Итоги недели. 2008 г. (г. Липецк)

37 культура П Е Р С О Н А слушался. Только когда я вырос, понял, с каким тяжёлым сердцем она умирала. Анатолия отдали в другую семью, но он сбежал оттуда к своим друзьям, бра- тьямПлотниковым. В семье было пяте- ро детей. Ребятишки спали все вместе на крыше — в Казахстане дома строят с плоскими кровлями. По утрам мать ре- бят готовила мамалыгу — поджарен- ную муку с водой. После того как ско- вородка была вылизана начисто, она гнала детей: —Идите погуляйте, а я Толе погадаю. Она раскидывала карты и поясняла: — Вот король. Это твой отец. Смотри, шестёрка. Это значит — дорога. Он уже едет к тебе, слышишь? Шестёрки выпадали разные, то черные – казённые, то красные – денежные. Но выпадали обязательно, и Толя, конеч- но, верил, что отец вот-вот объявится. Но его всё не было и не было… Все месяцы в эвакуации дети росли, как трава в поле. Школы в посёлке не было. Зато было озеро. К нему шли через пес- чаные дюны, разогретые среднеазиат- ским солнцем до состояния жаровни. Куриное яйцо в таком песке пеклось за несколько минут. Ребятишки с визгом носились по горячему песку, а как ста- новилось невтерпёж, скидывали с себя трусы (единственная одежка!), и при- плясывали на них, пока ноги не осты- нут. Апотом—с размаху в озеро, сквозь нагретый верхний слой — в самую глу- бину, ласковую, сладко-прохладную. Через два-три месяца таких забав Ана- толий и плавать научился, и загорел до негритянской черноты. По вечерам мальчишки бегали смо- третьнаниточкужелезнойдороги, про- тянувшуюся на самом горизонте. Туда, к разъезду, вела тропинка, скользили, словно призраки, кустыперекати-поля. Но никто не приходил по этой тропин- ке. Никогда. — Смотри, кто-то в белом идёт, вроде военный… — однажды сказали маль- чишки, и Толя вместе со всеми рванул посмотреть на незнакомца. Белый китель и фуражка. Погоны. Не добежавметров пятидесяти, Толя узнал отца. Ноги подкосились, он сел на тро- пинку и заплакал. В первый раз за всю свою маленькую жизнь. — Я часто обдумывал сюжет жанровой картинки: степная тропка, высокий во- енный, подхвативший на руки сыниш- ку… — рассказывает Анатолий Алек- сандрович и, вздохнув, добавляет: – Но так и не написал. Школа, живопись и «американский омлет» Колёса стучат, отмеряя километры до- роги домой. Под жарким солнцем оста- лись озеро Бедайкуль, под жарким солнцем спят близкие, которых уже не вернёшь. Попрощались с Плотниковы- ми — хорошие люди, сберегли сына отцу. Домой – на родину! С поезда на поезд, в кулачке — ржаной сухарь, кипяток для чая – в станционной будочке… На станции Товарке навестили мать. Она шла с огорода, сердитая — ночью какие-то сорванцы обобрали грядки. Увидела на крыльце мальчишку, напу- стилась: — Ах ты, дьяволенок! Мало набедоку- рил, ещё и в дом забрался?! —Мама! Огурцы из подола посыпались наземь. «Сыночек мой! Вытянулся… А черный- то какой…». Между отцом и матерью возник спор, с кем жить мальчику. — От всей моей семьи Анатолий остал- ся единственный, — сказал отец. — Как хочешь, но я тебе его не отдам. Наконец, решили спросить сына. И он выбрал: — Я с папой. Жизнь на станции Волово уже кипела, восстанавливали разбитые пути. Ин- женеру Климову было пора возвра- щаться из отпуска, а Анатолию— самое время в школу. — В первый класс не пойду! — взбунто- вался он. — Я такой здоровый. Лучше вообще не буду учиться! Директоршколы разрешил пойти сразу во второй класс. Прикрепили его к девочке-отличнице, и уже к концу пер- вого полугодия он остальных нагнал, и дальше уже хорошо учился. На трёх учеников, между прочим, приходился только один учебник. – Жили мы на частной квартире, — вспоминает Анатолий Александрович. — Комнатушка в два раза меньше этой ( аудитория размером 10 м 2 , от силы . – Прим. автора ), всей мебели — топчан да печка-буржуйка, сделанная из керо- синовой бочки. На её поверхности было так здорово поджаривать ломти- ки картошки! А вечером возвращался отец и начинал меня кормить. В столовой давали паёк, в его состав входил омлет из яичного порошка. Его так и называли: «американский омлет» – плотный, как резина, влажный пласт. АлександрИванович заворачивал свою порцию в листок газетной бумаги, омлет намокал, бумага липла к нему, и приходилось счищать её по кусочкам… И всё же это было счастье: жить с род- ным человеком, вопреки всему: войне, голоду, самой смерти. Именно отцу Анатолий Климов обязан и своим первым опытом в живописи, и выбором профессии: Александр Ивано- вич был художником-любителеми сына с малых лет приохотил к рисованию. Министров много, а я один Последние школьные годы Анатолий прожил в семье матери. Закончив семи- летку, с другими ребятами наладился поступать в Крапивинский техникум, старое, с дореволюционной историей заведение, готовившее лесников и спе-