Итоги недели. 2014 г. (г. Липецк)

39 год культуры И М Я № 5 (283), 3 – 9 февраля 2014 г. мозга костей. Он всегда говорит: художник – не профессия, а образ жизни. И он живёт как художник. Да, это не обычные, серые будни. Да, это тяжёлая участь. Но, с другой стороны, участь почётная. Александр Михайлович обожает краски, холсты. Вспоминаю, как он ставил мольберт напротив наше- го окна в спальном районе. Что я видела за окном: горы му- сора, серый двор. А он поместил перед окном подсолнух и написал такой прекрасный натюрморт! Всё было там: и тени, и свет, и чарующий зимний пейзаж на фоне. – Не делает ли художника такой своеобразный взгляд на дей- ствительность изгоем, чудаком для окружающих? – Возможно. Но я с первого дня воспринимала мужа таким, какой он есть, никогда от него ничего не требовала. Более того – поощряла его выбор. Житейских, бытовых проблем он как-то особенно не касался, не вдавался в них. Он свобо- долюбивый человек, но при этом внимательный к близким. Александр Михайлович очень заботился о моей дочери, ко- торая стала для него приёмной, дал ей хорошее образование. – Как вы считаете, через колорит картин Сорочкина можно раз- глядеть время, в которое он творил? – Самый активный период его творчества пришёлся на допе- рестроечную пору. Не могу сказать, что он был диссидентом или считал себя оным, но по мировоззренческой ориентации он попал всё-таки в струю «шестидесятников». Хотя живо- пись у него совершенно не такая, как у Сорокина, допустим. Не такая весёлая. В 70-80-е годы художников тоже душили худсоветы и идеология. Но, мне кажется, на картинах этот гнёт не отразился, несмотря на выбор определённых и не всегда ярких красок. Возможно, из-за того, что Александр Михайлович был тогда молод и здоров. С другой стороны, эмоция в его полотнах неизменно сильная и тревожная. Ве- роятно, это проявление потаённых черт его характера. – Мнение коллег важно для Александра Михайловича? – Он с огромным пиететом относился к друзьям-художни- кам, очень любил их – и они его. В нашем доме постоянно со- бирались огромные компании. К сожалению, большинство из тех, кто составлял круг общения Александра Михайлови- ча в былые годы, уже ушли. Он говорит: художники – это сек- танты; могу приехать в любой незнакомый город и немед- ленно найти себе родственную душу среди них. Тем не менее, сказать, что он находился под чьим-либо сильным влияни- ем, было бы несправедливо. – Как вы считаете, увлечение и склонность к живописи – из дет- ства? – Думаю, да. Брат Александра Михайловича старше его на год, поступил в Елецкое художественное училище, муж по- шёл по его стопам, отправившись учиться туда же буквально в четырнадцать лет. Потом – Мухинское училище. А вообще – вся его семья могла похвастать творческим дарованием, это у них в крови. Племянник Владимир – поэт, окончил ли- тературный институт. – Сорочкин – городской художник? Ведь на его полотнах много городского ландшафта. – Сложно сказать. Он одинаково стремился и на пленэр, и на творческие дачи, охотно писал и дома. Мне кажется, его страсть – натюрморт. – Одна из моих любимых работ – натюрморт с котом и альбомом Модильяни. Стоит ли за картиной какая-то особенная история? – Помню, он скомпоновал этот натюрморт, одолжив книгу Модильяни у кого-то из знакомых художников. Модильяни, надо сказать, пользуется огромным почётом у супруга. Так что тут – своеобразный респект таланту прославленного ма- стера. Особый же шарм сюжета, по словам Александра Ми- хайловича: есть и выпить, и закусить! Там и вино, и пиво, и раки, и рыба. А кот по имени Виктор Семёнович (догадай- тесь, в чью честь) обожал садиться где-нибудь неподалёку, когда муж работал. Он запросто мог украдкой стащить что- нибудь из выстроенной композиции. И этот любопытный кот сам стал частью натюрморта, который Александр Ми- хайлович написал буквально минут за сорок.