Итоги недели. 2011 г. (г. Липецк)

40 культура В С П О М И Н А Я И Ю С А В В И Н У № 36 (158), 29 августа – 4 сентября 2011 г. О чём мы не знали Меня иногда преследует один и тот же сон – сдаю экзамены. Обязательно ма- тематику – и ничего не знаю. Не могу решить ни одной задачи, но отчётливо вижу чёрную доску, поделённую пополам на два варианта, и меловые роковые знаки, чужие и недоступные. Счастли- вая минута наступает, когда я наконец просыпаюсь и сознаю, что все экзамены уже сданы, а вместе с тем возникает и смутное сожаление. Трудно объяснить его природу, но ассоциативная цепь, воз- никающая при этом, всегда завершает- ся отчётливым, осязаемым обликом мо- его учителя математики. Имя его – Иван Григорьевич Терехов. Попытаюсь рассказать о нём, что пом- нится. Представьте себе небольшое село, ни- чем не примечательное, с какими попало домами. И всё же это село было особен- ным. Там выстроился как-то незаметно небольшой сахарный завод и появилась улочка с заводскими одноэтажными особнячками. Кроме того, выделялись два здания: двухэтажный заводской клуб-красавец, потому что с паркетом, и двухэтажная же школа. Так сложилось, что главной из перечис- ленных достопримечательностей была школа. Жизнь наша в ней не ограничива- лась часами учения. Там всегда была ра- бота, как в своём доме, где каждый час находится дело. Мы разбивали цветни- ки, посадили сад. На крошечных сажен- цах висели таблички с нашими фамили- ями. Теперь-то уже не найти своего де- рева, а жаль! Мы вместе выходили в поле, устраивали спартакиады, лите- ратурные вечера. У нас были хорошие учителя. Я забыла, увы, сколько пестиков и тычинок у раз- ных цветов, как устроен таракан, из ка- ких сложностей получается Н 2 О, хотя знала всё это отлично – благодаря Люд- миле Владимировне Борисовой. Но пом- ню, как по субботам до блеска вымывали класс. Как учили наших застенчивых мальчиков танцевать, как наряжали ёлку, шили костюмы для маскарада. И Людмила Владимировна, как-то не- обыкновенно прекрасно одетая, всегда рядом с нами. Особенно красивая, когда на ней был ситцевый сарафан в белый горошек, белая блузка с таким же, как сарафан, воротничком. (Потом я игра- ла что-то на школьном вечере в этом наряде. Наверное, тогда и была моя луч- шая роль. А вот что – не помню). Раз или два в неде- лю в клуб привози- ли тр офе йные фильмы. Там были и «Тарзан», и «Робин Гуд», и «Любимые арии». Ну, что двоеч- ники наши были лишены зрелища – это само собой (всё же на «Тарзана» они как-то просачивались). Но и привилеги- рованным пятёрочникам было не по себе. Там мы встречали учителей при третьем лице – экране. И было ощуще- ние неловкости, как будто участвуешь в чьей-то интимной, закрытой, недо- ступной тебе жизни… Так же неловко, как прийти к учителю домой. Нельзя, чтобы там было «всё, как у людей». Учитель оставался для нас человеком особенным, и всё, что его окружало, – тоже. Но был человек, сочетавший, казалось бы, несоединимое. «Особенный» и одно- временно «свой» при всех обстоятель- ствах. …Он вошёл к нам в шестой класс, где тридцать пар глаз не пропускалини одно- го его движения. Сначала появилась указ- ка, потом рука с журналом, потом, чуть ссутулившись и наклонившись, он сам. Пожилой усталый человек познакомился с нами и стал разговаривать на «вы».Мы обомлели и не поверили. Чуть позже мы сделали два открытия: во-первых, он не обратил внимания на нашу ошалелость: во-вторых, он не замечал, что говорит нам «вы». Всем. Даже Толе. Маленький, белобрысый, веснушчатый, на перемен- ках Толя дрался со мной в кулачном бою, потому что меньше меня из девочек в классе никого не было. Учился так себе, но не совсем скверно. Говорить «вы» этому мальчику было для нашего учителя так же естественно, как ходить, держать в руках мел, неизменную указку. Иван Григорьевич б ы л ч е л о в е к «важный». Он не только препода- вал математику в 6–10-х классах (даже в недоступных 10-х классах!), но был завучем школы. Это по его воле мы занимались русским или биологией, физикой или физкульту- рой – Иван Григорьевич составлял рас- писание! Жил он рядом со школой в крошечной двухкомнатной квартирке с женой и дву- мя детьми. Воткнемуможно было зайти запросто и не разочароваться – всё там было особенно. И он, и его жена были «го- родские». Ничего-то у них не водилось: ни живности, ни огорода. Всё было не «как у людей» по чрезвычайной простоте, неза- тейливости и суровости быта. Сам учитель пропадал по большей ча- сти в школе, где был совершенно необхо- дим и совершенно незаметен. Никто не вздрагивал, если он шёл по коридору, ни- кто не прекращал озорства, а если пре- кращал, то чтобы спросить у него что- то важное. Иван Григорьевич знал всё (во всяком случае, мы так думали): в каком веке правилМакедонский, отчего бываетмо- роз на стёклах, как устроен трансфор- Ия Саввина с мамой, Верой Ивановной Кутеповой. Она была прекрасным врачом, в Боринской больнице работала терапевтом Сергей ЮРСКИЙ: Тернистый путь искусства Саввина прошла с честью