Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

держивают критики. Во-первых, к «поздним рассказам» отнесена «деревенская сказка» •— «Крыта», писавшаяся в 1900—1912 годы. Во-вторых, как первое, так ивторое произведение отнюдь не обвинишь в «недостаточной оригинальности сюжетных схем», так как это лучшие произведения Богданова. Кстати сказать, рассказ «Крыга» впервые опубликован в газете «Правда» (1912, №26). Что же касается «повторения» сюжетных линий, то это распространённый приём по­ лемики, где сознательно, поэтически мотивированно даётся принципиально новая трактовка «старой» темы. Заметим, что Л. Вольпе сам почувствовал не­ основательность своего суждения, делая оговорку, «к чести Богданова»: «ста­ рые сюжеты разработаны им по-своему». Дело в другом: в произведениях такого плана, как, скажем, «Тайга разбу­ жена», наблюдается перекличка с другими произведениями советской литера­ туры той эпохи (например, с произведениями писателей-дальневосточников). Творчество Богданова развивается в русле советской литературы 20—30-х го­ дов, оно отразило основные закономерности своего времени. В этот период произведения Богданова отличает социалистический идеал, новый положительный герой (революционер-пролетарий, социалист); в твор­ честве его окончательно складываются черты новой художественной концеп­ ции действительности. Труден путь крестьянина к новой жизни, к осознанию необходимости борь­ бы за неё. Родион из рассказа «Тайга разбужена» вначале мало интересуется происходящим, работая на заимке, заканчивая постройку избы: «Как худож­ ник, любовно выполнивший задуманную работу, не нарадуется он на создание рук своих». Слухи о «чеках» и японцах настораживают, но вновь услужливо возникает утешительное: «Тайга-матушка оборонит!..». Начальнику партизан­ ского отряда бросает он обидные слова: « Зачем тайгу тревожите?». Несчас­ тье с Аннушкой, обесчещенной оккупантами, пробуждает в нём ярость возмез­ дия: «Пелена спадает с его глаз». Ёмкий смысл несёт поэтический образ тайги. Метафорично само название рассказа «Тайга разбужена». В экспозиции дан превосходный пейзаж: «И кру­ гом -к у д а ни посмотришь — тайга... Уже осень, сухая, солнечная приморская осень. Не хочет умирать, разукрасилась тайга. Красными бусинами рассыпа­ лись по вязам и орешникам рябины. Багрецом брызжет дикий виноград. Зубча­ тыми уступами грудятся кверху сосны и пихты. А надо всем — золотой кова­ ный солнечный звон». Богданов дает своеобразный вариант « власти земли » над человеком в виде « власти тайги». С тайгой-матушкой связано всё— ирадость, и горе, рождение и кончина человека, дела и дни его. В грозную годину ново- желтовцы «ласково и просительно смотрят в лиловые дали, где гигантскими волнами, как в океане, уходит в небо тайга». Тайга как бы формирует характер крестьянина по образу иподобию своему. Не случайно сравнение: « Мужицкая громада крепка и упряма тайга». Но загрезила тайга переменами. Теперь «ог­ ненными ударами каждое слово бьёт в голову»; революционной песне «Мы на- аш, мы новы-ый мир постро-о-оим...» — «далёким серебряным звоном откли­ кается тайга». Оптимистичен финал рассказа. Таёжники идут к партизанам, «играет боевым огнем таёжное охотницкое сердце»: «Разбужена тайга...», «Тай­ га, принимай своих сынов-партизан!». В конце 20-х — начале 30-х гг. Богданов публикует ряд произведений, вос­ создающих новые процессы в послереволюционной деревне (преимущественно 286