Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

И навек сроднился с чистой Молодой моей душой Влажно-свежий, водянистый, Кисловатый запах твой! Аромат ландыша, аромат антоновских яблок... Звезда, что качается в тёмной воде под кривою ракитою в заглохшем саду... Огонёк, до рассвета мерцавший в пруде... Помнятся чудные мгновенья: гений чистой красоты, прекрасное, несказанное... Я к ней вошел в полночный час. Она спала — луна сияла В её окно, — и одеяла Светился спущенный атлас. Она лежала на спине. Нагие раздвоивши груди, — И тихо, как вода в сосуде, Стояла жизнь её во сне. Бунинская Русь. Бунинское Подстепье. Сам Бунин любил напомнить, что родился он «в том плодородном подстепье, где образовался богатей­ ший русский язык и откуда вышли величайшие русские писатели во главе с Тургеневым и Толстым.» Здесь вызревал, выкристалл изовывался, наби­ рая былинную силу, бунинский талант. Крепла мысль, формировалась твор­ ческая индивидуальность: «Жизнь моя — трепетное и радостное причас­ тие вечному и временному, близкому и далёкому, всем векам и странам, жизни всего бывшего и сущего на Земле, столь любимой мною». С трагических высот нашего времени нам всё ближе, всё дороже Иван Бунин с его драматической судьбой, с его вдохновенным талантом, с его неуёмной любовью к прекрасному, мудрому, вечному. В «Жизни Арсеньева» Бунин соотносил нравственную энергию, твор­ ческую одарённость своего автобиографического героя с гениальными предшественниками. Вновь и вновь возникает — в ореоле трепетного ува­ жения — имя Пушкина. В прозе и поэзии Бунин сливает свой идеал с пушкинским. «Пушкин­ ское» органично в бунинской поэтике, бунинском мироощущении, мирови- дении. По-пушкински мудро и основательно Бунин познаёт и признаёт ценность жизни, её нетленность в поколениях: Покоряясь смене, одиноко Мы уходим... Скоро догорит Наш закат... Но день уж не далеко, — Он других улыбкой озарит... 72