Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Что ни говори о «местном патриотизме», а всё-таки «краеведческая зазем- лённость» некоторых наших общественно-культурных пристрастий естественна и вполне закономерна. По праву гордятся рязанцы Евпатием Коловратом имеч­ тают о достойном памятнике ему. По праву гордятся Софонием-летописцем, по прозванию Рязанцем, Семеновым-Тян-Шанским, Мичуриным. Павловым, По­ лонским, Циолковским и Полетаевым. И опять-таки мечтают о музее писателей- рязанцев, где будут запечатлены славные вековые корни обширной нашей стра­ ны. Думается, что ответом на этот вопрос является очерк самого Леонова под выразительным заглавием: «...И пусть это будет Рязань!», Леоновское произведение имеет сложную жанровую природу: это и очерк-«портрет», и путевой очерк; историческое и социологическое иссле­ дование сплавляется с психологическим экспериментом, с репортажем. Очер­ кист повествует о том, как «болотилась рязанская старина», о «кромешной подлости», «осатанелом кровососании» власть и силу имущих. Публицис­ тически заострены зарисовки «мятежных годов», революции 1905 года, ре­ акции («Городовые... притаптывают тлен боевых костров»). Важную роль в мотивационной сфере произведения имеют публицистические отступления («Какая могучая твоя жизнеспособность, русский народ, брат по страданию всех подъяремных народов империи!»). Леонов рисует яркие, запоминаю­ щиеся картины социалистических преобразований («Новая, трудовая знать народилась теперь в Рязани»; даны «портреты» Ф. И. Полякова, Д. Ф. Ано­ хина), Он не прошёл мимо перемен в деревне: «Здесь такие нарождаются люди, известные всей стране, носители тех благородных человеческих ка­ честв, что положены в основу нового общества». Заключают очерк весомые, поэтически полновесные слова: «Солнце взошло. Какое утро-то, товарищи рязанцы!» Очерк «...И пусть это будет Рязань!» — своеобразное явление идейно-худо­ жественного развития творческой индивидуальности выдающегося писателя, дань его уважения родине Есенина. ...Сергей Александрович и Леонид Максимович познакомились летом 1924 года. Хорошо известна фотография этого периода, запечатлевшая двух мастеров слова. Обнаружилась общность интересов. В частности, осенью 1925 года они посещают Ермаковский ночлежный дом. И. Вольнов пишет М. Горькому (1925): «...здесь, в Москве, в литературных кругах, этот новый деревенский дух так же остр. Нравственно здоровые, крепкие парни с уп­ рямыми глазами. Люблю встречаться с ними. Как-то попросту сходимся. С первой, второй встречи говорят «ты». Как ребята в ночном. Гладков, Пеонов, Казин, Волков, Есенин, Клычков...». Есенин и Леонов были в числе обратившихся в 1924 году в ЦК РКП(б) с письмом, в котором, в частности, говорилось: «Писатели Советской России, мы убеждены, что наш писатель­ ский труд и нужен, и полезен ей». Есенин знал и ценил творчество своего талантливого современника, утверждал, что «для прозы у него три кита»: Иванов, Пильняк, Леонов. Интерес к Есенину как художнику и человеку у Леонова несомненен. И здесь, видимо, какую-то роль сыграло то, что Леонов многие годы пробовал свои силы в лирических жанрах. Леонов публиковал свои стихи и поэмы, даже будучи признанным мастером прозы. Например, в 1926 году автор «Барсуков» публикует поэму «Запись на бересте». 338