Кировец. 1975 г. (г. Липецк)

Д О Р О Г И Конструктору Ивану Ильичу Горностаеву. Дорог не счесть. Они извечны. Всегда манили и манят То волшебством, то яркой песней, Как вешний яблоневый сад. По ним навстречу солнцу, буре Шли наши предки из веков, И свет разлит ясней лазури Колоннами большевиков. На них не раз в жестоких схватках Мы падали и снова шли В шинелях мокрых и бушлатах В огонь за честь родной земли. Дорог не счесть. Они без края. И все всегда ведут вперед. Кто твердой поступью шагает. Не умирал и не умрет! А. РОЖКОВ, инженер-конструктор отдела комплексной механизации и автоматизации. Р О Д И Н А На тамбовском юге (Сельсовет Пичаевский) Есть село Артемовна — Там родился я. Колосом упругим Нива колыхается... Мне сегодня вспомнилась Родина моя. В дымку окунутые Озими и пажити, Тучи поздней осени — Черная пастель! Сердцу встрепенутому Вы ли не расскажите, Как в июльской просини Планал коростель? Полевой ромашкою, Васильковым цветом В росах настоялись Выгоны-луга... С грудью нараспашну Проводила лето, Зябко зашепталась Над прудом куга. А в саду калина Грозди наклонила, Смотрит зачарованно В блестки стылых луж... Матерью Для сына Доброю и милой Остается Родина — Город или глушь. В. ДОРОФЕЕВ, монтажник. Москва. У могилы Неизвестного солдата. Фотохроника ТАСС. Анатолий ДУЛИН ХАТЫНЬ Одних в дни отпуска зовет Тайга иль моря синь, А мне покоя не дает Тревожная Хатынь. Где не услышишь птичий хор, Жизнь в камне замерла. Где всех удел — один костер! Жестокая судьба! Где не стремятся чувств скрывать Каленые сердца. Где цену мужества понять Сумеешь до конца. То не село — огромный луг, А вместо хат — гранит, Да колокольный звон вокруг Вам душу бередит. С убитым сыном на руках Из пепла встал старик. Хатынь — набат, печаль и страх, Хатынь — сожженных крик! Здесь боль и гнев приют нашли. Здесь траур каждый день! Хатынь — трагедия земли, Кладбище деревень! Их не запомнить, ни прочесть, Осмысли и пойми! Сто тридцать шесть! Сто тридцать шесть! Сгоревшие с людьми! В ней крематориев огни, Как отсвет жутких снов! И цифры, цифры вдоль стены Ужасней всяких слов! Они к возмездию зовут Тех, кто остался жить. Чтоб человечество их путь Не смело повторить! Фашйзм не стерт с лица земли. Не вырван жала яд, Й не об этом ли Сонгми С Сантьяго говорят!! Нас павших выполнить наказ Зовет огонь святынь, Чтоб не возникли еще раз Аблинга и Хатынь. Николай АКСЕНОВ Когда обмотки я носил... Ах, кто бы знал, как я просил Дать сапоги. Ботинки выдали. Как в сапогах иным завидовал, Когда обмотки я носил! Вот говорят, что время — деньги, Я так-о деньгах не грустил, . Мне б сапоги, Я их надел бы, В два раза время сократил. Ну, что обмотки! Срамота! Из рук при спешке ^ вырываются, И, как гадюки, извиваются, А в сапогах бы — крас-сота! Бывало так бы и отдал За сапоги табак и деньги И представлял, как их надел бы. Страдал, А кто тогда видал! Я без портянок шел в строю, Когда обмотки подводили. Когда фамилию мою И д ^ к Мое призвание, меня — ты не жалей. Я ухожу под шумный этот свод, Где встречу лица дорогих людей, И руку мне пожмет седой завод. Я наскучалась по его размаху, По запаху бензиновому тоже. Зовут меня цеха. Встречают ахая. Мои друзья — кто старше, кто моложе. Там льют чугун. Там траки обжигают. Здесь трактор оживает, как живой, И на площадку сдачи поспешает Подтянутый, как пахарь молодой... Как план! — Работаем! Как настроение! — Работаем!— - Вам скажут очень скромно, С взысканьем рядом выводили. Подъем, тревога ли когда, А отделенный мне — взыскание: — Послал же бог, как наказание, Солдата этого. Беда!.. Ну, что ты, сонная тетеря. Портянки что ли потерял! Ведро и тряпку мог доверить, А пост иной не доверял... Но в запасном полку мечтал Заполучить кирзу напрасно я, И сапоги я зря считал Какой-то штукой первоклассною, И зря я мучился, завидуя, И зря просил у старшины... Обувке той, какую выдали, На фронте не было цены. С победой шел в ней сквозь Германию, Пусть в ОВСе мне простят... Что сапоги! Величья мания. Особенно когда блестят. Валентина НУПАВЫХ Т Е В Е как замкнут. И родники души твоей нетронутой Через огонь и трубы проведут. И ноги тебя из дому уводят В мир говора деталей и машин. Я доброй становлюсь и гордой вроде бы, И начинается мужание души. Я не иду к задумчивым ученым. Не до меня им. Занятые очень. Иду я к этим трубам прокопченым, Где обретают звание — рабочий! ...Он из чугунки вышел, словно день, Улыбкой осветленный, как дитя. Он хлебом кормит рыжих голубей, И так доверчиво они к нему летят. Александра ТАМБОВСКАЯ А Л О Э Зацветет ли алоэ В расколотом старом горшке! 4 Скудны наши уловы, Лишь руку задержишь в руке. Скромны наши потери: Былое — не злато, а медь. Зацветет ли алоэ! Мне только бы не просмотреть. Все я жду исцелений — Пусть будет все горше настой. Тропа. И вечер хрусткий синий. И холод низких белых звезд. А душу думой не осилить. Даже задумавшись всерьез. Снега тесненые тенями. В пригоршни сосен — -звездный дождь. Ах, если сердце к сердцу тянет, Мне не надо вселенной, Ты только послушай, постой, Мое сердце — не злое. Разбей о него этот лед. Зацвело бы алоэ, А все остальное — придет. Век... пятнадцатый... сотый. Жалят чувства. И сладок наш стол. Мы — не пчелы, мы — соты, Но что мы такое без пчел! Рано об аналое. Былое, пройдись налегке. Зацветет ли алоэ В расколотом старом горшке! Владимир БОРИСОВ То боль, как тропку, не пройдешь. Не всколыхнется взгляд от взгляда, Коль бьется сердце налегке. Лишь ночь всю ночь со мною рядом С колечком лунным на руке. *Слава — это не солнце, а всего лишь тень». V (Д. Гранин). Мы пишем, просто пишем, О чувствах, о тревогах, о мечте. В словах мы неизведанное слышим И чувства воплощаем на листе. Но не поэты мы, а люди просто, Которые всю боль словами льют. Не выше мы других духовным /ростом, Не нам вершить над человеком суд. Не надо громких слов о назначении Писак таких обычных, как дожди. Их просто посетило вдохновенье, Поэтами ты звать их подожди. Н. КЛИМУШИНА, художница термического цеха. ЮМОРЕСКА ГИПНОТИЗ ЕР Сеанс массового гипноза задер­ живался. Собравшиеся в красном уголке жильцы острили, что «кина' не будет», но неожиданно в две­ рях появился незнакомый брюне­ тистый мужчина. Подойдя к уп­ равдому Смеоителеву, он проме- гафонил странным, густым голо­ сом: — Вы управдом?.. Квартиросъемщики , зашушука­ лись: «Враз углядел. -Злам®, гипнотизер». Однако слесарь Вет- чинкии решил подшутить. — Нет, — фыркнул он громко, — не угадали. Брюнет как вцепится в плечо балагура: — Шутки в сторону! — и са.м в глаза ему уставился, не моргая. Наш слесарь отчего-то заскучал, заерзал по стулу и вдруг трахнул­ ся на колени: — Как на духу скажу. Я перед новосельем в квартирах вое шту. цера и краны поотвинтил. Жиль­ цы, дуралеи, третий год меня ма- гарычами за овое законное убла­ жают... Управдом с жильцами хвать слесаря под белы ручки — и к выходу. Но гипнотизер придер­ жал Смесителева: — Погодите! Глядь, и управдом бледнеет и глаза долу. — Зять, прохиндей, — шепчет чуть дыша, — сбил с панталыку... Шифер я получал на устранение течей в подведомственном доме. Фуганули мы его на сады. Будки покрыли, остатками торглнули. Общественница Лавочкина, как взовьется, как завизжит: — Управдом называется. Репу­ тацию образцового дома угваздад, Незнакомец цап ее за руку. Чу! И блюстительница нравов в слезы: — Я столько сплетен поразвела в доме, что люди их расплетать не успевают. Сын Лавочкиной Веня, пример­ ный ученик, активист внекласс­ ной жизни, подарок девушке к Восьмому марта, подскочил к рас­ каявшейся: — Я тяну на круглого отличии, ка, а вы... — и слов не найдет. Гипнотизер тут как тут. Глянул на Веню и только рот раскрыл, как Лавочкин в рев: — В шею меня из совета дру­ жины! Ставьте «пару» по поведе­ нию! Радиохулиганю, матюкаюсь. Эфир засоряю под позывными «Крокодил Гена». Народ головами закрутил: — Ну и глазастик. Всю подно­ готную расковыривает. Откуда ни возьмись, парикма­ хер Калачев. —- Фиксируйте чистосердечное | Леонид | ШИРНИН МОЯ ОХОТА В непогоду иль в погоду, За окошками — чуть свет, Тороплюсь я на охоту Затропить мохнатый след. Пусть с утра плохая овидь, Спят поземки на пути, То не повод, то не повод, Чтоб из дома не уйти. Запрягаю ноги в лыжи, Наостряюсь, будто в бой. Мне ладонь собака лижет, Чтоб позвал ее с собой. Я зверей не дам в обиду, Я ведь, право, не злодей, А ружье беру для вида, Чтоб не стыдно от людей! Шаг позванивает еле, Даль зовет меня, зовет, Впереди белеют ели, Заступая небосвод. Лес стоит такой печальный При луне и ясным днем. •Только снег—наряд венчальный— Гонко светится на нем. Все раздольней, все пустынней... Подо льдом — опалый лист. На деревьях — иней, иней И космат, и серебрист. Дунет ветер, чист и светел, Тихо тронет за грудки — Опадает иней с ветел, Словно шленскне платки. Засверкает — не приснится Самородковый родник: По алмазу —- на ресницы И алмаз — на воротник! Все резвее ветер дует. Снег — в серебряной игре... Все иду я, все иду я, Вижу: заяц на бугре. Чует заяц: пахнет щами, Заяц чутв от страха жив. Встал, и — прядает ушами, Лапы крестиком сложив. Вроде молит: пожалей-ка! Вознесись над палачом!.. Ствол застывший, как жалейка, Завывает за плечом: Я твою, косой, не трону Шубу, больно хорошу. Я в тебя, косой, патроны Никогда не разряжу! Будто в лапотки обут он, Заяц мой — пушистый мой... ...Я, метелями опутан, В темноте бреду домой... * • • Деревья — звенящие нервы. Полуночный звон колуна. По правую руку — Венера, По левую руку — Луна. Хрустящий ледок под ногами И листьев опавшая медь. И сердце любимой — *Не камень, — Успевшее Окаменеть. В Е Т Е Р Ветер, ты попугайчик, Ты дуешь в сирень, где я С милым сижу. Ты думаешь сплю я. Нет, я гляжу. , Дунь ты тогда, Когда любовь разгорается, Но совсем не туши. Пусть тепло оставается. Н. БАРБАШИНА, санитарка заводской медсанчасти. признание! С одного флакона «Шипра» по тыще человек осве­ жал, брал по полтине с каждого. Конфискуйте «Жигули», раску­ лачьте сберкнижку! Перекуюсь! Буду жить честно! Вяжу: зубной техник Гвоздоде: ров вдруг рванулся к дверям и был таков. Таксист Рублев сле­ дом. За ними и остальные налади­ лись. Хотел и я дать деру, но чув­ ствую пиджак .за чего-то зацепил­ ся. Оглянулся: мамочки! Гипно­ тизер держит за полу. Чувствую, что сейчас расколюсь, как грецкий орех. Как взвою: «Есть грешил - ни!», да он перебил: — Что вы, психованные! Рта раскрыть не даете. Я ж монтер из соседнего жэка. Мне передать ве­ лели, что сеанс гипноза не состо. ится. Профессор, вишь ты, за­ грипповал... А. АДПОСТЕНК0В,