Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Тема Афродиты ещёраз прозвучит в беседе Серёжи с Морщихиным на фрон­ те: «Что нового надумал насчёт красоты?.. Отрицаешь по-прежнему или вели­ кодушно примиряешься с нею понемножку!.. А может, оно и хорошо, что по­ лыхают музеи и рушится всемирная старина вместе с поселившимися в ней клопами... так что ли?» — с «ироническим оттенком» спрашивает молодого бойца Морщихин. — «Я имел время подумать, товарищ комиссар... и вполне согласен, что выкурить насекомых из щелей обойдётся человечеству дешевле, чем строить всё заново, на новом месте...», — отвечает Сергей, не сдавая одна­ ко позиций. Леонов считает целесообразным прокомментировать диалог ре­ маркой, идущей от повествователя: «Но опять, как в тот раз, в музее перед Аф­ родитой, Серёже не удалось потрясти своего наставника». Комиссару бронепоезда не суждено было завершить спор о красоте. Серё­ же пришлось оплакивать своего старшего друга, который «щедро дарил его суровой и гордой, выше всех других, солдатской любовью». Утрата тяжела, но она не выбивает его из колеи. Морщихин был человеком нового склада, и смер­ тью своей воспитывал мужество в борьбе за жизнь, которая создаётся по зако­ нам красоты. * * * М ногие герои романа живут по этим законам (Иван Вихров, Морщи­ хин, Поля). В Москву Поля везёт подруге (эта деталь эстетически мо­ тивирована) «скромный личный дар» — «снопик простеньких поле­ вых цветов»; «Всего там нашлось понемногу — и полевая геранька, раньше прочих поникающий журавельник, и— с розовыми вялыми лепестками—дрём- ка луговая, и простая кашка, обычно лишь в виде прессованного сена достига­ ющая Москвы, и жёсткий, скупой зверобой, и жёлтый, с почти созревшими се­ менами погремок ярутки, ицепкий, нитчатый подмаренник, иещё десятки таких же милых инеярких созданий русской природы». Автор подчёркивает естествен­ ность полина подарка: «Это походило на кроткое благословение Родины, за­ лог её верной, по гроб жизни, любви». Дальнейшее повествование убеждает в закономерности данной детали: в юной героине открывается большой и пре­ красный мир мыслей, раздумий и стремлений. Встреча Поли и её отца ещё впереди, но автор как бы уже указывает на своеобразное средство душ, родство их эстетического идеала. Сложное, проти­ воречивое чувство охватывает Полю в доме отца; ей ещё не открылась «красо­ та правды», но ей, увлечённой «милыми и неяркими созданиями русской при­ роды», близки изделия народных умельцев, любовно собранные и хранимые Вихровым; резная спинка северной прялки, эта «маленькая поэма в дереве», вологодский туес с киноварным всадником на бересте, гроздь расписных там­ бовских ложек цвета старого мёда, «чьей-то слепотой оплаченный ларец», изящ­ ные лапотки с «деревенской золушки» и другие «бесхитростные сокровища, мужицким гением добытые в русском лесу». Леонов исподволь подготавливает читателя к пониманию многогранного, сложного характера Ивана Вихрова как народно-русского характера. Вихров остро чувствует свою связь с народом-тружеником. 331