Александрович Шо­ лохов хорошо- знал. Та же участь постигла еще целый ряд жешенцев. Все.м им было предъ­ явлено стандаргное в ту пору обвинемие: «участие в контрре­ волюционной организации». .А через .месяц-д.ва даже мы, на­ ходившиеся в разных вамера.х люди, узнали, что готовится арест М. А. Шолохова. Цакими-то неведомыми путя­ ми записки, написанные аресто- •анны.ми вешенцами и адресо­ ванные Шолохову, дошли до него. Кроме того, один из доб­ рых товарищей-чекистов успел предупредить Михаила Алек­ сандровича, что его ожидает арест. Писатель выехал в Мо­ скву. Через неделю, другую а т е с т т - ванных вешенцев неожиданно вызвали №3 этап, усадили в ва­ гон и под конвоем повезли не- «звестно куда. Об этой поездке мне впоследствии рассказывал Петр Красюков, до последне- го времени работавший дирек­ тором Раздорского совхоза и совсем недавно трагически по­ гибший при автомобильной ка­ тастрофе. . — Мы не знали тогда, куда яао везут, — говорил он. — Конво*лры наши молчали и, ко­ нечно, •все мы думали, что над нами уже состоялся заочный суд. Оказались мы в Москве. Там арестованных вешенцев некоторое вре.мя держали в тюрьме, О'Днако стали приводить в порядок: остригли, побрили, выдали новую одежду, а пот 01 .м — после вызова к Ежову и в ЦК — освободили. — На воле мы, конечно, ока­ зались только пото.му, что Ми­ хаила Александровича уже знал весь мир. Такому писателю, как Шолохов, нельзя было отказать, и Сталин это понимал. Види.мо, и арест наш посчитали «слу­ чайным недоразу.мение.м», так как мы были не только осво­ бождены, но и не.медленно вос­ становлены на прежней работе. В те трудные годы Шолохов спас не только своих землякоз- вешенцев. Многие колхозники, партийные и советские работни­ ки обязаны своим спасением ему, бесстрашно.му, честному че­ ловеку, писателю, который больше всего на свете любит людей. В ОИНА ВОРВАЛАСЬ В ЖИЗНЬ нашей страны черным смерчем. Народ поднялся на защиту родной зем­ ли. 23 июня 1941 года, на второй день войны, высрупая на ми­ тинге в станице Ве- шенской, М. А. Шоло­ хов сказал: — Фашистским пра­ вителям, основательно позабывшим историю, стоило бы вспомнить о том, что в прошлом русский народ громил не.мецкие полчища, бес­ пощадно пресекая их движение на восток, и что__ ключи от Берлина уже бывали в руках русских военачальни­ ков. Но на этот раз мы их побьем так, как их еще никогда не бива­ ли, ■'я на штыках побе­ доносной Красной Ар­ мии принесем свободу порабощенной Европе. В этот же день Ми­ хаил Александрович послал телеграмму наркому обороны мар­ шалу Тимошенко с- просьбой зачислить в фонд обороны Госу­ дарственную премию, присужденную писате­ лю за «Т'нхий Дон». В телегра.М'ме полко-вэй комиссар запаса Рабо­ че-Крестьянской Крас­ ной Армии Михаил Шолохов писал, что он «в любой момент готов стать в ряды Рабоче- Крестьянской Красной Армии и до последней капли крови защищать социалистическую Ро­ дину». Писатель выполнял свое сло­ во. Надолго распростился он с любимой станицей, с родной семьей, с домом. Так же, как тысячи других, Шолохов стал солдатом. В первые же, самые трудные, дни войны М.ихапл Александ­ рович, как военный коррес­ пондент «Правды» и «Красной Звезды», побывал на са.мых опасных участках фронта. В годовщину начала вой­ ны, 22 нюня 1942 года, «Прав­ да» опубликовала великолепный рассказ Михаила Шолохова «Наука ненависти». В ке.м с беспощадной правдивостью бы­ ли показаны чудовищные звер­ ства нацнетекях головорезов на захваченных и.ми советских зе.м- лях, гнусные издевательства гитлеровских палачей над во­ еннопленными, грабежи, наси­ лие — все, что несли с собой растленные, потерявшие челове­ ческий облик фашистские бан­ ды. Судьбы людские! Счастливые и несчастные, полные неожи­ данных поворотов, падений и подвигов, простые и сложные, как сама жизнь! Сколько их, этих разных судеб, прошло не только перед глазами художни­ ка, но .радостью и горем про- Ж 1 ГЛО его душу, чтобы свершены потом были бесс.мертные тво­ рения, полные страдания я гор­ дости за человека. «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые...» На долю Михаила Шолохова, так же как на долю нашего по­ коления, выпала нелегкая зада­ ча: участвовать в борьбе за судьбы человечества, видеть движение многомиллионных че­ ловеческих масс, видеть гибель тысяч городов и сел, черные горячие руины и пустынные пепелища, разгул смерти и тор­ жество правды, добытой в кро­ вавых битвах. И разве не оттуда, из самых глубин народно|го горя, появил­ ся потрясающий, полный скор­ би, сострадания и неизбывной веры в силу и нежность лютскон души рассказ Михаила Шоло­ хова «Судьба человека»? Степной казачий хутор Кру- жилин был колыбелью .Михаил;а Шолохова.'С первых дней дет­ ства мальчика окружали тру­ женики земли. Все шире рас­ крывался перед ним полный кра­ сы Ж 1 ИВ 0 Й мир, навсегда откла­ дывая в его душе «все впечат­ ленья бытия». Не тропой созерцателя шел юноша Шолохов по жизни. Жадно вс.хштрпвался он в люд­ ские души, боролся, работал, радовался и плакал вместе с людьми, познавал тайны рож­ дения дерева, повадки дикой птицы, слушал дыхание земли и наслаждался красотой мира. Потому и в творениях Шолохо­ ва чудесно запечатлены не толь­ ко характеры и страсти- челове­ ческие, но и весь живой мир, в его четко определенных прояв­ лениях и в неповторимом его своеобразии. Больше того: Шо­ лохов не просто изображает, а раскрывает существо и особен­ ности сущего на земле. Весной 1959 года, находясь в Париже и отвечая на вопро­ сы французских писателей и журналистов, Шолохов сказал: —Я родился на Дону. Я жил в районе станицы ВешенскоД, где разворачивались события моей книги, и живу та.м сей­ час. Нас невозможно разде­ лить. Это верно. Разделить Михаи­ ла Шолохова и его любимый край нельзя. Они неразделимы. В Вешенской Шолохов вырос не только как огромный писа­ тель, но и как общественный деятель, неутомимо работающ, 1 Й на благо народа. Сто'ит пого­ ворить с любым вешенцем, что­ бы сразу узнать, как много сде­ лал и как много продолжает делать Михаил Александрович для родного края. Мне приходилось наблюдать, сколько писем вешенский поч- тальо 1 Н ежедневно приносит в дом Шолохова, и я подумал: здесь, должно быть, нужн'о! десятки людей, чтобы разобрать груды писем, присылаемых не только со всех концов Совет­ ского Союза, но и из многих стран мира. Трудно перечислить тысячи вопросов, с которыми обращаются к Шолохову са­ мые разные люди, — для этого потребовалось бы писать боль­ шую книгу. Однако множество людей, пи­ савших и пишущих Михаилу Александровичу, всегда интере­ совал один главный вопрос: г.родолжение его книг и судь­ бы его героев. Так было с «Тн- хи.м Доном», с «Поднятой це­ линой», так ждут сейчас люди продолжения романа «Они сра­ жались за Родину». Художники могут знать жизнь по-разному. Одни изучают мир созерцателйю, как наблюдатели, ведут аккуратные записи, а по­ сле обращаются к своим за­ писным книжка.м, как к основному источнику познания; другие огра- шчивают круг наблю­ дений рамками интере­ сующих их предметов и явлений; третьи ана­ лизируют переживания и поступки людей и не хотят знать ничего другого. Но есть' художЖки в самом высоком, са­ мом полно.м смыс.яе слова — людн-борцы, глашатаи правды, жад­ ные до всего, страст­ ные участники собы­ тий. И.м незачем по­ вторять, как заклина­ ние, призыв «вторже­ ния в жизнь», потому что они постоянно дей­ ствуют в кипуче.м во­ довороте жизни и чув­ ствуют себя, как сол­ даты в бою. Таков Михаил Шо­ лохов. Миллионы читателей — поклонников Миха­ ила Шолохова — вряд ли в полной мере пред­ ставляют, как он ра­ ботает, сколько душев­ ных, творческих мук испытывает он до того часа, пока готовая книга выйдет из печа­ ти и станет достояни­ ем народа. Мы все восхищае.мся чеканной шолоховской фразой, его точным, острым, чисто народ­ ным языком, любуемся скульп­ турной выразительностью его об­ разов; мы видим глубину их психологии, дивимся живости их чувств; почти физически ощущаем .мы горячую, ясную, живую красоту шолоховских пейзажей, и на.м кажется, что со страниц его. книг тянется запах вишневых садов, степ­ ных трав, пресный запах оттаяв­ шей земли, просмоленных бар­ касов, конского пота, цветов— запах самой жизни. Да, мы восхищаемся шоло­ ховскими творевия.ми, вновь и вновь возврашае.мся к ни.м, чтобы еще раз насладиться при­ косновением к трепетной, жи­ вой жизни, и не задумываемся при этом, каких тяжких, неус­ танных трудов стоило художни­ ку нечеловечески упорное вос­ хождение на такую ослепитель­ ную вершину. Не соловьиной песнью выпел- ся «Тихий Дон», не единым ды­ ханием выговорена «Поднятая целина». Тысячи бессонных но­ чей, тысячи часов раздумий, страданий, сомнений, горы ху­ дожнического труда .незримо стоят за страницами шолохов­ ских книг. Почти пятнадцать лет отдал Шолохов «Тихому Дону», К со­ жалению, во время войны ру­ кописи прославленной эпопеи погибли, за исключением отдель­ ных страниц. Но если бы ис­ следователи получили в свое распоряжение кипы исписанных чётким шолоховски.м почерком страниц, многочисленных вари­ антов. торопливых карандаш­ ных набросков, планов, все но­ вых и новых копий с великим множеством поправок, зачеркну­ тых слов, вклеек, вставок они не раз подивились бы рабо­ тоспособности, выносливости и жесточайшей требовательности художника к себе. Да, Шолохов как художмйк требователен к себе до жестоко­ сти. Он не только варьирует каждую отдельную сцену ро­ мана, не только переделывает ее десятки раз, он словно на ощупь, осязанием пробует каж­ дое слово, каждый эпитет, про­ износит его вслух, волнуется, вслушивается в его звучание, поворачивает его на разные ла­ ды, с негодованием отвергает все слабое, серое, затасканное, и, куря папиросу за папиросой, ищет новые слова, новые, бо­ лее точные и ясные, определе­ ния*с тем, чтобы спустя мгнове­ ние безжалостно отбросить их и —в который раз! — ринуться в поиски. По-азиатски по.тжав ноги, он может часами сидеть где-ни­ будь на крутом бугре у Хопра, следить за игрой рыбьих маль­ ков в изжелта-зеленой речной воде, слушать неторопливые рассказы бородатых пастухов-’ колхозников.^ Пробираясь сквозь лесной бурелом, утопая по пояс в снегу, выслеживает он дико- гю бродягу-кабана, неизвестно как оказавшегося в окрестных придоиских лесах, убивает его. снайперским выстрелом и лука­ во посмеивается над трусоватым спутнико.м, который при виде зверя от страха полез на де­ рево. Но как бы ни любил Шоло­ хов деревья и травы, реку и степь, как бы ни наслаждался цветами и запахами земли — больше всего он любит челове­ ка. Каждый честный, работя­ щий человек с горячим сердцем и мужественной душой — ДРУГ и брат художника. Тракторист, вдова-солдатка, колхозный бри­ гадир, секретарь райкома пар­ тии, школьный сторож, рыбак— все они приходят и приезжают ■ к Михаилу Шолохову зачастую из очень дальних городов и ста­ ниц, чтобы услышать его со­ вет, рассказать ему о своих де- лах. И Шолохов всегда умоет понять человека, помочь ему. ...Совсем недавно мне дове­ лось быть п Задонье, в безлюд­ ной, опаленной солнцем .и засу­ хой степи близ черных земель. '■ В жаркий полдень я и мои спут­ ники присели на склоне еле при­ метного степного холма. Вдали, по низинам, белесо струилось светлое марево. Восточный ве- ' тер лениво крутил по набитым овечьим тропам бурую пыльцу, поднимал ее вверх п рассеивал ‘ в чистой голубизне неба. Пожилой казак-охотник, ле­ жа на боку, раздвинул ло.мвие кусты полыни, отыскал и со­ рвал в гущине малую травку. Он бережно уложил на ладони ни-" тевидный четырехгранный сте­ белек, прн'-мял неяркие, усыпан­ ные точечками листья, поднес ладонь к лицу и зажмурился. — Вот он, наш чабрец, наша трава-любушка, — стыдливо га­ ся ласковость, сказал он. — Ты ее рви, эту траву, топчи, ве­ зи ее хотя бы на край света, а дух у нее будет живой, креп­ кий, потому что живучий он, все равно как цветок бессмерт­ ник. Такой пахучей травой — чаб- рецо.м, неувядаемым степным бессмертнико,\ 1 , неумирающим весенним цветком лазоревым представились мне в тот день все творения Михаила Шолохо­ ва.