Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

У Николая Рьи 1 енкова своё понимание творческой индивидуальности («На­ ттовщие большие художники выражают эпоху со всеми её устремлениями •л противоречиями не только содержанием своего творчества, но и всей своей жизнью, всей своей судьбой»); к числу «именно таких художников» относится, ю его мнению, иСергей Есенин. Уяснение возможностей лирики («Лирическая поэзия сплошь и рядом вырывается за пределы чисто словесного искусства, прорываясь в область музыки»), могучего таланта русского поэта («Как леген­ дарный царь Мидас, Есенин обладал поистине волшебным даром превращать в золото поэзии всё, к чему бы он ни прикасался») позволяет Н. Рыленкову войти в художественный мир Есенина. Глубокий психологизм, «душевная от­ дача» стихотворений о человеке, судьбе человека, смысле человеческого бы­ тия. Тончайшее изображение пейзажа. «Есенин был поэтом по самой своей стро­ чечной сути», — отмечает Н. Рыленков, убеждённый в том, что есенинская поэзия «будет жить долго, радуя всё новые и новые поколения читателей очи­ щающей душу искренностью чувства, наполняя сердца трепетной любовью к милой земле, на которой сладостна не только радость, но и грусть, не только встречи, но и расставания». Сергей Васильев обращается к «рязанскому» периоду становления личнос­ ти Есенина, к его ранним жанрам, обнаруживая, что есенинская поэзия «дышит запахом родных полей», «светится народными радостями, напоена беспредель­ ной привязанностью к той земле, на которой родился поэт, к тому народу, из которого он вышел». Васильев присматривается к отроческим стихам Есе­ нина. «Удивляет ранняя способность видеть мир во всей его первозданной кра­ соте и тайне, находить редкие по своей графической точности детали пейзажа, обнаруживать свежие, никем дотоле не тронутые краски и располагать их на полотне искусной рукой живописца», — пишет Васильев, прослеживая «ря­ занские университеты» поэта. И далее отмечает: «Острый глаз, врождённый ум, цепкая крестьянская сноровка во всём — от косьбы до прилежного чтения и неустанной работы над словом — позволяют богато одарённому юноше по- житейски мудро ощущать не только окружающую природу, но и постигать, осмысливать быт и нравы односельчан и самую суть сельской жизни. Есенин никогда не забывал «зарево рассвета на Оке», пение жаворонка над рязанской пашней, «тысячами нитей он был связан с рязанскими синими далями». «Что привлекает внимание к поэзии Сергея Есенина? Прежде всего его живописное, напоённое ароматом бескрайних русских просторов слово, искреннее, непод­ дельное чувство любви к отчему краю, пленительная образность речи, в боль­ шинстве своём обращенной к обильной природе родной земли, к простым тру­ довым людям, населяющим её, — размышляет Васильев. — Истинный судья творчества Сергея Есенина — наш отважный труженик-народ, ему и принадле­ жит драгоценная жемчужина есенинского таланта, он и сумеет сохранить её в своём любящем сердце». Владимиру Цыбину поэзия Есенина представляется «летописью сердца»: «Большая поэзия — это всегда судьба. И вся поэзия Сергея Есенина — самая подробная летопись сердца. Но Есенин не записывал себя, он мерил мир самой крупной мерой в поэзии— сердцем. Вот почему у него не было так называемого лирического героя, когда зачастую как бы отдельно живёт «некая личность» и собственное «я». Он был весь песня. И песенная сила его таланта шла от моло­ дости народа, породившего его. Каждое слово его песенное, оно поётся само. 452