Кировец. 1984 г. (г. Липецк)

И лья О БЫДЕННЫЙ И З О К Н А П О Е З Д А Пл ывут и тают М артов с кие звезды . Под звездами с в ер каю т города . В с е дальше, дальше О гненные версты. Все дальше от людей П роклятая беда. Они все помнят , Над ср ед н е р у с с ко й долиною , Тесня п олуноч ную муть, . С еребряной паутиною Раскинулся Млечный Путь — М артовские звезды . Ка к хорош о . Что и се год ня есть О гни вокзалов , запахи м имо зы И ми р но мчащийся Под звездами э кспресс ! Анато лий ФИС Е ННО П ростерся от края до края , А в др ем лющ ем небе всю ночь М едведица очень Большая Баюкает М алую дочь. Леонид ШИРНИН В чистой пресветлой дубраве , В ольхах у темной воды , — Самые яр кие травы И голубы е цветы... Словно зеленые шхуны, Тихо с коль зящ ие о синь, — Плещ утся в солнечном шуме К роны п ро зрач ны х осин. Словно не ведало лихо С теж ки в заказанный лес: Пуща моя , — Костылиха ! — П апоро тни к , ветер и блеск !.. В самые грустные будни Ты отзываешься мне Л асковым гулом витютня В г ул ко й густой глубине... Андрей НОВИНОВ Ты се год ня счастливей меня, На весну и на ветку сирени, И на праздность во с кр е сно го Дня/ На зеленое буйство растений. Ты счастливей, за это прости , Не меня, а свой д ом в п е р е улке — Нам се год ня опять по пути, И веселая будет про гулка . Ты счастливей на солнечный , миг , То, что в пр ош лом — мое, а не наше. Но се год ня д р у г о е постиг : Ты счастливей — я просто постарше . и Р о ч т я т е д е т я м А лла ТУМА РО ВСНАЯ ВЕРНЫЕ С ТО Р О Ж А Два щ енка ж иву т у нас: Оба ры ж е й масти. По утрам я вся кий раз Г оворю им — здрасте ! О храняю т д ом они, Всех зна комы х знают. А ч уж и х мои щ енки Б ли зко не пускаю т . П однимаю т гр ом ки й лай, Ш ерсть на шее дыбом . Я за служ б у с торож ам Г оворю — спасибо ! ТВОРЧЕСТВО НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ С Л О В О О •В последнее время как-то все чаще и чаще думаю, р а з ­ мышляю о пережитом. И по­ чему-то ярче вижу картины детства и ранней юности. Мо­ жет потому, что рядом всегда была мама' — самый близкий и дорогой человек. ...Мне пять лет. Я сижу на русской пени. За стеной люту­ ет февраль. Злой северный ветер гонит по снежной равни­ не хлесткую метель, словно го­ лодный волк завывает в трубе, тукает выошкой, норовит вор ­ ваться в избу. В избе, как в гнездышке, тепло и уютно. Поет свою не­ угомонную песню прялка. И мама, подергивая, легко тянет пз кудели тонкую и, кажется, бесконечную, как зимний ве­ чер, шерстяную нить. А потом у меня и сестренки будут теп­ лые и мягкие носки и вареж ­ ки. Для себя мама свяжет шерстяной платок. И он тоже будет теплый и мягкий. И ма­ ма станет носить его, надевая только по праздникам. Она старалась беречь к а ж д у ю вещь, учила этому и нас. Мама росла в большой мно­ годетной семье. Отец ее, а мой дедушка, служил в Усманской уездной милиции и зачастую был в разъездах. Бабушка, ее мать, умерла очень рано. И все хлопоты по дому легли на неокрепшие плечи шестнадца­ тилетней девчушки. Она кор ­ мила и обстирывала братишек п сестренок, ухаживала за скотом. И • мечтала поехать в город, чтобы выучиться там кройке и шитью. Уехать в Воронеж и три ме­ сяца проучиться любимому де ­ лу ей удалось. Но в доме слу ­ чилась беда, и мама навсегда покинула город и больше ни­ когда о нем не думала. А то, чему там научилась, пронесла через вей свою жизнь. В заречном селе был мага ­ зин. В него привезли ману­ фактуру. И мама, проводив нашу корову Зорьку в стадо, вместе с другими женщинами деревеньки, побежала туда. Побежала! Не зря подчерки­ ваю это слово. Потому что у мамы был беспокойный, поры­ вистый характер. Она всегда куда-то спешила, делала все быстро. Видно, торопилась, боясь, что не успеет все сде ­ лать за короткое время, отве­ денное ей судьбой. Как сейчас помню стрекот швейной машины. Мама, до ­ вольная своим занятием, весе­ лая и жизнерадостная, шьет нам с сестрой обнову: Тамаре — легкое ситцевое в цветоч­ ках платье, а мне — глазам “не верю! — серенькие штаниш­ к и С широким ПОЯСКОМ II Д В у - мя «накладными кармашками. Какая радость! Словно июнь­ ский рассвет осветила она мою душу в один из многиу дней тяжелого послевоенного года. А к моему вступлению в первый класс мама подарит рже полный костюмчик — брючки и пиджачок, изготов ­ ленные ее умелыми руками. И опять моей радости не было предела! И если нынешних первоклашек ведут в школу родители, то тогда я в школу шел один. Мама с утра была на работе. Шел я вдоль берега реки, помня мамин наказ не подхо­ дить близко к воде, не пач ­ каться. Но в одном месте на песчаной отмели грелась круп ­ ная рыба в полосатой рубаш ­ ке с красными плавниками. Она меня так увлекла, что я позабыл и про мамин наказ не лазить в воду, и про шко­ лу. Лишь когда хитрая краса ­ вица, обдав меня брызгами, юркнула в глубину, я опом­ нился. Из школы я заявился до ­ мой всласть набегавшись с новыми дружками по зарос ­ шей кустами ивняка, красно ­ тала и непроходимой, как джунгли, из-за лопуха и ди ­ кого папоротника, волглой ни­ зине. Вид у моего костюмчика был такой, что мама, ничего не сказав, лишь грустно вздохну­ ла. Только впоследствии, когда я стану немного понимать, ма­ ма скажет мне, каких боль ­ ших трудов стоило ей, одино кой женщине; одевать и обу ­ вать нас. И мы с сестрой вы­ глядели, конечно, не хуже сво­ их сверстников, у которых бы­ ли отцы. Отца своего мы не знали. Он пропал без вести на войне. Какой он был? Мама говори­ ла, что наш отец был краси ­ вый, умный. И я догадывался, что они любили друг друга. Едва мама начнет разговор об отце, я чувствовал, как у нее начинал дрожать голос. — Если бы он' был жив, — не раз говорила мама, — р а з ­ ве мы так бы жили? II сама думала. Прикидыва ­ ла. Решала. Не с кем было ей посоветоваться. На месте дома, где когда- то жила большая семья, оста ­ лась лишь канава, заросшая крапивой н чертополохом. Отец ее, эвакуированный по болезни из Москвы, где жил в последнее время, умер у нее в избушке в сорок третьем го­ ду. Братьев Дмитрия, Алек­ сандра н Бориса разметала война, от них не было ника ­ ких вестей. Нечасто мама получала письма от девятнадцатилетней сестры Зины, которая работа ­ ла на торфоразработках в Орехово-Зуево. При каждом письме мама светлела лицом. Ведь тетя Зина после смерти м а т е р и бабушки оставалась самая меньшая, и мама воспитывала е е . Дкже после того, как те­ тя Зина выросла, она по прежнему считала ее несамо­ стоятельной, помогала чем могла. А время летело-быстро. Бы ­ стро и невозвратимо катилась жизнь, наполненная трудными днями. Чтобы нам, детям, луч ­ ше жилось, мама сэкономила деньги, которые получала на нас с сестрой за погибшего отца, офицера Советской Ар­ мии. Она отвела на рынок Зорьку и купила каменный дом. Но прожили мы в нем недолго. Дом был старый, хо ­ лодный. И мама, опасаясь, что мы простудимся и заболе ­ ем, снова думала, что делать. — Я решила полдома ку ­ пить, — однажды поделилась она своими мыслями с нами. — В самом центре села: ря ­ дом и школа, и магазин, и водяная мельница. В этом доме мы, конечно, жили гораздо лучше. Д а и местность вокруг была краси ­ вой... А мама? Она все так же вставала с зарею, доила коро ­ ву и провожала ее в стадо. Полола и окучивала в огороде картошку, в уборочную помо­ гала сортировать зерно на то­ ку, хотя была освобождена от работ по состоянию здоровья. ...Прошли годы. Я уже дав ­ но взрослый и отлично пони­ маю, как неоценимо близок и дорог нам человек, который не только вскормил и воспи­ тал нас, но и научил понимать и любить труд и окружающий мир. Таким человеком для ме­ ня была и навсегда останется в сердце и памяти моя мама. Иван СТРЕЛЬНИКОВ, тракторист-дефектовщик отдела сбыта. ПОЮЩ АЯ НЕЖНОСТЬ О сборнике стихов Т. Пономаревой „ С в е т о в ы е г о д а“ И все-таки показатель хороших стихов — их музыкальность. И не удивительно, что многие свои сти­ хи Тамара Пономарева поет под гитару. На слова поэтессы напи­ саны песни многими композито ­ рами, в том числе «Лебедянь», которую не раз можно слышать по Всесоюзному радио в зам е ­ чательном исполнении Людмилы Лядовой. Именно Лядова, на мой взгляд, находит самое достовер ­ ное музыкальное воплощение этих нежных, глубоких по чувству стихов поэтессы. Молодая, интересная и умная собеседница... Казалось бы, вой­ на не коснулась лично ее. Одна ­ ко сколько боли и мужества в ее стихах о прошлом, седых мате ­ рях, кормилицах семей, опален ­ ных войной: «Отполыхали воен ­ ные вью ги , М у ж на п о р о ге , Но в костыли упираю тся р у ки . Отняты йо ги ... — Дай обним у тебя: это мне снилось . Там, где я бился! Ка к ты хотела, так и случ илось : Я возвратился .» («Катерина»).' А вот рядом бабушка поэтессы, ждущая сына: «М оже т , наш еще найдется... И, слезу , смахнув у к ­ рад кой , То р у к о й меня коснется . То п р иж м е т к гр уд и так сладко . Ой, ка ким о г р ом ны м небо М а ­ ленькой тогда казалось ! Жмых в р у ч о н ке вместо хлеба, И е го — такая малость !» («Качели»), В стихотворении «Над вечным покоем» ритм завораживает нас своей зримой, высокой духовнос ­ тью, потому что: Над вечным п о ко ем я в странной тревоге застыла. Задетая мы слью , что лес этот был до меня. Что было и небо , и травы, и птицы, и свет полуденный... Зачем б о р о зд и т эту высь, эту ширь самолет! Автобус пылит! Транзистор орет эле ктронный ! Ко гда так торжественно птица средь вето к поет! И, как изначальное в русском человеке, в поэтессе неувядае ­ мой мечтой живет извечное ощу­ щение счастья. И поэтесса б е ­ рет личную ответственность за нее, говоря: С ко л ь ко сказаний , волш ебных ле генд , чудны х песен Память люд ская хранила века о Ж ар -П тице . Путь до нее н и ком у до сих пор неизвестен. Смею ли я без нее в край родной возврати ться! Световые, поэтические года Та­ мары Алексеевны начинались в цеховой тесноте и шуме, где она варила золотую часть батареи для космического корабля, от­ правившего в полет Юрия Гага­ рина: Знамя и орден заводу дадут, Премии нам! И не вдр у г Узнать космонавту , ка к искры блестят С варки в глазах у подр у г . («До взлета Гагарина»), И далее удивительное по доб ­ роте своей признание, под кото ­ рым подпишется любой совет ­ ский человек, борющийся за мир: М ой дом вы сок, а зодчие е го Не зря придали вид ему ракеты . Но в ко см о се моем не будет ниче го , Что сталкивало, р уш ило б планеты! В жизни каждого человека бы­ вает такой момент, когда надо придать более глубокий смысл своей работе, жизни, любви, дружбе. Читая стихотворение «В год этот...», посвященное пре ­ красному советскому поэту В. Цыбину, невольно ощущаешь, как истинная дружба восстанавливает нас, уподобляясь волшебнику: М удры й волш ебник мне солнце вернул, Л юдям , р о д н ом у п о р о г у , В о зябш ую песню он душ у вдохнул И вывел меня на доро гу ... Только се годня он снова возни к , Глянув в глаза мои стро го . В р у ки вложил мне поющ ий тростник И указал на Д о р о г у . .. ' Друг подсказал решительное: нужно к людям идти с хорошей песней. С-добрым делом. Длишь в этом случае человек преодоле ­ ет все трудности. Так, как наши матери, например, в годину ис­ пытаний: Видели б вы, к а к она глядела Вдаль, где был отец и шла война. Слышали б вы, ка к она умела Петь для нас в тиши ночной одна. Призывала веровать в удачу . Заслоняя от беды нас, мать... Знаю, звезды ни ко гда не плачут. П отому что призваны сгорать . («В сокровенный, звездный час удачи...»). Женственны и будто бы неза ­ щищенны стихи Пономаревой. Но тем они и берут за душу. Тем и доверчивее хочется их слушать, учась у них нежности, разделен ­ ной искренности. Книга «Световые года», вышед­ шая в Издательстве «Советский писатель», появится на прилавках облкниготорга в самое ближай­ шее время. В. КУПАВЫХ. Утро туманное... Фото А. Козина.