Шахов В. В., От Бояна Вещего до Есенина

Жил он когда-то в ночлежке у Обводного канала. Звали его тогда Петькой-На- возником. «Нынче в одном углу объедки швырнут, завтра — в другом... разве можно нынешнюю жизнь с прежней собачьей долей сравнивать?..». Автор очерка «Коммунар» одним из первых рассказал о начавшемся перевос­ питании детей «со дна», ставших воспитанниками-коммунарами. Повествова­ тель воспроизводит свой разговор с Маевым: « — Что же вас особенно привлекает в коммуне? — А то, что я уже до дела дошёл... Я теперь не только по сельской части, около огорода и сада, но и по фабричной знаю... У нас, в слесарной, многие на мастера учатся... Вот подрасту немного, поступлю обязательно на завод, а луч­ ше в железнодорожные мастерские...». «Вспыхнули светлыми огоньками» глаза мальчика, он «весь оживился», рассказывая о новом коллективе, повлиявшем на бывшего беспризорника: «В коммуне мы сами порядка ведём... Очень друмсная жизнь: большие, малень­ кие, — все товарищи...». Заключительне строки очерка как бы подытожива­ ют всё, что писал Богданов о судьбе детей. Критики-современники (А. Луначарский, В. Полянский идр.) считали Бог­ данова «реалистом с социологическим уклоном». Подчёркивалась связь между деятельностью писателя-революционера и художника слова: «Его поэзия — его биография. Художник и общественник в Богданове неразделимы». Действитель­ но, писатель чутко зафиксировал новые веяния в деревне. Наиболее удачными, однако, оказались произведения, посвящённые «городской» теме. Богданов замечает изменения, коснувшиеся пролетариев «дна». Вот Дмит­ рий Чиркин, столяр из Горохова переулка. Его протест ограничен («И маних- вест этот царский — я так понимаю— сплошной обман...»). Но в его сознании произошли необратимые изменения:, он уже не может смириться с рабским со­ стоянием («ведь ежели мы сразу силой возьмёмся, то этих гнид и паразитов в момент раздавим...»). Герой рассказа «Пытка» почувствовал «сладкую волнующую радость» от близости с «настоящим неподдельным народом». На основе действительных событий, происшедших в Самаре, написан рассказ «Василий! Петрович Маркс», прототипами персонажей которого явились ре­ волюционеры А. А. Коростолев, В. П. Арцыбушев, А. А. Преображенский. Под­ польщики были неуловимы, и полицейские арестовали рабочего за его «социал- демократическую внешность»: активист Мурашев походил на Карла Маркса. В 910-е годы в прозе Богданова всё чётче и определённее реализуются прин­ ципы нового художественного метода. Примером могут служить «этюды» — «Фёдор Шуруп» (1909— 1930) и «Варвара» (1912). После рабочих-революцио- неров из произведений М. Горького, А. Серафимовича Фёдор Шуруп — один из образов этого типа и склада в пролетарской дореволюционной литературе. Незабываемые «дни свободы». Революционные песни. Красное знамя. Ни моросивший «мелкими слёзками» дождь, ни серое небо, ни космы туч не могли «разогнать своей хмуростью радостных настроений, которые охватили город». Распахнулись ворота тюрьмы, и на свободе оказался токарь механического за­ вода Фёдор Шуруп («привлекался по делу о пропаганде в деревне»). На первый взгляд, он ничем не примечателен в байковой коротайке и чёрном картузе, 284