Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Величие пушкинского гения в том и состоит, что он неудержимо воз­ буждал процесс созидания прекрасного, новаторское «рождение» всё но­ вых и новых качеств, явлений. В Лермонтове, Гоголе, Толстом, Достоев­ ском, Некрасове, Чехове, Горьком, в их открытиях обрели новую силу эстетические прозрения автора «Евгения Онегина», «Повестей Белкина», «Капитанской дочки», «Дубровского». Не случайно демократы ставили рядом эти имена. Тот же Левитов и его герои разночинцы открывают для себя как «мучительную прелесть Пуш­ кина», так и «мрачно-величавое уныние Лермонтова», «великие тайны горького гоголевского смеха». С особым пристрастием осмысливаем мы, липчане-рязанцы, отноше­ ние к Пушкину Сергея Есенина. Тем более, что близость Есенина и Пуш­ кина — явление уникальное, в высшей степени поучительное. «Всё, что связано с именем Сергея Александровича Есенина, дорого нам, это наша общенациональная святыня. Думая о солнечном даре Пушкина, я невольно прихожу в мыслях к Есенину», — мудро и весомо сказал С. Т. Коненков. Трудно переоценить роль А. С. Пушкина в формировании Есенина как художника слова. Пушкин и Есенин. Соотношение этих двух творческих судеб, двух величественных и непревзойденных вершин русской поэзии помогает уяс­ нить направление и развитие отечественной литературы, движение эсте­ тической и этической мысли XIX и XX столетий. «Мечтая о могучем даре» великого предшественника, Есенин гово­ рил: «Из поэтов мне больше всего нравился Лермонтов и Кольцов. Позд­ нее я перешел к Пушкину... Если сегодня держат курс на Америку, то я готов тогда предпочесть наше серое небо и наш пейзаж: изба, немного вросла в землю, прясло, из прясла торчит огромная жердь, вдалеке машет хвостом на ветру тощая лошадёнка. Эго не то что небоскрёбы, которые дали пока только Рокфеллера и Маккормика; но зато это то самое, что растило у нас Толстого, Достоевского, Пушкина, Лермонтова...» Есенин признавался: «Пушкин — самый любимый мною поэт. С каж­ дым годом я воспринимаю его всё больше и больше как гения страны, в которой я живу». Я тоже рос, Несчастный и худой, Средь жидких, Тягостных рассветов. Но если б встали все Мальчишки чередой, Т о были б тысячи Прекраснейших поэтов. В них Пушкин, Лермонтов, Кольцов, 39