Кировец. 1976 г. (г. Липецк)

Общественность нашего города только что отметила 10-летие со дня создания Липецкой писатель­ ской организации. В связи с этим на предприятиях у рабочих побы­ вали поэты и писатели. С особым удовольствием и ра­ достью принимали на нашем за­ воде дорогих гостей — поэтов Майю Александровну Румянцеву, Юрия Михайловича Чернова, Светлану Васильевну Мекшен, Аллу Михайловну Тумаровскую. Именно Юрий Чернов, ныне сос­ тоящей в столичной писательской организации, был одним из тех, кто закладывал краеугольные камни в создание отделения Со­ юза писателей в Липецке. Многим тракторостроителям хорошо из­ вестен этот энергичный, чуткий, обаятельный человек — он жил на одной из наших улиц, часто выступал перед ними... Одной из первых, кто получил путевку в Союз писателей СССР от Липец­ кой организации, была Майя Ру­ мянцева: здесь, в областном книжном издательстве, вышли первые ее самостоятельные книж­ ки «Грузчцца» и «Дымок», здесь произошло становление ее как по­ эта, ныне цзвестного всей стране... Хорошо знакомы нам стихи и представительницы младшего поколения липецких поэтов Свет­ ланы Мекшен — автора несколь­ ких сборников, члена Союза писа­ телей СССР. Они любезно пред­ ставили нам свои стихотворения для этой страницы. На литературном вечере в об­ ластной библиотеке, посвященном памятной дате, теплые слова были сказаны и в адрес безвременно ушедших от нас «рядовых воинов народного ополчения русской со­ ветской поэзии »» Адольфа Беляе­ ва и Станислава Серикова — соз­ дателя и руководителя нашей за­ водской литературной студии. Юрий ЧЕРНОВ Г Л А Г О Л Ы Глагол кипуч, нетерпелив, В нем — звук, движенье и порыв. Кто позабудет, как бренчал Металл, ударяеь о металл! И слышала над Волгой Русь Тысячеустное: — Клянусь! Летел неумолимый клич: Догнать! Сразить! Дерзать! Настичь... В глаголах все, чем стоит жить: Ковать. Пахать. Дерзать. Дружить. В них — бури вой, пурги полет: Ревет и свищет, и метет. В них чувства, скрытые в груди: Люби! Ласкай! Покинь! Приди!.. Майя РУМЯНЦЕВА ВЛАДИМИРУ МАЯКОВСКОМУ С твоим именем рядом ставят свое, Величая себя — «с Маяковской закваской». Что их третичное, рифмованное Словоблудие да нытье Рядом с твоим громовым. Баррикадным басом!!.. Заполоскали, Заласкали по строчкам своим Мелкие ссоры, обиды, болячки. ...Не дано, видно, чувствовать сердцем глухонемым. И остаться в поэзии им Больными ходячими. Рифмуют, перелицовывают Знакомые чувства и мысли. Утверждают знакомое. Охаивают знакомое тоже. Из слов захоженных поэмы выстрелят, Как моль, бескровные и синекожие. На строки чужие поставят облавы. Тщеславие спрячут брюзжаще и скользко. ...Ты относился к славе — по-свойски. Да и какой же поэт —■без славы. Все равно, что полководец Без послушного ему войска. Напоказ биографии тянут свои Через годы тугих пятилеток. Им бы представить в поводыри Каждого дня громадины слепок. Владимир Владимирович! Наши дела Не вместить в риторику строк. И даже минута, рванув удила, Рождает с пульсом живой станок. Пульс нашего века у печи мартена, В которой бурлит поток. В минуту из жаркой кипящей пены Вытаскивают Солнца блестящий ожог. У нас на дворе нынче жарит «десятая». Под стать бы твоя голосина! По России, как мышцы, соревнование перекатывая, Прошел завершающий — огромен и добр — Как в русской сказке детина... И громада Неслыханных наших дел Ходит вровень с лунными далями. Каждый час завершающего, Секунда и день — Новые тонны, комбайны И здания... Пройдемся с тобой, горожанином, В сельский простор, где машины грузные, Вместо прежнего рыжего ржания Спинища рыжего хлеба — из кузова. Строитель и пахарь, с нами ты вышел, Широкий в плечах, с ладонью квадратной. ...Владимир Владимирович, Голос твой слышен Из той самой первой В нашей десятой. ^ *Л*“*И' Дв" В нашей десятой... МНЕНИЕ О КНИ ГЕ ............................. ............................................................. • Я Н В А Р Ь . Фотоэтюд Н. Поленова. Л \ \ \ \ \ \ Ч \ \ \ \ \ \ \ \ \ \ \ \ У \ \ \ У \ \ \ \ Ст. СЕРИНОВ КИНОХРОНИНА Стояла кинокамера, Как мастодонт, наверно, В зале заседания Конгресса Коминтерна, Водила черным хоботом, Следила глазом острым И сохранила ленту нам, Чуть тронутую оспой... ...Ковровая дорожка. К трибуне — три ступени. Ссутулившись немножко, Ступеньку занял Ленин. Сидит. Кого-то слушает. Кивнет, запишет что-то — Новых строчек кружево Рассыпет по блокноту; Формулировки сжатые — Точные, отточенные... Подо лбом покатым Мысль сосредоточена. Ждет терпеливо слова, На место без претензии. Поднимет взгляд — и снова Набрасывает тезисы. Сидит один в сторонке, Блокнотик на коленях... Скупая кинолента, А вот он, весь тут — Ленин. Утро. Мы, десятиклассники, со­ брались, наверное, в последний раз. Валерка Дик, неутомимый классный шут, заметил; — Вас, друзья, аттестовали на зрелость, а значит пора что-то творить са-мос-то-ятель-но... Наступила тишина. Когда те­ перь придется встретиться нам всем вместе? И вдруг всегда роб­ кий, застенчивый Игорек Бычин- ский, бессменный редактор школь­ ной стенной газеты «За учебу!», воскликнул; — Ребята, читаем стихи! И на­ чал медленно, как бы раскачива­ ясь: Уткнув в стекло свой мокрый нос, Сидит и ждет кого-то пес... Ты, помнишь, пес,—пора была, Когда здесь женщина была... Что меня тогда тронуло в этих стихах, я так до сих пор не пой­ му: простота или кажущаяся простота, задушевность или грусть? Трудно сказать, но я спросил Игоря: — Чьи стихи? — Самого модного поэта Евге­ ния Евтушенко,.— гордо ответил он. Так десять с лишним лет на­ зад я впервые познакомился со стихами Евгения Александровича Евтушенко. Теперь, когда с удо­ вольствием, с волнением держу в руках очередной, новый сборник стихов «Отцовский слух», пони­ маю, что слишком долго и завид­ но держится «мода» на этого поэ­ та... Читаю предисловие: «В новой книге Евгения Евту­ шенко — стихотворения, написан­ ные поэтом за последние годы. Большинство из них было опубли­ ковано на страницах периодиче­ ских изданий». И ниже—издатель­ ство «Советский писатель», 1975 год. Стихи, как и песню, пересказать невозможно. Поэтому я задался целью поделиться теми мыслями, которые возникли от прочтения некоторых, пожалуй, мало изве­ стных стихотворений поэта. Преж­ де всего это «Некрасивая пара». Танцует пара в ресторане — шах­ тер из Донбасса и девушка с се­ верного далекого металлургиче­ ского комбината. Они не изме­ няют себя, не изменяют себе, не применяются к обстоятельствам. Это цельные, работящие люди. Правда, они одеты не по-столич- ному. Но ведь мода проходит, а человек красив прежде всего своими добрыми делами. Стара, как мир, и всегда нова— тема любви. В предыдущих сбор­ никах автор немало посвятил ей строк, даже категорично заявил: У любви есть рожденье и смерть, У любви не бывает зрелости! Автор ведет разговор о любви с большой верой в нее и утверж- дает, что «выстрадать любовь к у ­ да возвышеннее, чем походя под­ нять ее с земли...». Это в стихо­ творении «Помню, помню — бог тому свидетель!»... Действительно, в большом и истинном горе человек, любящий жизнь, может сходу, с готовно­ стью откликнуться на чувство, ко­ торое может спасти, в котором можно найти новую силу для жизни. Это чувство — любовь, хотя она и в слезах. Слезы чаще всего бывают от радости. Такие мысли навевает стихотворение «Слезы». Евгений Евтушенко живет всег­ да во времени, а может быть, чу­ точку и опережает его. Наверное, это хорошо, может, оттого и тя­ нется рука к сборнику, может, от­ того так легко и запоминаются его строки, что беспокоят, волну­ ют сердце? Мне кажется, что сборник «От­ цовский слух» — прекрасный по­ дарок автора любителям настоя­ щей поэзии, любителям чтения стихов с эстрады. Ну, а тем, кто еще не читал стихи Евгения Евту­ шенко, как я десять с лишним лет назад, задержите, пожалуйста, свой шаг у киоска «Союзпечати» или у книжного магазина да спросите у продавца сборник, воз­ можно, еще остался один-единст- венный из тиража в сто тысяч... Если нет, то не огорчайтесь: возможно, что вы найдете этот сборник в заводских библиотеках. Тракторостроители любят стихи... Это точно. Ю. АРТЕМЬЕВ, формовщик сталелитейного цеха. Светлана МЕНШЕН Х А Р А К Т Е Р Мой благодетельный герой, держась во всем порядка, заметил: «Для меня порой характер твой — загадка». Хоть формула и не нова, но все ж бесспорна в чем-то. •••Я с детства трудные слова произносила четко. С переизбытком простоты бывал в разладе разум. И с ближним перейти на «ты» не выходило сразу. На сторону мою тишком глядит — не греет солнышко. Все начиналось-то смешком, да обернулось горюшком. Зиме уж скоро холодить, жилье теплом обкрадывать. Начну на станцию ходить. Начну тебя выглядывать. Я долго не могла понять, что блеск не только снову — пыталась к счастью подогнать разбитую подкову. Не подменяла риском страх в припадке исступленья. Но знала: есть в запасе шаг на случай отступления. Неуязвимости стыжусь. В смятении немею. И до сих пор того держусь, что отстоять умею. Хоть на минуточку одну рукою руку тронуть бы... А там — хоть головой ко дну, чтоб лишь круги по проруби. Но станция глядит во тьму — ни голоса, ни поезда. И нету дела никому, как за тебя мне боязно. Михаил Н0Н0ПЛЕ1 С Л О Н И М У Р А В Е Й лиг к р о б л с в я Иди, за мной, сказал Му- ти река. Слон-то перешел, а М \ равью Слон. — Не пропадешь... ‘ равей... * Послушался Муравей и пошел. Шли они шли, но вдруг на их пу- Мораль: иди своей дорогой.