Кировец. 1982 г. (г. Липецк)

„ Я р у г а и з д а н а в ст о л и ц е В мае 1 974 года тр ак то р о за в о д ­ цы в п ервые п о з нак оми ли сь с п ро ­ и зведен ием м о ло до го липец к о го поэта Леонида Ширнина — то гда з № 50 «Кир овца» была напеч а­ тана его поэма «Рябина». Это выдерж анная в р усск о м к ласси ­ ч еск ом стиле р оман тич еск ая и сто ­ рия славян ск ой к няж ны — п оло ­ нянк и, отданной в налож ницы хану, но не п о к о р ившей ся: она по гибла, убив хана. В к ратк ой вводной зам етк е, п р едвар явшей п о эму, го ворило сь, что стихи Л . Ширнина печатались в ж ур нале «Ю но сть», о бластных газетах «Ленинск ое знамя» и «Л е ­ нинец» и что поэт го то ви т к из ­ данию первую к ниж к у своих сти ­ хов. «Рябина» п ривлек ла внимание ч итателей не то льк о сю ж етом , но и хор ошим сло гом , за к о торыми ч увствовались даро вание и оп р е­ делен но е п р офессио н альн о е м ас ­ тер ство автора. С то го времени устано вилась прочная тво р ч еск ая связь Леонида Ш ирнина с нашей заво дск о й газето й . На ее страни ­ цах впервые увидели свет мно гие его сти хо тво р ен ия, а так ж е поэма «Яр уга», ск аз «Хо хлом а». Сам о е большое и, на наш взгляд, наиболее зр ело е п роиз ­ ведение из них — «Яр уга», к о то ­ рое п еч аталось в «Кир о вце» по ч астям до вольно дли тельно е вр е ­ м я, вызывая благо п р иятные о тзы ­ вы тр ак то р о стр о и телей . Это — лиро - эпич еск ий р асск аз о м ален ь ­ кой р усск о й реч ушк е Яр уге, с к о ­ торой и здр евле связаны судьбы лю дей , ж ивущих на ее бер егах, а ч ер ез них — нити мно го век о вой р усск о й истории . По эма «Яр уга» дала название п ер вому сбо р н и к у стихов Лео н и ­ да Ширнина, вышедшем у в к онце 1981 года в серии «Пер вая к нига в столице» в и здательстве «Со ­ временни к ». И в этой связи хо ч ет­ ся от всей души п о здравить наше­ го ак тивно го автора с твор ч еск о й победой , с удач ным дебю том и пож елать ем у новых усп ехо в на м н о го тр удн о й ниве поэзии , но ­ вых полновесных к ни г. Сбо р н и к «Яр уга» вобрал очень мно гое из то го , что впервые выш ­ ло к ч итателю со страниц «Ки р о в ­ ца», в том ч исле, помимо заглав ­ ной поэмы, «Рябину» и ск аз «Хо х ­ лома». Авто р осно вательно до р а­ бо тал их, п о двер г , что н азывается, стр ож айшем у о тбо р у, сж ал по объему. С одной сто р о ны , это по ­ мо гло выдвинуть на первый план о сновное, главное в со держ ани и к аж до го сти хо тво р ен ия и поэмы. А с др уго й стороны, местами при ­ вело , дум ается, чуть ли не к ч р ез ­ мерной усеч енно сти , фр агм ен тар ­ ности , нар ушению эпич еск о го стр о я, ск аж ем , в той ж е поэме «Рябина». Но мож но и понять это : о бъем к ниж к и не позволил вме­ стить бо льшего . » В своем п редисло вии к сбо р ни ­ к у «Яр уга» известный со ветск ий по эт наш зем ляк Иван Лысцов ск азал, что поэтич еск ие страницы Леонида Ширнина расп о лагаю т к себе своей солнеч но стью , р асп ах­ н уто стью далей и хар ак тер о в тр у ­ до вых р усск и х лю дей , во сп евае­ мых им, а так ж е с^ оей просто той и о бр азн о стью . Он назвал полно ­ звуч ным и мн о го к р асо ч ным по ­ этич еск ий мир Л . Ширнина. И к этом у тр удн о ч то - либо д о ­ бавить. Н. ДОРОФЕЕВ, На снимке: сборник «Яруга». М арина ГРАЧЕВА Л ь К Ладонью холодною к теплому полю притронусь. Березам, под ветром стоящим. Покланяюсь в пояс. С дорогою синей, летящей Обеспокоюсь. И в памяти прошлой любви по привычке Пороюсь. Найду утешение За прегрешения В радостном пении! В минуту отчаянья вспомню про обещания! Развею печали, Разрушу сомнения Нетерпением... Но только Березам, под ветром стоящим. Покланяюсь в пояс. И только Ладонью холодною К теплому полю притронусь.. Дождь умывает город, не слеша. Не торопясь глядится в наши лица. Куда ему бежать и торопиться! Вот он и льет без края и конца. Печаль — печать поющего Он за окном на ксилофоне пляшет. Ему не жить, душой кривя. Характер он еще не раз покажет. Как нянька в седине, И сказки строго бережет у сердца Назойливо стучится в тишине, И никуда от этого не деться. П О Э Т Ч ЕСТ Н Ы Й И СМ Е Л Ы Й дождя, Он прям и горд, Н А Ч Затихнет боевой рожок, И — в паузах войны — Садятся ратники в кружок У крепостной стены. Про неприступные валы Гусляр ведет рассказ, Блок прав, сказав: «Нас тьмы, и тьмы, и тьмы...» — В плену Демографического роста Нас подсчитать И выделить непросто, И часто «Я» Заменено на «Мы». м о ц На сцене рыдает скрипка, А чудится — детский плач. Над скрипкою, как над зыбкой, Склонился седой скрипач. И нет для него оркестра, И зрителей в зале нет — Один среди звезд маэстро, А звуки — брызги комет. ХУДОЖНИК- ПЕЙЗАЖИСТ Вчера исполнилось 150 лет со дня рождения русского художника И. И. Шишкина. Иван Иванович Шишкин (1832—1898) — один из са ­ мых крупных и самобытных художников, с его именем связан расцвет русского реалистического искусства второй половины XIX века. В своих произведениях ху­ дожник-пейзажист создал жизнеутверждающие обра­ зы родной природы, созвуч­ ные демократическим взгля­ дам художников-передвиж- ников. Большое влияние на ми­ ровоззрение И. И. Шишкина оказали работы Н. Г. Чер­ нышевского по эстетике, они 'помогли художнику найти свое место в искусстве. Влюбленный в родную землю, полный сознания ее красоты и величия, худож­ ник пристально изучал при­ роду, постоянно работал над этюдами с натуры, совер­ шенствовал свое мастерство. В результате родились та ­ кие полотна, как «Сосновый бор», «Рожь», «Корабельная роща», «Утро в сосновом ле­ су» и многие другие. Первоклассный живопи­ сец, блестящий офортист, И. И. Шишкин своими про­ изведениями заложил осно­ вы российского пейзажа. Его работы сыграли важную роль в борьбе за народный характер русской культуры в конце прошлого века. Фотохроника ТАСС. Анатолий ФИСЕННО А Н О Про оперение стрелы В прищуре узких глаз. Подходят молча млад и стар, Садятся в тесный кру.г — Поет о Родине гусляр, Былинный политрук. Но мы спешим К грядущим временам — И наши Неродившиеся внуки Пожмут в веках Протянутые руки И всех нас Назовут по именам. А Р Т Они пробивают стены. Вонзаются в потолок — И в небе вечерней Вены Искрится живой цветок. Скрипач опускает руки. Смычка затихает дрожь. Но плачут немые звуки, И падает звездный дождь. Р О М А Н С Я ухожу не навсегда — И нет верней тому поруки. Ведь для того нужны разлуки. Чтоб встречи были иногда. Я ухожу не навсегда, Ведь сердцу возвращая муки, Твои глаза, улыбка, руки Не сгинут в прошлом без следа. Я ухожу не навсегда — И клятва не пустые звуки. Все дни печали и разлуки Уйдут, как вешняя вода. В серии «Отчий край» в Цент­ рально-Черноземном книжном из­ дательстве вышла в свет и посту­ пила в магазины облкниготорга книга поэта фронтовика-добро- вольца Василия Кубанева. В нее вошли стихотворения, эскизы поэм, миниатюры, письма, днев­ ники, афоризмы. Свою мысль о Кубаневе остро выразил Константин Симонов в одном из своих последних писем: «...с горечью думаешь, что смерть на двадцать первом году жизни утащила из литературы человека, который, будь он жив, был бы способен сделать в этой литерату­ ре больше, чем ты сам сделал...». Из предисловия известного ли­ тературоведа профессора А. М. Абрамова мы узнаем, что автор книги ровесник той молодежи, ко­ торая дала стране замечательных героев — Матросова, Космодемь­ янскую, выдвинула из своей сре­ ды ярких поэтов — Майорова, Когана... А Кубанев — один из самых сильных в их ряду. Как истинного поэта, Кубанева волнует мысль о счастье. И он смело шагает ему навстречу, го­ воря, что «счастье не только в радости. Счастье во всем: и в го­ ре, и в скрежете зубовном... Сча­ стье в познании, в понимании. А понимать можно только дейст­ вуя. Всякое действие, даже самое маленькое, самое будничное, надо направлять лицом к человеку». Кубанев — сын советской жиз­ ни, и сын честный, смелый, умный. Для его высокогражданских сти­ хов требовалось соответствующее личное начало. В далекие тридца­ тые годы юноша писал о своей гражданской цели так: «Почему- то пока еще считается смешным и чуть ли не нелепым, когда люди начинают говорить о коммунизме, как о личном... Вот, дескать, ма- лохольный! Нет бы подумать о том, чтобы калоши купить...». И в этих словах Кубанев поэт, он запальчив, горяч, искренен. Од­ нако ведь без личного осознания великой цели нашей страны он не сказал бы так проникновенно о партии, о единой душе народа: Народ одною душою живет, И партия народная одна у власти. Она — не отдельно, она — народ. Она — это мы , в своей лучшей части. Новизна, порожденная теплотой личного чувства, отличает Васи­ лия Кубанева и в подходе к обра­ зу вождя. Вот его стихотворение «Ленин»: Я вижу родные бессонные руки, Берущие голову в ласковый плен, Усталость в глазах и неновые брюки, Немножко растянутые у колен. Как видим, облик Ильича дорог поэту не медными чертами, а из­ вечно человеческим в нас, также ставших иными, преображенны­ ми, потому что в наш мир вошел Ленин. Значительны письма двадцати­ летнего поэта, его размышления. Вот сердцевина этих размышле­ ний: «Я за последнее время всем стал завидовать. Отчего бы это? Во всех я вижу что-то такое бла­ городное, неповторимое и сверка­ ющее, что просто изнемогаю от желания указать людям на эти чистейшие капли и крикнуть им: «Посмотрите, посмотрите сюда, мои люди, мои дорогие люди, ведь это ваше, ведь это вы, ведь это в вас такая чудесность скрыта...». Кубанев любил людей, потому и стал поэтом. Любил такими, ка ­ кие они есть, и за то, что могут быть лучше, дающими свет и теп­ ло друг другу. В. КУПАВЫХ. Ир ина Ж ИВЫХ Очень Люблю осень. Я постарела что ли! Не синева — просинь, Не седина — проседь. Это моя осень — Смесь доброты и боли. Здравствуй, Мое ненастье! Что же не даешь остыть! Вся я — окошко настежь, А остальное — ты. Рукопись осени — Листья проносятся, В спешке попав не туда куда-то; Но знаю, у осени. Но помню, у осени Даже ненужный листок крылатый. Очень Люблю осень. Ир оч:тште д е т я м Алла ТУМАРОВСНАЯ Н а ш а г о с т ь я Сколько снега на ветвях У зеленой елки! Видно, ехала в санях Наша гостья долго. Снег пушистый отряхнем, Веточки расправим. Елку в комнату внесем, На виду поставим. Грейся, елка, пусть метет За окошком вьюга. Мы мечтали целый год Встретиться друг с другом. В выходной Физкульт-ура, физкульт-ура! Сегодня с самого утра На лыжи встал весь город. И лес встречает дружно всех. Кто любит спорт, задор и смех. Кто вечно юн и молод. В лесу зимою благодать. Снег разлинован, как тетрадь, И вдоль, и вкось, и прямо. Вот этот росчерк—лыжный след Оставил внук, а этот — дед, А этот папа, мама. Физкульт-ура, физкульт-ура! Домой давно уже пора, Но не берет усталость. И равномерный сердца звук Чуть-чуть доносится: тук, тук, Еще побыть бы малость. Скользит на лыжах стар и мал, Вот и последний перевал, Все ближе, ближе город. Встречает весело он всех. Кто любит спорт, задор и смех, Кто вечно юн и молод.