Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

всех этапов её исторического пути. Во всё ужесточавшейся идейной и эстетической полемике разных литературно-общественных эпох дела­ лись попытки «заслонить» великое имя другими именами. Из лагеря «чис­ того искусства» убеждали, что к «зырянам Пушкин не придёт». Живая реальность, развитие общественного движения, рост самосознания людей из народных низов опрокинули реакционные и консервативные домыслы. Пушкин пришел к читателю-демократу, пришел к «мужику», как пришли к нему Лермонтов и Гоголь, Толстой и Тургенев, Чернышевский и Чехов. Факты живейшего общения Пушкина и его преемников с демократичес­ ким читателем могли бы составить солидные тома. Приведём лишь не­ сколько из них, как бы «пунктирно» обозначив характер и направление преемственности пушкинских традиций. Напомним замечательный эпизод из «Дворянки» Левитова: юные герои-разночинцы постигают «мучитель­ ную прелесть Пушкина». Ученик и секретарь Чернышевского, Воронов публицистически заострённо ставит вопрос о великом наследии в шести­ десятые годы («Театральный разъезд после недавнего представления «Ре­ визора»), сближая славные имена Пушкина и Гоголя. Писатель-демократ убедительно говорит о том, что оба эти гиганта отечественной литературы своим творчеством продолжают оказывать мощное воздействие на даль­ нейшее развитие искусства. Н. Тан (В. Богораз), поэтически суммируя отношение своих современ­ ников к великому поэту, говорит о значении его для России накануне революционных событий нового, XX столетия. Лирический герой худож- ника-революционера подмечает, как «рождается отклик» музе Пушкина в «рабочей казарме», «мужицкой избе», как «открывается вход» гениаль­ ному слову «пол эти соломой повитые крыши» («А. С. Пушкину»). Пушкинско начало мощно проявилось в творчестве Толстого, Чехова, Короленко, Куприна, Горького. «Творчество Бунина несомненно вытекает из пушкинского чистейшего родника», — говорит И. С. Соколов-Микитов. На примере Бунина он раскрывает животворное, целительное и очиститель-, ное действие «пушкинского чистейшего родника» на эстетический процесс первых десятилетий XX века, когда красота подлинного искусства замутня- лась многими чуждыми привнесениями. Великие традиции помогли Бунину и его .современникам достойно служить отечественной литературе: «В писа­ ниях своих Бунин не лгал, так же как не лгали Толстой, Пушкин и Гоголь». Имя Пушкина Соколов-Микитов связывает с Россией, с именами величай­ ших сынов её. Писатель проникновенно рассказывает о своём читательс­ ком восприятии тех страниц бунинской «Жизни Арсеньева», где автобиог­ рафический герой «открывает» окружающее через призму пушкинской поэзии («Пушкин был для меня в ту пору подтинной частью моей души...»). В художественно-документальном очерке «Книга в моей жизни» обращает на себя внимание признание самого Соколова-Микитова: «С Пушкина на­ чалась моя привязанность к книге, пробудилась неусыпная страсть к чте­ нию». Характеризуя свой путь в литературу, свои демократические симпа­ тии и антипатии, окружавший его мир народной поэзии, незамысловатой красоты русской природы, столь восхищавшее его трудолюбие человека труда («крестьянская ладная работа, священное отношение к настоящему хлебу, к земле»), Соколов-Микитов пишет: «Это был тот мир, в котором я жил и родился, это была Россия, которую знал Пушкин, знал Толстой». 38