Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Леонов избегает детального описания всемирно известного шедевра; его неувядаемая красота раскрывается через восприятие Вихрова-старшего («Об­ литая рассеянным верхним светом, Афродита одна была здесь такая, спокой­ ная икроткая, в девственной полунаготе, создание поэтического людского бла­ гоговения перед производительной силой земли»). Дальнейшее повествование передаёт ход размышлений Ивана Матвеича над увиденным. Вместе с ним читатель любуется нетленным созданием человечес­ кого гения, понимает, что Афродита не может не воздействовать величием пре­ красного. А как реагирует Сережа? Он окинул богиню «сдержанно насмешли­ вым взглядом»: «Что ж, это довольно выразительно в смысле, хм... продления вида. И всё же, поскольку это родилось в других временах и широтах, я бы приодел её потщательней до поры». — «Да ты же просто монах, Серега! — вски­ пел Иван Матвеич. — Опомнись, не кидай камнем... Перед тобой же всечелове­ ческая красота...». Обнаруживается, что вечерние чтения книг и предисловий, «написанных специально для ослабления заключённого в этих книгах вреда», не пропали даром. Вульгарно-социологические веяния коснулись Сергея. Примечателен диалог: «— Возможно, ты кое в чём и прав... но не скрою, мне грустно за твою пра­ воту, Сергей. Обычно люди приходят к сомненьям в благах жизни, лишь насла­ дившись ими до конца. — Некогда, некогда, отец: надо перевыполнять план жизни, — торжество­ вал Серёжа. — Что ж, пожалуй, тебе это в некоторой степени удалось...» Острота спора казалось бы снята, но Леонов считает состоявшуюся поле­ мику лишь прологом для её продолжения. В разговор вмешивается Морщихин. Поправляя небольшие, старого образца очки, придававшие «подкупающую забавность всей его долговязой фигуре», он, сославшись на «некоторую прикосновенность к вопросам культурного на­ следия», вступается за эту «каменную даму». Мастерство Морщихина, незау­ рядного полемиста, угадывается уже в первых его репликах. — «Итак, — иро­ нически замечает он, — юный прокурор вступает в права наследства и начнёт это с искусства?». И слышит ответ: «Мы создадим новую, нашу Афродиту, ког­ да это потребуется». Леонов с большой психологической мотивированностью воссоздаёт ход спора. «Похвальное намерение, но только... значит, совсем уж новую? — сле­ дует реакция Морщихина. — И какой же опознавательной приметой совре­ менности предполагаете вы снабдить её?., собираетесь вы вложить в руку ей гаечный ключ или мазутом слегка подрумянить...». Инициатива у Морщихи­ на, но Серёжа рассчитывает взять верх: «Я понимаю и сам, — тотчас париру­ ет он, — что Афродите не требуется удостоверение личности... Но мы живём в переходный период, который стоит иного тысячелетия». И хотя Морщихин выслушал осведомлённость оппонента в греческой мифологии с «пресерьёз- ным лицом», но за «овальными стёклами очков задорно смеялись глаза на его мальчишескую прыть». Затем следует предметный урок настоящего отноше­ ния к культурному наследию прошлого: Морщихин напоминает Сергею 326