Итоги недели. 2011 г. (г. Липецк)

33 общество С М Ы С Л стях, крупных событиях минувших времён. Их театр назывался «Театром исторического портрета». После его гибели Низовцев с донкихот- ской одержимостью не пожелал сда- ваться и отступать. Он в одиночку по- пытался сохранить традицию просве- тительства и создал своймонотеатр, где стал и автором, и режиссёром, и испол- нителем. Герои Анатолия Алексеевича – Сергей Есенин, Владимир Высоцкий, Эдит Пиаф, Фреди Меркьюри, те же «молодогвардейцы». В этом году он подготовил программу, посвящённую Николаю Рубцову. – Меня трогают его стихи. Он же наш, северный, поэт, считай, почти мой зем- ляк. Я-то из Великого Устюга, с родины Деда Мороза. ...Случайно уцелевшие в наши неры- царские дни Дон Кихоты, что непонят- но как умудрились не растерять иллю- зии о рыцарском служении добру, странствуют по свету, разумеется, уже не на Росинантах. Точно так же, как мы с вами, они берут билеты на поезд и, лежа на жёстких плацкартных полках, воображают, сколь нетерпеливо ждут их те, ради кого они отправились в путь. Пусть в действительности не всег- да ждут. Пусть кому-нибудь надо объ- яснять, втолковывать, для чего приехал артист с невских берегов, почему моло- дым зрителям необходимы привезён- ные им монологи. Кстати, знаете поче- му? Потому что, верит Низовцев, при- коснувшись к жизни творцов, гениев, героев-патриотов, подростки получа- ют прививку от беспамятства, душев- ной пустоты, безразличия к родным корням. Нет, не сидится Анатолию Низовцеву в его петербургской квартире среди книг, фотографий, старых афиш и альбомов, куда он педантично вклеивает и соб- ственные статьи, и газетные рецензии на свои выступления, и поздравления с круглыми датами, приходящие к нему, без преувеличения, со всех концов страны. Вроде бы человек отметил уже семидесятилетие. Можно бы и успоко- иться: всё-таки полвека на сцене.В его активе – десяток программ. Тысячи представлений в десятках, если не сот- нях, российских городов. Разве актёр не заслужил покоя? Однако он начинает скучать, хандрить, сильнее докучают неизбежные в его возрасте болячки. А лечить их, уверяет Низовцев, помогают дороги, новые ме- ста, гастроли и, простите великодушно, аплодисменты. Он дорожит ими, пожа- луй, больше, чем гонораром. Даже ког- да поездка не очень-то сложилась, ког- да вместо пятидесяти – шестидесяти встреч с публикой дело ограничивается десятью или пятью, когда заработок от них и железнодорожные билеты не окупает, Низовцев огорчается, но ни о чём не жалеет. Всё равно ведь кто-то его услышал. Всё равно что-то в сердце зрителей дрогнуло, и люди ушли после монолога чуть-чуть богаче, умнее, зре- лее... Донкихотская наивная надежда? Да как сказать. Думаю, Низовцев, чаще всего обращаясь к молодёжной аудито- рии, выступая в школах, лицеях, кол- леджах, университетах, хорошо чув- ствует, какое впечатление оставляют его композиции. Могу засвидетельствовать: казалось бы, совсем безнадёжная «молодогвар- дейская» программа исполнителя, без внешних эффектов, без допинга в виде музыки, без щемящих поэтических строчек, звучащих, допустим, в рас- сказах о Есенине или Рубцове, меняет энергетику самого неподатливого зала. Я смотрел её в одном из липец- ких колледжей. В просторный класс вразвалочку, подталкивая друг друга и ухмыляясь, ввалились прямо в тё- плых куртках пацаны. Расселись, ко- кетливо поглядывая на них, барышни. Громыхали стулья, перешёптывание переходило в гул. Господи, думал я, ну что им далёкая краснодонская траге- дия? Да для них вообще Вторая миро- вая, Великая Отечественная куда не- понятнее и дальше, чем какие-нибудь очередные «звёздные войны»... Но Низовцев был спокоен. Он начал свой рассказ, сосредоточившись не на Олеге Кошевом, не на Ульяне Громо- вой, не на Сергее Тюленине, а на па- реньке, которого обвиняли в преда- тельстве. А он никого не предавал и му- ченически погиб. Признаться, я не слы- шал многих подробностей этой истории и, увлекшись, на несколько минут перестал следить за реакцией пу- блики. А когда оглянулся на ребят, по- нял: они захвачены не меньше моего. Низовцев пробился через броню изна- чального незнания, разрушил унылую атмосферу «обязаловки» – нам, мол, велели прийти посидеть, ладно уж, по- сидим, потерпим. Анатолий Алексее- вич «без педали», почти суховато опи- сывал, что довелось вынести красно- донцам. Кто-то из девочек тихо охнул. И опять – тишина, в которой раздавал- ся лишь голос артиста. Наверное, многое из того, что прозву- чало в течение этого часа, ребята могли найти вИнтернете, в книгах – и не толь- ко фадеевском романе. Одна беда: они ничего искать не собирались. Понадо- бился Низовцев, его интонация, рож- дённая сдержанным волнением, оду- хотворённая далёкими, но незабывае- мыми впечатле- ниями от бесед с участниками тех событий, чтобы неизвестное, чу- жое, далёкое ста- ло своим, задело, заинтересовало. Вообще трудно сказать, что в те- атре одного актё- ра Анатолия Низовцева первично: ис- полнительство или исследовательское начало. Тут сошлись два призвания Анатолия Алексеевича: любовь к сцене и страсть к истории. Мало того: попро- буй раздели, где добытое из книг пере- текает у него в личные воспоминания, что прорастает из опыта актёра-чтеца, а что из штудий историка-просве- тителя. Между прочим, Низовцеву нравится возвращаться в города, в которых он уже выступал. У нас, к примеру, он только что побывал в пятый раз. Здесь его хорошо запомнили во многих шко- лах, и не только липецких, а и задон- ских, елецких. Учителя числят актёра своим союзником, коллегой, может, даже завидуют ему. Вот бы на их уроках царила такая же тишина, что устанав- ливается не замечаниями, не окрика- ми, не призывами быть внимательны- ми и не глазеть рассеянно в окно... А Низовцев, вполне вероятно, опять собирается в путь. Переведёт дух у себя дома, в Питере, и снова задумается: куда поехать теперь? Дон Кихоту него- же засиживаться в уютных четырёх стенах. . И. Неверов Вообще трудно сказать, что в театре одного актёра Анатолия Низовцева первично: исполнительство или исследовательское начало. Тут сошлись два призвания Анатолия Алексеевича: любовь к сцене и страсть к истории № 48 (170), 21 – 27 ноября 2011 г.