Итоги недели. 2013 г. (г. Липецк)

35 история И М Я Заслуги Иловайского были отмечены не только научным миром, но и Государем Императором. К 25-летию учёной деятельности он был произведён в действительные статские советники (чин, равный генеральскому и дававший потомственное дворянство), что было особой монаршей милостью, поскольку историк Иловайский практически не состоял на государственной службе (последним его чином стал чин тайного советника) Иванович был глубоко несчастен. Пер- вая жена Варвара Николаевна и все трое детей от первого брака рано умер- ли (двое сыновей и дочь Варвара (1858- 1890), бывшая замужем за Иваном Владимировичем Цветаевым, – отцом Марины Цветаевой). Второй брак, за- ключённый с Александрой Алексан- дровной Коврайской (1852-1929), быв- шей на тридцать лет его моложе, также принёс Иловайскому немало горя. Двое из троих детей, родившихся в этом браке, –Надежда и Сергей – умер- ли в 1904 году в возрасте 22-х и 20-ти лет. «Первая жена, двое мальчиков, дочь; сын и дочь от второго брака... Это был какой-то мор на молодость. Мор, щадивший только его», – вспоминала Марина Цветаева. Сам же Дмитрий Иванович относился к этой череде смертей по-христиански – «Бог дал, Бог и взял». Оставшаяся в живых дочь Ольга, по словам Цветаевой, для Иловайского «хуже, чем умерла: бежала к человеку еврейского происхождения в Сибирь, где с ним и обвенчалась». Такого по- ступка своей дочери, которая ввела в его род еврейство, Дмитрий Иванович так и не простил. Ветер революции После 17-го года жизнь историка была не менее трагична. В 1918 году старопи- меновский особняк национализирова- ли. В дом въехали новые жильцы, а прежним владельцам была выделена комнатушка в полуподвальном этаже. Это помещение, заваленное до потолка скарбом, библиотекой, архивом, напо- минало антикварную лавку. Иловай- ские познакомились со всеми ужасами «военного коммунизма» – скудными пайками, спекуляцией, облавами, ноч- ными арестами. «Миллионщица» Александра Александровна Иловай- ская обменивала вещи на толкучем рынке. Учёного несколько раз аресто- вывали, ведь он был убеждённым мо- нархистом. Но никто и ничто не изме- нило его взгляды. Дмитрий Иванович работал до последнего дня. …В 1918 году 86-летний старец «за убеждения» и «за германскую ориента- цию» был арестован ЧК и около трёх недель просидел в заключении. Однако вскоре, стараниями Марины Цветае- вой, обратившейся за помощью к свое- му квартиранту – влиятельному еврею- большевику, был освобождён. Вот как описывает эти события в своём очерке «Дом у СтарогоПимена» сама поэтесса: «Поздно вечером сторожу у тогда ещё звонившего телефона своего кварти- ранта Икса. Топ-топ-топ-топ – по лест- нице. Открываю. «Генрих Бернардо- вич!» – «Да?» – «Нечего сказать, хоро- ши ваши большевики, – столетних ста- риков арестовывают!» – «Каких ещё стариков?» – «Моего деда Иловайско- го». – «Иловайский – ваш дед?» – «Да». – «Историк?» – «Ну да, конечно». – «Но я думал, что он давно умер». – «Совершенно нет». – «Но сколько же ему лет?» – «Сто». – «Что?» Я, сбавляя: – «Девяносто восемь, честное слово, он ещё помнит Пушкина». – «Пом-нит Пуш-кина?!» –И вдруг, заливаясь судо- рожным истерическим смехом: – «Но эт-то же – анекдот... Чтобы я... я... исто- рика Иловайского! Ведь я же по его учебникам учился, единицы полу- чал...» – «Он не виноват. Но вы пони- маете, что это неприлично, что смешно как-то – то же самое, что арестовать ка- кого-нибудь бородинского ветерана». – «Да – (быстро и глубоко задумывает- ся) – эт-то – действительно... Позволь- те, я сейчас позвоню...» – Из деликат- ности отхожу и уже на лестнице слышу имя Дзержинского, единственного дру- га моего Икса. – «Товарищ... недоразу- мение... Иловайского... да, да, тот са- мый... представьте себе, ещё жив...» На допросах в ЧК старик Иловайский вёл себя достойно и мужественно. «Не- обыкновенный старик! Твердокамен- ный!» – передавала Цветаева рассказ одной из сотрудниц ЧК. Она говорила: «Во-первых, как только он сел, одна наша следовательница ему прямо чуть ли не на голову со шкафа – пять томов судебного уложения. И когда я ей: «Ида Григорьевна, вы всё-таки поосторож- нее, ведь так убить можно!» – он – мне: «Не беспокойтесь, сударыня, смерти я не страшусь, а книг уж и подавно – я их за свою жизнь побольше написал». На- чинается допрос. Товарищ N сразу быка за рога: «Каковы ваши политиче- ские убеждения?» Подсудимый, в рас- тяжку: «Мои по-ли-ти-че-ски-е у-беж- де-ни-я?» Ну, N думает, старик совсем из ума выжил, надо ему попроще: «Как вы относитесь к Ленину и Троцкому?» Подсудимый молчит, мы уже думаем, опять не понял, или, может быть, глу- хой? И вдруг, с совершенным равноду- шием: «К Ле-ни-ну и Троц-ко-му? Не слыхал». Тут уж N из себя вышел: «Как не слыхали? Когда весь мир только и слышит! Да кто вы, наконец, чёрт вас возьми, монархист, кадет, октябрист?» А тот, наставительно: «А мои труды чи- тали? Был монархист, есть монархист. Вам сколько, милостивый государь, лет? Тридцать первый небось? Ну а мне девяносто первый [в действительности Иловайскому шёл 87-й год – А.И. ]. На десятом десятке, сударь мой, не меня- ются». Тут мы все рассмеялись. Моло- дец старик! С достоинством!». Хлопоты Цветаевой увенчались успе- хом. Иловайского в конце концов вы- пустили. Хорошо зная своего деда, Ан- дрей Цветаев, благодаря сестру за по- мощь, просил её лишь об одном – не го- ворить Дмитрию Ивановичу, что «освободил его из плена еврей Икс»: № 25-26 (251-252), 17 – 23 июня 2013 г.