Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

— умиротворённая и умиротворяющая интонация (пять строф стихотворения «В Константиново» так и начинаются: «На родине Есенина покой...») таит в себе, однако, нравственно-поэтическую антитезу «покою»: увиденное, про­ чувствованное в «долинах просветлённых за Окой», на дороге, ведущей к вели­ кому поэту, в сущности взрывает состояние молитвенного умиротворения, это­ го самого «покоя» («...по-иному чувствуешь и дышишь. Земля моя крылатая, ты слышишь, Коснулись мы бессмертия рукой!..»). Уже во втором стихотворения «Ока моя лебяжья» лирический герой, пле­ нённый иполонённый «родной, разливной» Окой, «певучей есенинской речью», не знает, «как себя от бури уберечь». Напряжённые, психологически ёмкие строфы стихотворения «Дункан». Раздумчивые, взволнованные ритмы и интонации «Яблоци». Гневный пафос «Недругов» («Вот они, отлитые из крови, И слова и строфы. По страницам рыщут, морща брови, Те Мариенгофы...»). Центральным (и по композицион­ ной структуре, и идейно-тематически, и по нравственно-художественной моти­ вации) является стихотворение «Дом поэта»: Пропадал он совсем В полыхающем зареве дважды. Только пепел мело, Как седины у матери, вдруг, И опять воскресал, Удивлённый, упрямый, отважный, — И всходил на крыльцо Почитатель таланта и друг! По весне медовели Упругие яблони остро, Солнце в окна стучалось, Кипела дождями река. Открывали калитку Давно постаревшие сёстры, Между ними и братом Не годы промчались — века! Дом поэта — живой свидетель и участник больших исторических событий, социально-политических противостояний, битв: Сколько раз осыпался Подкошенный во поле колос, И немецкие танки. Как звери, ползли по стерне, Но никто не посмел 423