Итоги недели. 2017 г. (г. Липецк)

26 общество П А М Я Т Ь ром, успел выгравировать на колечке для него: «Тот, кто спасает одну жизнь, спасает весь мир». А у Спилберга я нашла строки, где он признаётся: если что-то и останется по- сле меня, то именно «Список Шиндле- ра»... Это он сказал, всемирно известный своими «Инопланетянином», «Парком Юрского периода»... И ещё одно воспоминание. Мы, не- сколько студентов факультета журналистики МГУ, – в Польше, на производственно-ознакомительной практике. Приехали в Краков, уезжаем на праздник прессы в Закопане. У нас осталась пара часов. Ребята побежали по магазинам (это же 60-е годы были, и заграница всё-таки). А я уже устала хо- дить. Договорились, что подожду всех на вокзале, откуда уходил наш автобус в Закопане. Сижу на скамье в стерильно чистом ста- ринном вокзальном здании из красно- го кирпича. Невольно стала читать рас- писание поездов, висевшее напротив. Шептала про себя польские названия... И вдруг... Освенцим... (По-польски это звучит примерно так: Ащьвеньчим.) Оказывается, туда можно просто съез- дить! Купил билет, сел в поезд и при- ехал... в ад. Конечно, я понимала, что Освенцим – городок, в нём людиживут, а там, где был лагерь, теперь – музей, мемориал. Война давно закончилась, и нет тамникаких замученных людей. Но всё же, всё же... Поезд в Освенцим. В войну эти поезда для «пассажиров» шли только в одном направлении. Дороги назад не было. В студенческие же годы мы съезди- ли в Ригу с моим однокурсником- латышом. Долго гуляли по дивно- му этому городу. Поздно вечером к нам присоединились две его подруги, мы пошли на вокзал и сели в электричку. Ехали недолго. От станции, на которой вышли, продирались сквозь холодный апрельский ночной лес. Но они хорошо знали дорогу, и мы вышли на свет осле- пляющего прожектора. Меня взяли за руку, повели куда-то, и я оказалась пря- мо у входа в мемориал концентрацион- ного лагеря Саласпилс. Началом была длинная бетонная плита, которая слов- но опускалась на тебя, готова была раз- давить.Наплитенадписьпо-латышски, мне тут же перевели: «За этими ворота- ми стонет земля». Мы вошли и долго ходили молча меж- ду необыкновенно выразительными огромными скульптурами, плитами. Мне объясняли, что собственно от ла- геря здесь не осталось ни дощечки, ни камешка – местность болотистая, и всё давно провалилось. Подошла к продол- говатой плите. Детский барак. На плите выдавлен символический детский ри- сунок – кажется, цветочек и домик. С трудом мы заставили себя покинуть адское место, с таким благоговением превращённое скульпторами в мемо- риал. Возвращались темже лесом. Бли- же к железной дороге разожгли костёр. Посидели. Потом долго ждали на стан- ции первую утреннюю электричку. Когда сейчас я слышу вести из Лат- вии, вижу по телевизору шествие ста- рых людей (а рядом с ними – молодые) с фашистскими наградами на груди, то отказываюсь что-либо понимать. Куда же они Саласпилс-то дели? Или его ни- когда не было? У меня всегда слёзы в глазах, когда смотрю или хотя бы вспоминаю фильм Марлена Хуциева по сце- нарию Григория Бакланова «Был ме- сяц май». Там, в первые дни после Ве- ликой Победы, к советским солдатам, разместившимся в добротной немец- кой усадьбе, приходит исхудавший че- ловек. Это поляк. Он был в лагере. Его жену и грудного ребёнка за плату отда- ли немцам – хозяевам той самой усадь- бы. Жена батрачила, ухаживала за сви- ньями. «И сын муй, – рассказывает по- Польша, 1945 год. Освобождение узников концлагеря «Освенцим» wikipedia.org kinomania.ru Кадр из фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера» № 16 (450), 17 – 23 апреля 2017 г.