Итоги недели. 2014 г. (г. Липецк)

40 год культуры Т Е А Т Р они право на любовь. Вдруг «Квадрату- ра» приобрела политизированное зву- чание. А «Полковник-Птица» – вооб- ще манифест. Покажи его хоть в Евро- парламенте, хоть в Крыму – везде он будет убедителен, поскольку поднима- ет актуальные вопросы. Неожиданно ряд моих постановок сделались очень злободневными. Я, честно говоря, всег- да знал: когда сгущаются тучи социаль- ного напряжения, театр начинает себя осознавать совершенно иначе, начина- ет «чувствовать мышцу». Наши работы приобретают свойство абсолютной не- иллюзорной созвучности с реально- стью. – Возвращаясь к цензуре. Сложившая- ся на международной арене картина за- ставляет задуматься о том, как там вос- принимаются и декларируются так на- зываемые «демократические ценности и свободы». Такое ощущение, что они про- являются прежде всего в снятии мораль- ного ценза, – не находите? – Россия покоряет территорию демокра- тии, причём – семи- мильными шагами. Запад не может спо- койно смотреть на происходящие в на- шей стране позитив- ные изменения. Почему? Да потому что осваиваем мы уроки демократического уклада лучше, чем, собственно, Евросо- юз, усиленно декларирующий торже- ство демократии. Под торжеством де- мократии, видимо, понимается торже- ство вседозволенности. Но ведь мера свободы тоже должна быть, разве нет?! Или все барьеры во имя демократии надо стереть? Моральные, этические? Какая же тогда это демократия?! – Могла бы цензура послужить инстру- ментом корректировки слишком далеко идущих «демократических» инициатив? Причём я подразумеваю цензуру в двух её ипостасях: политическую и ту, которая применяется к произведениям искусства. – Убеждён: цензура необходима. Но и цензор должен быть умным. Нужно бе- речь нравственные основы, да и просто человеческие уши от того помёта, что бесконечно обрушивается со всех сто- рон. Напомню, при царском режиме и Чехов, и Пушкин, и Достоевский под- вергались цензурированию. Но ведь их книги доходили до людей! И какое бо- гатство изящной литературы тогда было! Рамки, применяемые художни- ком к самому себе, ограничиваются его вкусом, воспитанием, образованно- стью. Самоцензура мотивирована сле- дованием хотя бы каким-то нормам представлений о добре и зле. Я не могу безоговорочно согласиться, когда ху- дожник заявляет: я создаю свой мир, описываю своим языком, и вы обязаны его принимать. Лично я себя ограничи- ваю, применяю цензуру к себе самому. При этом готов отвечать на вопросы со стороны общественности, ведь я пу- бличный человек и чувствую свою от- ветственность. Каждый раз думаешь: что дозволено, а что – нет? В контексте театра – публичного, заметим, учреж- дения – я отвечаю сам себе так: если мама с ребёнком смогут прийти на мой спектакль и не испытывать неловкости – значит всё хорошо. Так же и государ- ство: если оно осознаёт, куда двигается, значит, должно осуществлять конт- роль. Если, допустим, в Голландии нуж- ны разномастные девиации, я не возра- жаю, но жить в подобной стране не хочу. Я приветствую, что наша власть не забывает о потребностях внутрен- ней культуры, правилах, приемлемых для большинства жителей России. Это вовсе не означает, что меньшинство надо гноить, унижать или преследо- вать. Мир не надо разрушать. Мир до- стоин того, чтобы его оберегать и гар- монично созидать в нём. . Роман ХОМУТСКИЙ, Павел ОСТРЯКОВ (фото) Сергей БОБРОВСКИЙ: Убеждён: цензура необходима. Но и цензор должен быть умным. Нужно беречь нравственные основы, да и просто человеческие уши от того помёта, что бесконечно обрушивается со всех сторон