Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

синие глаза учительницы, прочитавшей стихотворение «Румяной зарёю». — «Кто сочинил?» — спросила учительница. — «Пушкин!... Пушкин!...» Вспоминается спектакль о гибели поэта. Мальчишки сопереживают артистам («Когда стонал он — я ревел с Серёжкой»). Образ учительницы — большая творческая удача Вл. Фёдорова. Мысли о былом конкретизи­ руются, наполняются достоверными реалиями. Рождается поэтическое обобщение, подчеркивающее связь времён: Я вижу, как идёте по ступенькам, Где мчался Ваня Бунин, Миша Пришвин. У вас под мышкой новенький журнал, А у меня букварь со стригунком, Похожим чем-то на меня, на Вовку. Я вас встречал в воронежской Грачёвке, Тамбовской Жердевке, в Стебаеве зелёном, И Боринском, где ключ не замерзает, И в Липецке, где тополя Петровы. Вы были то седой, Т о молодой, То средних лет. Всю жизнь меня учили Ах Марь Иванна, где ж вы? Отзовитесь! «Совесть века» — во многом итоговая книга Вл. Фёдорова. Здесь скон­ центрированы его раздумья, его былое и думы, опыт фронтовика, челове­ ка трудной судьбы, пришедшейся на «сгиб эпохи». «От Моцарта до Пушкина» — первая часть книги. «Судьбы исполи­ нов» запечатлены в двенадцати «портретах». Дивный миг озаренья, выз­ ванный властью божественной музыки («Да будет мир в зелёном свете. Да будет Моцарт на земле!»). Шекспир, Паганини, Бальзак... Ах , Пушкин и Бальзак, вы породнились: На свет на белый в год один явились И яро мирозданье потрясли. Грустя, в коварных двух сестёр влюбились И звёздами вселенскими ушли... Гоголь, Шопен, Кольцов, Чехов, Левитан, Шолохов... Стремглав бросается в пучину, В распахнутый бурлящий мир. 76