Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

и чуткому читателю-другу: о пафосе, нравственно-эстетических исканиях, иде­ але, моральных ценностях, этических принципах, психологических пристрас­ тиях, «тайнах», «загадках», «проклятых вопросах» быта и бытия... Когда волнуется желтеющая нива И свежий лес шумит при звуке ветерка... Чембарско-тарханское? Кропотово-шиповское? Елецко-рязанское? Там­ бовско-пензенское?.. «Что-то слышится родное» в той же лермонтовской «Воле»: Моя мать — злая кручина, Отцом же была мне — судьбина, Мои братья, хотя люди, Не хотят к моей груди Прижаться; Им стыдно со мною, С бедным сиротою, Обняться. Фольклористы, этнографы, лингвисты, краеведы, дотошные газетчики- журналисты, литературоведы пройдут по «лермонтовским тропам»; запечат­ леют, услышат, запишут, проанализируют, сопоставят, убедятся: присут­ ствие Лермонтова несомненно. Он вобрал в себя это философско-сказовое, эпически-былевое, а затем лермонтовская муза вновь «ушла» в народно-по­ этическую стихию-основу. Лермонтовское зазвучало как песенно-народное: Но мне богом дана Молодая жена, Воля-волюшка. Вольность милая, Несравненная... Волшебная магия Прекрасного... Неизбывность, всеохватность, гордая под­ небесная высота, таинственных сердечных омутов глубина, душевная окрылённость, духовное сродство добра и света — власть Поэзии, власть Музыки, власть Слова: Русалка плыла по реке голубой, Озаряема полной луной; И старалась она доплеснуть до луны Серебристую пену волны... В чём тайна очарования, озарения, сопереживания, зримо-осязаемого ви­ дения полнокровного поэтического слова-образа? В аллитерации, метафоре, 92