Итоги недели. 2011 г. (г. Липецк)

41 культура В С П О М И Н А Я И Ю С А В В И Н У № 36 (158), 29 августа – 4 сентября 2011 г. матор, когдаПушкин написал «Для бере- гов отчизны дальней» и почему. Мало того, к нему обращаться хотелось. Не было стыдно, что ты не знаешь чего-то. Пусть даже сколько будет дважды два. И в подсознании такой проблемы не воз- никало. А когда я повзрослела и стала чуть наблюдательнее, то увидела, что не возникает такой проблемы и у его коллег – учителей, какой бы предмет они ни вели. Кстати, когда мы выросли, он очень любил доказывать нам, что дваж- ды два – пять! Я не помню этого хитрого доказательства, но помню его лицо, как всегда, со следами усталости (но не вы- зывающее жалости или ответного утомления), с хитрым прищуром близо- руких глаз и детской улыбкой радости, когда он смотрел на наши восхищённо вытянутые физиономии. И только Юра был у него в сообщниках. Он знал, как по- лучается дважды два – пять. Он был прекрасным математиком, и часто Иван Григорьевич, показывая решение сложного вузовского примера, останав- ливался: «Где-то я ошибся. Минуточку. Сейчас посмотрю. Юра, помогите мне». Они начинали говорить между собой на непонятном языке, и Юра находил эту ошибку. Это не был учительский приём. Иван Григорьевич действительно оши- бался и действительно просил помочь. А мы, которые совсем уж ничего не пони- мали в этом сложном решении, думаете, мы скучали в это время? Лучше, умнее, талантливее нашего учителя не было никого в мире в эти минуты. И я уверена, что большими «сообщниками» с Иваном Григорьевичем были в это время мы, а не Юра. Их объединяла математика, а нас с ним– радость доступности невозмож- ного: раз – и дважды два – пять! Пожа- луйста! Наша психология интересовала его больше, чем наши математические спо- собности. Он знал, что все мы не станем великими математиками. И соответ- ственно не пытался даже подравнять наши знания. Но, видя способности на- званного вышеЮры, по-моему, ради него организовал кружок. Мне однажды ска- зал: «Если б вы не были так ленивы, мог- ли бы стать превосходным математи- ком! Жаль, очень жаль. Я бы поборолся с вами, но вижу, как вы тянетесь к лите- ратуре, и боюсь толкнуть насильно туда, куда вам не хочется. Но знайте одно – вы можете. А выбирайте сами». Я счастлива теперешней нелёгкой про- фессией. Но иногда грущу: надо было по- слушаться Ивана Григорьевича, надо было заниматься. Кто знает, а вдруг то – главное. Иногда, давая контрольную, Иван Григо- рьевич говорил: «Сегодня я хочу понять, как Галя передаёт шпаргалку Любе». Он брал стул, садился около их предпослед- ней парты. Он всегда знал, кто у кого спишет решение, и заранее предупреж- дал, чтоб мы зря не трудились: он поста- вит оценки только тем, кто решит сам. Остальным ничего не поставит. Но вот сегодня главная проблема для него – как передаст решение самая хитрая шпар- гальщица. И не увидел! Пришёл Иван Григорьевич на другой день грустный: – Многих вещей в жизни я не знаю и не могу объяснить. Что же делать – тако- ва жизнь. Но сидеть рядом с вами и ни- чего не увидеть – это грустно. А шпар- галку передали. – Я не передавала, Иван Григорьевич. –Не говорите неправду. Яже не упрекаю вас. Я сам предложил эту игру, и вы её выиграли. – Я не передала. Честное слово. Я реши- ла Любину задачу прямо с доски без чер- новика. Помните, что я шёпотом что- то бормотала, как бы затрудняясь в ре- шении? Так вот, я продиктовала ей за- дачу. Вы не обратили внимания, что это не мой вариант. Иван Григорьевич был счастлив: – Вы решили устно? С доски? Ах, моло- дец! Вы удивительный молодец! Он должен был, наверное, наказать обе- их девочек. Но вот чего он не умел де- лать – наказывать. А мы старались не ставить его в такое положение. Огор- чать его было бы делом постыдным. Помнится ещё почему-то, как идёт наш учитель по заснеженному небольшому пространству перед школой – чуть сгорбившись, в неизменном, несколько обветшалом пальто какого-то гимна- зического покроя из шинельного сукна, цвета защитного с желтизной. И лицо близоруко-усталое. А совсем недавно нашлась фотокарточ- ка. Традиционный снимок по окончании, кажется, шестого класса. Там он очень похожна Ивана Григорьевича, которого я помню. Во всяком случае, мои друзья, кому я онёмрассказала, сразу узнаютего здесь. Воттолько этот знакомый полувоенный френч, что на нём, я совсем забыла. Как хотелось бы встретиться с ним и поговорить! Просто поговорить о ве- щах, совсем не относящихся к матема- тике. Но это невозможно. Ивана Григо- рьевича Терехова не стало, когда я учи- лась в университете. У него было очень больное сердце. Но в школьные годы мы об этом не знали... Забытые роли – Иван Григорьевич умер, когда Ия на каникулах была, – вспоминает Мария Филипповна Дмитриева. – Ему стало плохо, и мы позвали её маму, замеча- тельного врача. Вера Ивановна только и смогла сказать: «Не уберегли, не убе- регли». Гораздо позжеИя Сергеевна писала ещё об одном боринском педагоге, о дирек- В этом доме жила отличница Саввина Директор Боринской школы в 1942–1973 годах Сергей Николаевич Лапшов