Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Меньшиков встретил возвратившегося в избу государя. Смекнул Алексаш- ка: чем-то недоволен августейший, даже некоторая печаль на молодом царском челе обозначилась. Что за диво? В чём причина сего? Александр Данилович, напротив, был возбуждён и имел веселие во взгляде: через десятка четыре вёрст — его Ораниенбург. Его имение, императором по­ жалованное. Люба сердцу «мыза» сия, место отдохновения отменное... — Чем опечален, государь? Пришлось Петру Алексеевичу рассказать о покупке, посетовать: — Без меры денег отвалил за товар. Жалею. Даровые рубли ко злу ведут. Всякому лихоимству содействуют непременно. По себе знаешь!.. — Знаю, государь, хорошо знаю, — повинился Меньшиков, выразив готов­ ность выполнить императорскую волю. — Пойди к бабе, поясни, уговори вернуть лишние деньги. Меньшиков отбыл выполнять высочайшее желание. Всё своё красноречие на кон поставил, и так и эдак вразумлял рязанскую крестьянку: получила, мол, лишние. Господа Бога побойся, святых угодников вспомни... Пятьдесят рублей были возвращены. Но царь Пётр покоя не обрёл. Опять наставляет Меньшикова: — Дело идёт на лад, Данилыч. Мне уже полегчало. Но опять-таки рассуди: холстам цена пять рублей! Об оплошке своей зело жалею... Что делать Александру Даниловичу? Снова пошёл он к старой крестьянке. Мол, оставь себе пять рублей, возврати остальное... Куда там! Разъярилась ста­ руха, словесами, как кипятком, обожгла, а когда Меньшиков своё заладил: воз­ врати, верни — тут уже рязанская медведица пробудилась в ней, кочергой воо­ ружилась злыдня: — Убирайся вон, супостат! Не вводи во грех... Не то разобью голову окаян­ ному!.. На что уж Меньшиков в сражениях закалён, но пришлось отступать с позо­ ром и неделикатной поспешностью. Брань, однако, на вороту не виснет, а вот с чем к государю пожалуешь? Неужели в конфузе признаваться? Смекнул Данилыч: выложу свои кровные. Пусть Пётр успокоится. Великий он самодержец, а порой — как дитя малое! — Государь, сорок пять рублей от старой скряги доставлены. Пять рублей она себе оставила... — Ладно. Больше делать нечего, — лукаво улыбнулся Пётр. — Мне и твои деньги пригодятся. Меньшиков лишился дара речи от императорской прозорливости: — Герр Питер... — Помолчи! Обмануть хотел? Великой силы характер крестьянки, а ты не понял этого. Хорошо ещё, что кочергой не угостила... 485