Итоги недели. 2017 г. (г. Липецк)

31 культура Г О С Т Ь – «Национальный бестселлер» – круп- ная премия, именно она сделала многих авторов страны знаменитыми писателя- ми. Расскажи о ней более подробно. – Вшутку я описываюНацбест по срав- нению с Русским Букером и Большой книгой — пожилыми респектабельны- ми дядечками в костюмах с галстуками — как модного и красивого парня в casual. У нас весело, непредсказуемо, иногда немного скандально и всегда страшно интересно. Нацбест — един- ственная в стране литературная премия с полностью прозрачным премиаль- ным механизмом: любой может зайти на наш сайт и посмотреть, что пишет о книгах жюри и как оно голосует. Это даёт непредсказуемые результаты, в том числе и для оргкомитета, но дело не в том, что непредсказуемость ценна сама по себе, нет. Тут скорее вот что: если посмотреть на шорт-листыНацбе- ста за последние семнадцать лет, станет видно, как Нацбест следит за развити- ем современной русской литературы и предсказывает это развитие. В премиях с авторитарными закрытыми механиз- мами такого не получается. – Перейдём к твоему масштабному про- екту «Литературная матрица». Как он ро- дился, с чего вдруг? – Была идея написать что-то вроде учебника классической русской лите- ратуры, но чтобы его написали не про- фессионалы-методисты или, там, лите- ратуроведы, а современные писатели, причём от стариков до молодёжи, от ак- сакалов до юных наглецов. To make long story short, за пять лет «Лимбус Пресс» выпустил четыре тома, которые собрали 92 статьи 67 авторов, там в об- щей сложности 2350 страниц о 95 рус- ских классических писателях и текстах, от «Слова о полку Игореве» до Саши Соколова. Ну и как-то так получилось, что проект вызвал дикий резонанс, ко- торый кругами расходится до сих пор— вот на днях позвонили, сказали, что «Матрицей» страшно заинтересова- лись в Колумбийском университете. – Ясно. А как рекомендовали кому и что писать? Или всё по желанию писателей происходило? –По-разному было. Сначала звонили и предлагали выбрать классика по серд- цу. Потом, уже к шапочному разбору, приходилось искать автора для неоку- ченного классика — иногда долго и с трудом. Потом к нам уже просто прихо- дили авторы и говорили: хочу, мол, не могу, написать про NN, умру, если не напишу — ну, мы говорили о , кей. В об- щем, в любом случае, мы не заставляли людей писать, не назначали им темы. Обязательно нужно было, чтобы автор испытывал личное страстное отноше- ние к своему «персонажу». Нельзя же поднять в классе Васечкина и сказать ему: так и так, мол, Васечкин, сегодня ты будешь любить Некрасова. Нужно найти такого Васечкина, который к Не- красову неровно дышит. – Как думаешь, школы могли бы этот, так сказать, учебник, составленный из от- дельных статей, включить в программу по литературе? – Ну, как единственный и неповтори- мый, как источник истины в последней инстанции — нет, конечно. Но он так и не был задуман. Если говорить всерьёз, то он скорее должен быть дополни- тельным материалом, источником со- мнений и беспокойства. Вообще, я знаюнесколькошкол, в которых учите- ля старших классов рекомендовали ученикам «Матрицу». Надеюсь, это было полезно. Но ещё больше я знаю учителей, которые говорили, что «Ма- трица» именно им, учителям, многое дала, обо многом заставила задуматься и подтолкнула к новым нестандартным методическим решениям. Для них осо- бенно важно, что там ведь в каждой статье — это была одна из задач, кото- рую мы ставили перед авторами, — обязательно есть ниточка, протянутая от классика к сегодняшнему дню. Тот же Некрасов — чем он нам интересен сегодня? Почему это не просто музей- ный экспонат, а работающая литера- турная и смыслообразующая машина? Ну и школьникам так больше нравится. Вообще ходить по музею скучно, а ко- выряться в механизмах и разбираться, как что работает, интересно. – Расскажи о недавно вышедшей твоей книге «Комната страха». – Название книги дублирует название цикла рассказов — в книге есть цикл рассказов «Комната страха» и повесть «Доля ангелов». «Комната страха»—ну потому, что все эти девять рассказов как бы приглашают читателя в такой вот балаган. Там где-то стоит комната с кривыми зеркалами, а тут у нас искус- ственные чудища и привидения. Все по- нимают, что они искусственные, но че- ловеку же всё равно нравится слегка по- пугаться, этак понарошку. Вот я и при- глашаю читателя немного поиграть. Я не Стивен Кинг, я не умею напугать чи- тателя до холодного пота, да и не став- лю себе такой задачи, мне интереснее другое — игра в жанры, игра с литера- турными условностями, писательско- читательская угадайка. Там есть аттрак- цион «классическая готическая новел- ла», едва ли не первая на русском языке, есть «классический американский нуар», перенесённый в Петербург нуле- вых, есть аттракцион «наркотрип» в ат- мосфере пятничного Амстердама — в общем, я постарался сделать всё, чтобы читателю в этом парке развлечений не было скучно. Ну а «Доля ангелов» стоит особняком. Это повесть о Блокаде, и тут уж места никакой игре нет. Говорю это, потому что за прошедшие несколько лет появилось несколько книг, исполь- зующих тему блокадного Ленинграда как фон для этаких постмодернистских игр, получается портрет автора на фоне достопримечательности. Ничего омер- зительнее для меня быть не может. Я считаю, собрался писать о Блокаде — полгода поста и молитвы, и только по- том садись за работу, причём своё ав- торское «я» засунь пока в задний кар- ман. Ну и я в своём роде подобный пост выдержал — провёл многие месяцы в Публичке за чтением книг и докумен- тов. В общем-то, в повести нет ничего В книгу вошли цикл рассказов «Комната страха» и повесть «Доля ангелов» № 5 (439), 6 – 12 февраля 2017 г.