Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Нет необходимости искусственно выпрямлять творческий путь Липецкого. Были у него житейские зигзаги, кризисы, сомнения. Общественный и этичес­ кий идеал его одухотворялся романтической утопичностью. «Россия моя, туче­ вая Россия, Что ж солнца не видно на небе твоём?» — вопрошает его лиричес­ кий герой («Моя Русь», 1915). Революционные события страшили его стихией безудержного разгула. В стихотворении «В зареве революции» (1917), призна­ вая необходимость революционного насилия («Дерзай, титан! Ты встал и пали цепи, Как вешняя ты зашумел река...»), поэт призывает пощадить шедевры ис­ кусства, «гармонию святую». В лицах современников улавливает он черты предков, в новом быте — от- голдоски давних занятий пращуров. «Не гроза гневливая подула», — принах­ мурился мужик Микула, размышляя о «прорве паровой» («Микула»). «Попут­ чица становищам Батыя» — крестьянская телега с завистью видит чугунного коня, резво мчащегося по стальному большаку («Телега»), Поэта интересуют прежде всего созидательные задатки человеческой личности, неизменно прояв­ лявшиеся в различные исторические эпохи (царь Пётр, «апостол мысли и тру­ да», герои революционной истории России). По-своему воссоздал он и Русь «уходящую», «записал сердечным микрофоном... плесканье жизненной реки», выразил уверенность: ' ( Что горело на сердце у лучших — Век зажёг, словно звёзды, для всех... 3. Есенинские дали — дали Твардовского Покатились глаза собачьи Золотыми звёздами в снег... Сергей Есенин Но кто из нас годится в судьи — Решать, кто прав, кто виноват? О людях речь идёт, а люди Богов не сами ли творят? Александр Твардовский В книге «встреч и раздумий» под названием «Бойцы моей земли» Вл. Фёдоров вспоминает далёкий казачий городок Урюпинск. , Сорок второй год, фронтовое товарищество, горячие юношес­ кие споры под гул немецких бомбардировщиков: «Мои друзья доказывали мне, что вот Сергей Есенин — тот любил правду, а Твардов­ ский в сельских стихах — «приукрашивал». Я не меньше их любил Есенина, 400