Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

и поклоняющихся древним божествам, и сложный, противоречивый, яркий в своём многоязычии мир двадцатого столетия («Братья», «Сны Чанга», «Бо­ гиня Разума», «Господин из Сан-Франциско»). Разные наречия. Разные па­ раллели и меридианы планеты. В названиях бунинских произведений — раз­ ноязыкий, разноплемённый, национально-интернациональный, общечеловеческий мир («Стамбул», «Эльбрус», «Чёрный камень Каабы», «Иерусалим», «В Сицилии», «Цейлон», «Эллада», «Завет Саади»), Бунин ду­ мал, мечтал о родине издалека; он тосковал о ней, вновь и вновь возвращался к ней мыслью («Бретань», «Сириус», «Магомет и Сафия», «Бедуин», «Океа- ниды»). Эстетический ёмкий пласт бунинского наследия— его переводы, наи­ более значительные из них: «Песнь о Гайавате», «Золотая легенда» Лонгфел­ ло, «Годива» Теннисона, «Мистерии» Байрона, «Крымские сонеты» Мицкевича. Творчество Бунина имеет мировое значение. «Позвольте сказать Вам о том художественном наслаждении, которое я почувствовал, читая Ваши рассказы, — писал Бунину Ромен Роллан. — Я вижу... вдохновенную красоту Ваших рас­ сказов, обновление Вашими усилиями русского искусства, которое и без того богато и которое Вы сумели обогатить ещё больше и формою исодержанием». Алексей Толстой свидетельствовал: «Мастерство Бунина для нашей литерату­ ры чрезвычайно важный пример, как нужно обращаться с русским языком, как нужно видеть предмет и пластически изображать его. Мы учимся у него мас­ терству слова, образности и реализму». Мир бунинских героев разнообразен и причудлив^ представители всех со­ словий, селяне и жители городов, обитатели «запустевших» усадеб, незадач­ ливые хозяева проданных полей, вырубаемых садов, из которых улетучива­ ется аромат «антоновских» яблок; здесь и могучий Захар Воробьёв, и красавица Молодая, и «настоящий лесной крестьянин-охотник» Митрофан, и безымян­ ный господин из Сан-Франциско, и Кир Иорданский с Селиховым, и Митя с его неудавшейся любовью, и Оля Мещерская, мечтающая о «лёгком дыха­ нии», и десятки других героев и героинь, без которых немыслимо представить мировую литературу первой половины XX столетия. Бунин пророчески предостерегал от бед и напастей. Обострённым «со­ циальным зрением» предчувствовал он «окаянные дни». Но его предосте­ режения не были услышаны, он оказался вдали от родины, от своего народа: У птицы есть гнездо, у зверя есть нора, Как горько было сердцу молодому, Когда я уходил с отцовского двора, Сказать прости родному дому!.. Жизнь на чужбине («У зверя есть нора, у птицы есть гнездо, Как бьётся сердце горестно и громко, Когда вхожу, крестясь, в чужой, наёмный дом, С своей уж ветхою котомкой»). Тоска по родине. Ему видится «незапамятная 389