Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

ностях старшего поколения: «Оказывается, что это совсем, совсем не страшно —• вступление в новую полосу жизни с её предельно сухим и прозрачным воздухом зрелости, с её ясными, безмиражными горизонтами. При разумном использова­ ниипервойполовиныдля накоплениядуховного ипрофессионального опыта имен­ но эта достигнутая, наконец, торжественная долина с кромкой снежных вершин впереди нередко дарит нам наиболее значительные наши открытия идостижения. Воистину благословенно пребывание наше под этимдобрым старым солнцем, по­ тому что каждая цифра на циферблатедня содержит неповторимые инедоступные другим фазам хмель и мёд, мудрость и очарование». Есть в памяти сердца воспоминания о днях, часах, порой даже минутах, которые стали самыми дорогими, «звёздными», для твоей жизни. Таковы для меня воспоминания о первой встрече с Леоновым. Профессор Фёдор Харитонович Власов (крупный леоновед, автор фунда­ ментальных исследований о Леонове — «Эпос жизни», «Эпос мужества») сооб­ щил как-то группе вузовских преподавателей литературы, что Л. М. Леонов ждёт нас. И вот — Переделкино. Возможность встречи с классиком советской литературы волновала и воодушевляла. Ведь это о нём еще в 20—30-е годы го­ ворил М. Горький: «Леонов — замечательно и весьма по-русски талантлив; он, несомненно, способен написать потрясающие вещи...». Основоположник лите­ ратуры социалистического реализма восхищался умением своего младшего со­ временника созидать «симфонически стройно», искусно отбирать: «именно те слова, изобразительность и звучность которых особенно магически убедитель­ на», писать «вкуснейшим, крепким, ясным языком, именно — ясным, слова у Леонова светятся». Как заветная реликвия — фотографии, запечатлевшие майский день 1972 года. Групповой снимок. Любительские фотографии — эпизоды бе­ сед с писателем на веранде его переделкинского дома. На одном снимке крупным планом — леоновские руки, чуткие, узловатые руки, написав­ шие романы «Барсуки», «Вор», «Соть», «Скутаревский», «Дорога на оке­ ан», «Русский лес». Леонид Максимович говорил, что руки, пальцы дол­ жны «мускульно» попробовать каждое слово, каждую фразу, отобрать лучшее, самое нужное. Несколько часов общения с Леоновым! Леоновский сад. Окрестности. Пла­ вится прохладной голубизной весеннее небо. Задумчиво шумят вершинами много повидавшие на своём веку переделкинские сосны. Бушует сирень в со­ седних палисадниках. На веранде — большой стол. Розы, преподнесённые Леониду Максимовичу. И сам хозяин, кажется, несколько смущённый, если не обескураженный столь многочисленным «нашествием». Говорилось, думалось, спрашивалось о многом: фактах биографии, «секретах» творческой мастерской, о тайне возникновения и кристаллизации поэтического замысла, закономерностях мировоззрения името­ да, о художественной пластике. Леонов отвечал спокойно, дружелюбно, иногда чуточку иронично. С изумительной компетентностью говорил он об отечествен­ ной и мировой классике, своём отношении к предшественникам, к традициям, вокруг которых, по его мнению, формируется национальное самосознание, окри­ тиках, порой довольно неразборчиво дубасивших того или иного автора, только что в творческих муках подарившего миру своё детище. Это были поистине незабываемые леоновские уроки 337