Итоги недели. 2015 г. (г. Липецк)

37 Алексей КОЛЯДОВ: Неудивительно, что, прочитав «Один день…», сделал всё, чтобы познакомиться с Александром Исаевичем, работавшим некоторое время после лагеря учителем физики в одной из рязанских школ. Знакомство наше, понятно, было шапочным (столько людей тогда стремилось засветиться рядом с ним), и он вряд ли запомнил своего юного поклонника, но я-то проникся к нему таким обожанием, что пронёс его через всю свою жизнь! общество Г О Д Л И Т Е РА Т У Р Ы так можно самому подготовиться к пи- сательству. Уже тогда догадывался: выпустить в свет написанное (а дневничок уже вёл лет с десяти!) можно лишь после того, как наберёшьсяжизненного опыта, по- лучишь хорошее образование и одо- брение твоего творения теми, кто про- читает рукопись в одном из изда- тельств. Их названия – «Правда», Со- ветская Россия» (именно в ней я издал в 1986-м свою первую книжку), «Худо- жественная литература», «Молодая гвардия» – знал уже подростком, от- крывая для чтения книги как-то сразу полюбившихся авторов. Михаила Шо- лохова (судьба Григория Мелехова в «Тихом Доне» вызывала сочувствие и даже слёзы), Валентина Катаева («Бе- леет парус одинокий» поразил роман- тикой и затейливым сюжетом), Бориса Полевого («Повесть о настоящем чело- веке» не могла не увлечь стойкостью героя и его любовью к Родине). И не полюбившегося Петра Павленко с его уже тогда казавшимся мне надуманным романом «Счастье», изучавшимся в школе, но не тронувшим душу. В чём душа нуждалась? Она, душа, настоятельно требовала от авторов попадавших в мои руки книг, литературной, как у Андерсена, красо- ты и жизненной, как уШолохова, прав- ды. Научившись (благодаря многочте- нию и хорошей учительнице литерату- ры в семилетке) достаточно точно оце- нивать литературные произведения, с восторгом воспринял в 1962-м появле- ние в «Новом мире», редактировав- шемся Твардовским, повести Солжени- цына «Один день Ивана Денисовича». Казалось бы, семнадцатилетнему вы- пускнику технического училища это событие, широко обнародованное в прессе и по радио, должно было быть по фигу: ну, вышла там какая-то по- весть, в каком-то толстом литератур- ном журнале, что тут в колокола бить? А вот, поди ты, для меня, воспитанного, как и многие мои сверстники, с началь- ной школы на литературе, это событие не было безразличным. Повесть, как я сразу же понял, с трудом выпросив в институтской библиотеке журнал, в корне отличалась от той со- ветской литературы, что в основном за- полняла тогда стеллажи. Эту литерату- ру большинство из нас не обходило стороной, считая социалистическую действительность единственно прием- лемой и непогрешимой. Конечно, уже прошёл двадцатый съезд партии с оглу- шительным докладом Никиты Хрущё- ва, разоблачившего культ личности, новые веяния пронизывали общество. Но вот так зримо, ярко, с неподражае- мым мастерством отобразить долго скрывавшееся от народа зло системы и страдания его жертвы – простого чело- века, ставшего без вины виноватым зэ- ком, – этого нельзя было не оценить и не восхититься автором. Причём авто- ром досягаемым, чуть ли не свойским: Солженицын, прошедший войну и ока- завшийся по навету в лагере, после от- сидки поселился в Рязани, куда судьба занесла после школы и меня, деревен- ского мальчишку-книгочея. Неудивительно, что, прочитав «Один день…», сделал всё, чтобы познако- миться с Александром Исаевичем, ра- ботавшим некоторое время после лаге- ря учителем физики в одной из рязан- ских школ. Знакомство наше, понятно, было шапочным (столько людей тогда стремилось засветиться рядом с ним), и он вряд ли запомнил своего юного по- клонника, но я-то проникся к нему та- ким обожанием, что пронёс его через всю свою жизнь! Новых вещей его в литературеждал с та- ким нетерпением, что чуть не захлеб- нулся радостью, увидев через два меся- ца в том же «Новом мире» его велико- лепнейший рассказ «Матрёнин двор». О простой русской бабе, хлебнувшей в свободном вроде мире почти столько же горя, как Иван Денисович – в лагере, но не потерявшей от этого, как и он, чело- веческой привлекательности. Позже (в 63-68 годы) мелькнули в «Новом мире» (Твардовский жаловал Солженицына) ещё три рассказа и всё. Послехрущёв- скому социализму неуправляемый Сол- женицын оказался не нужен, и Алексан- дру Исаевичу, остававшемуся ещё в Со- юзе по 1974-й и ставшему за три года пе- ред тем Нобелевским лауреатом, пришлось издавать свои произведения за рубежом, куда был выслан. Лишь с 90-го года, когда он снова стал публико- ваться, а вскоре и проживать в России, его романы из серий «Красное колесо», «Архипелаг Гулаг», другие произведе- ния стали достоянием всех его соотече- ственников, меня в том числе. Раньше же только самые упёртые могли читать в самиздате, как называлось тогда всё, что издавалось неугодными авторами за рубежом, а потом оттуда разными кана- лами доставлялось в СССР. В их число попал даже другой мой любимец – Вик- торНекрасов с его абсолютноне антисо- ветской, но правдивой повестью«Воко- пах Сталинграда». № 8 (338), 2 – 8 марта 2015 г.