Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

бом «крестьянском» ракурсе повествования: «Клубоватой дерюгой застыли на снегу серые следы»; « Как ржаной помол» хрустит под валенками снег»; «Обо- днялая снеговая сыворотка пряжей висела на ставне...»; «...как кулага (заварное жидкое тесто из ржаной муки с солодом. — В. Ш.), сопела грязь...»; «Печка- согревушка засопела березняком, и огоньки запрыгали, свивая бересту в сви­ ной высушенный пузырь». От демократов, ревнителей русского языка, наследует Есенин неуёмный интерес к живому народному слову; он бережно включает в повествование сло­ ва, некогда широко встречавшиеся в говорах центральных губерний России ( по­ веть, посевка, постельник, околица, куга, гасница, ярка, чимерика, пьяника, дра- че'на, бучень, выть и др.). Писатель не избежал при этом «детской болезни» — некоторого злоупотребления местными или устаревшими словами. Правда, о значении некоторых из них читатель догадывается по выразительному поэти­ ческому контексту (напр.: «вешая на посевку корец; «фенькал сверчок», «на улице громко рассыпались прибаски»; «зазвенела в дырявой махотке берёзо­ выми углями» и т. д.). Одно из драгоценнейших качеств простого человека, его духовного здоро­ вья и потенциальных возможностей, по мысли Есенина, — органическое усвое­ ние крестьянином мудрости столетий. Через отношение к фольклору выявля­ ются задатки человека. Обращение Есенина к устному поэтическому творчеству крестьянства — другой важный источник его прозы. В обстоятельном исследовании «Народно-поэтические традиции в творче­ стве С. Есенина» П. Выходцев отмечает, что усвоение Есениным фольклора «шло в русле демократических устремлений поэта», что фольклор для него «служил одновременно и источником для углублённого понимания некоторых сторон быта, исторически складывавшегося национального характера, обычаев и пси­ хологии народных масс, и школой поэтического мастерства». Народно-поэти­ ческая образность одухотворят поэтические жанры С. Есенина, усиливая их демократическую направленность. Народ русский любит сказку, песню, меткое искромётное слово. С детства его окружает стихия народных поэтических образов. «Ты знаешь про Алёнуш­ ку и про братца-козлёночка Иванушку? — просит Юшка «русалку лесную» Лимпиаду. — Расскажи мне её... мне её, бывалочка, мамка рассказывала». На опасения Афоньки маленький Кузька отвечает: «Я, дяденька, не боюсь теперь... Ты разя не знаешь сказку про Мальчика с пальчик? Когда его отвели в лес, он бросил белые камешки, а я бросаю калину, она красная, кислая, и птица её не склюёт». Чуть было не утонувший, незадачливый Андрюха Сова повествует о будто бы виденном им водном царстве. Талантлив русский человек, любит он песню, в радости и горе дружит с ней. Вот грустно поют «про царевну» девушки, а где-то «замузыкала ливенка», и«уха­ бистые канавушки» поползли по росному лугу: Милый в ливенку играет, Сам на ливенку глядит. А на ливенке написано: В солдатушки итить... 299